Три сценария изменений в Беларуси – в интервью Сергея Пелесы с Мареком Будишем, польским исследователем политики Беларуси и России. По словам собеседника, нужно готовиться к игре против Лукашенко за будущее Беларуси, а режим остается нестабильным. Марек Будиш – автор книг о геополитике, среди которых – «Иллюзия свободной Беларуси», «Все есть война. Российская стратегическая культура» и «Стратегическое одиночество Польши». Эксперт рассуждает о том, что ждет Беларусь в ближайшее время и в далекой перспективе, когда Россия сначала будет очень агрессивной, а потом ее влияние может сильно уменьшиться.
Как вы оцениваете ситуацию, в которой оказалась Беларусь через полтора года с начала войны России против Украины?
Мне кажется, со стратегической точки зрения Беларусь оказалась в непривычно тяжелой ситуации. Это означает, что поле маневра режима и лично Лукашенко сужается, возрастает зависимость от Российской Федерации: прежде всего экономическая, потом политическая, а прежде всего военная. У режима нет идей, как решить эту проблему. При этом он остается довольно нестабильным. Подготовка к парламентским выборам в следующем году, а также к президентским выборам в 2025 году свидетельствуют, скорее, о внутренней нестабильности режима Лукашенко. В связи с этим я бы признал, что мы имеем отношение к патовой ситуации в Беларуси, когда режим не имеет достаточной эффективности, чтобы расширить область власти в отношении Российской Федерации, а одновременно чтобы иметь большую свободу маневра во внутренней политике. Тем более оппозиция не имеет возможностей навязать режиму определенную политическую игру.
Это, к сожалению, может означать, что Россия будет иметь еще большее влияние. Стоит вопрос об окончании войны в Украине, однако Россия явно готовится к длительной войне.
Это четко видно из проекта бюджета РФ на следующий год, а поскольку они дают трехлетний прогноз, то это касается также двух последующих лет. Россия готовится к войне, которая измеряется уже годами, а не месяцами. А это тоже означает, по моему мнению, сокращение свободы маневра для режима Лукашенко.
Об активности беларусских демократических сил, которую вы упомянули, я еще позволю себе спросить, о войне мы тоже поговорим. Сейчас хотел бы еще немного о режиме Лукашенко и положении, в котором он оказался. У меня впечатление, что Лукашенко смягчил свое международное положение, не говоря уже о внутреннем, и стабилизировал режим. Сейчас он пытается окопаться, делая ставку на Россию, чтобы его режим продержался как можно дольше. Вы согласны с таким утверждением, что Лукашенко мобилизует силы и ставит исключительно на Россию?
Мне кажется, режиму явно удалось обуздать обстановку в Беларуси. Мы в дальнейшем имеем отношения с драконовскими наказаниями, направленными на всех подозреваемых хоть в какой-то воле к независимости. Ликвидированы политические партии, даже те, которые не были четко оппозиционны, а были своеобразным элементом картинки внутреннего плюрализма. Процесс ликвидации политических партий уже на финише, а значит, политическая система перестраивается, немного на российскую гребенку. Экономическая ситуация относительно стабильная, то есть нет ни провалов, ни больших шансов на перелом существующей тенденции и ускорение подъема.
Мне это, в принципе, напоминает ситуацию в Польше при Ярузельским в 1983-1984 годах, где также контролировалась внутренняя ситуация, оппозиция была ослаблена, а частично даже разбита. Людей с независимым мнением выталкивали в эмиграцию, пытаясь избавиться от них, и в кратковременной перспективе это давало чувство либо иллюзию стабильности.
Но страной с таким положением, как Беларусь, и с такими устремлениями населения невозможно управлять таким образом десятилетиями. Я не говорю о прошлом, а о том, что будет, опираясь на подобные формулы. Здесь должна появиться некая формула изменения.
В теории здесь возможны три сценария. Первый – какое-то повторение 2020 года. В случае президентских либо парламентских выборов, предшествующих президентским выборам, может произойти какой-то подъем, хотя трудно прогнозировать масштаб, повышение общественной активности, который не понравится властям.
По-моему мнению, Лукашенко этого боится и к этому готовится, организуя всякие встречи с администрацией, где он мобилизует силы. Не только мощь силовых ведомств, но и силы потенциальных сторонников действующей власти. Масштаб этих гипотетических протестов, вероятно, будет меньше, но это не уменьшает страхов режима.
Второй теоретически возможный сценарий можно условно назвать вооруженно-повстанческой деятельностью.
Надо помнить, что оппозиция четко слабее. Вызовы, которые появились, например, во время бунта Пригожина, призывы представителей оппозиции продолжить борьбу, в принципе не нашли поддержки общественности. Оппозиция также разделена, недавно даже разразился конфликт вокруг «BYPOL», то есть мы четко не имеем отношения с какой-то волной подъема популярности оппозиции.
Последние опросы среди беларусских эмигрантов также довольно тревожные для оппозиции. Они показывают, что те, кто выехал из Беларуси, уже связывают свое будущее, скорее, не с возвращением на родину, а с пусканием корней в Польше или в странах Западной Европой, где они нашли себе убежище.
Второй фактор, на который следует обратить внимание беларусской оппозиции, – это выраженная в исследованиях общественного мнения сравнительно невысокая степень интереса к беларусской оппозиции. К сожалению, возможно, это негативно скажется на действиях оппозиции также в Беларуси. Поэтому сценарий какого-то общественного взрыва, управляемого оппозицией, со временем кажется все менее вероятным.
Ну и наконец есть третья возможность. Модельным видением есть стремление России усилить давление и постепенно поглотить Беларусь, выстроив Союзное государство России и Беларуси.
Сегодня мне, к сожалению, кажется, что третий сценарий, если не произойдут какие-то переломные события, прежде всего связанные с войной и возможным ее окончанием, сейчас наиболее вероятен. Тем более – и это плохая новость для беларусской оппозиции – Запад не имеет стратегии для Беларуси, чтобы вести определенную игру против режима Лукашенко, либо вообще за перемены в Беларуси. Я не хотел бы сказать, хотя эти предостережения следует озвучивать, что Запад молчаливо признает Беларусь частью российской зоны влияния. Многое указывает на то, что так может произойти, и это тоже не способствует устремлениям беларусского общества к свободе.
После короткой эйфории и интереса Запада к беларусским демократическим силам, лично к Светлане Тихановской, к феномену беларусской революции, после начала войны России в Украине беларусская тема отошла на далекий план, даже не на второй, а еще дальше. Несмотря на это, интерес к Тихановской и ее структурам на Западе остается довольно сильным. Ее принимают на достаточно высоком уровне. Об этом свидетельствует ее участие в Генеральной Ассамблее ООН, другие встречи и визиты, хотя при этом интенсивность встреч с первыми лицами, пожалуй, уменьшилась. Как вы оцениваете отношения условного Запада со Светланой Тихановской и ее Объединенным переходным кабинетом? Это постоянное качество или что-то в этом направлении меняется? Ну, например, ее все еще признают альтернативным, даже правомочным центром власти или нет?
Я думаю, Запад имеет очень серьезную проблему, если речь идет о способности поддерживать борющуюся Украину. И этот вопрос начинает доминировать в так называемой восточной политике Запада. Я думаю, в течение ближайших месяцев и в следующем году это будет комплексом проблем, для которого внимание Запада будет сконцентрировано прежде всего на Украине, так как масштаб вызовов здесь драматически выше.
То есть, внимание, посвященное Беларуси, будет уменьшаться. К сожалению, это пойдет во вред беларусскому делу и деятельности Светланы Тихановской и политических сил, сосредоточенных вокруг нее.
Из этого не нужно делать выводы, что она проиграла или будет маргинализирована. Мне кажется, уже удалось достичь определенного уровня институциализации отношений, что такого не произойдет. Хотя определенные негативные изменения со стороны некоторых государств Евросоюза могут иметь место.
Недавно посол Венгрии в Минске вручил верительные грамоты, не исключено, что посол Словакии может в ближайшее время, уже поcле смены правительства в Братиславе, пойти путем Будапешта. Лукашенко публично апеллировал к Кипру, очередной стране Евросоюза, чтобы усилить отношения. Это показывает, что режим делает попытки разбить этот довольно монолитный фронт Евросоюза, который состоит в частности в непризнании его власти. Мне кажется, никаких щелей Лукашенко не пробьет, ему не удастся.
Вопрос вернется в 2025 году, когда пройдут так называемые выборы. Не известно, будет ли Лукашенко кандидатом, так как слышны всевозможные спекуляции относительно его будущего, но этот вопрос возникнет снова.
Здесь не идет речь о содержании институциональных отношений с беларусской оппозицией – они будут, но о способности оппозиции и западных стран реально влиять на беларусскую ситуацию. Сейчас кажется, что эта возможность ограничена, это означает, что удельный вес указанной проблемы в политике западных стран будет уменьшаться. Я бы сделал из этого вывод, что не надо отказываться от построения определенных взаимоотношений и наблюдения за происходящим в Беларуси. Ведь когда настанет момент, когда ход событий ускорится, тогда нужно быть подготовленными к началу игры против режима за будущее Беларуси.
В своей книге «Стратегическое одиночество Польши» вы в первой части описываете перспективы нескольких ближайших десятилетий относительно спроса на российское сырье – нефть, газ, уголь. Как вам видятся перспективные возможности для России проводить такую неоимперскую политику, агрессивную, удержания соседей под контролем, в своей орбите – в течение, скажем, ближайших 20-30 лет. Принимая во внимание собственно несколько причин, которые вы описываете в своей книге, то есть планы снижения, возможно, до нуля, выброса СО2, отказа от ископаемых энергоносителей, а по крайней мере снижение зависимости от российских ископаемых энергоносителей, я имею в виду страны свободного мира, не Китай, и переход на электротранспорт. Это то, что в дальнейшей перспективе может дать шанс не только Беларуси, но и Армении, Украине, другим окружающим странам – осколкам Российской Империи на освобождение в далекой перспективе, собственно в длинном марше, о котором вы упомянули.
Говоря о перспективе не двух – трех лет, а десятилетий, я думаю, что возможности Российской Федерации будут сужаться из-за ряда факторов. Ну, во-первых, надо помнить, что Россия оказалась – тоже в результате войны – в глубоком демографическом кризисе. Бюджет на следующий год, о котором я говорил, сопровождается демографическим прогнозом, сформулированным российским правительством. Это не оппозиция строит те прогнозы. Из него следует, что показатель рождаемости в России падает до низшего уровня с распада СССР. Этот долгосрочный эффект в сочетании с военными потерями будет приводить к тому, что возможности российской экономики будут снижаться.
Также таким образом будет действовать отрезание России от технологий и современных решений, которые Россия до сих пор импортировала прежде всего с Запада. Неправда и определенная иллюзия (впрочем, об этом прямо говорил мэр Москвы Собянин на Московском экономическом форуме), будто Россия не получает технологий из Азии, хотя в России распространен этот нарратив на уровне пропаганды, что Россия может переориентироваться на сотрудничество с Азией, и это позволит преодолеть ограничения на трансфер технологий с Запада, заменив западные технологии на азиатские. Вот же Собянин, существенный и влиятельный политик в российском правящем лагере, говорит, что это не так, так как Азия не склонна продавать России технологий. Азия, азиатские страны, прежде всего Китай, но не только, воспринимают Россию как доступный рынок, на котором они зарабатывают сверхприбыли. При этом у них нет никакого желания передавать технологии.
Надо также помнить, что волна миграции не настолько велика, чтобы глобально изменить ситуацию в России, она имеет один принципиальный элемент: это утечка мозгов в огромном масштабе. Военную эмиграцию из России составляют не просто образованные люди, но огромное количество ученых, что также отрицательно повлияет на российские возможности развития в далекой перспективе.
А в связи с этим, если рассуждать о перспективе 20 лет, я думаю, что возможности России уменьшатся. При этом ресурсы и способность к конкретному маневру российских властей настолько велики, что мы должны говорить о трех перспективах. Долгосрочная – 15-20 лет, когда возможности России уменьшатся. Краткосрочная – 2-3 года, связанная непосредственно с ходом войны в Украине. И перспектива между, скажем, третьим и пятнадцатым годами, когда Россия, собственно чувствуя ослабление и ограничение своих возможностей, будет более, а не менее агрессивным государством.
Говоря о политике европейских стран и соседей России, мы должны подготовиться к подобным сценариям. Россия будет стремиться вскочить в последний вагон, строя новый порядок, что четко видно из выступлений российских экспертов, как Караганов, который говорит или пишет, что время не в пользу России, так как Россия не может продолжать нынешней политики, но должна применить особенно сильные инструменты, имея в виду ядерный потенциал Российской Федерации, чтобы добиться нового глобального, а точнее – регионального порядка. В его представлении это должно сделать из России неприступную крепость, прежде всего потому, что Запад не захочет ее трогать, говоря с определенным упрощением, что даст России – он в это верит, хотя я думаю, что напрасно –возможность сосредоточиться на своих делах.
В России довольно влиятельное мнение Горчакова, что Россия сосредоточится на собственных возможностях, чтобы в итоге выйти на какой-то высший уровень. Я думаю, этого не выйдет, но существует иллюзия, что Россия должна быть больше направлена на внутреннее развитие, то есть отмежеваться от Запада, побеждая в войне в Украине и строя стену вокруг «русского мира». По-моему, такое мышление в России довольно сильное, и она будет стремиться идти в этом направлении, такая у меня оценка.
Да, и, очевидно, в Польше осознают эту ситуацию, о чем свидетельствуют также приготовления в области обороноспособности Польши: большие планы, большие закупки. А мы, соседи Польши, я имею в виду беларусов и украинцев, которые остаются между двумя центрами силы, без Польши, без ее партнеров, без стран Балтии и без мощнейших наших партнеров на Западе, наверное, не выживем, не сможем дождаться благоприятной в будущем ситуации. Может, тогда удастся восстановить правопорядок в Беларуси, даже если это произойдет через 15, 20, 25 лет, когда эмиссия газа СО2 крупнейших игроков на свете спадет до нуля, по крайней мере согласно плану.
Интервью вышло в программе «ПроСвет» 19.10.2023
