После начала полномасштабного вторжения России в Украину, которое разворачивалось в том числе с беларусской территории, вступление Беларуси в войну долгое время выглядело весьма вероятным сценарием. Однако затем напряжение на беларусском направлении начало снижаться и тема второго фронта почти исчезла из медиапространства. Означает ли это, что роль Беларуси в российско-украинском конфликте уже не изменится? Или риск вступления в войну все-таки сохраняется?
26 ноября командующий Объединенными силами ВСУ Сергей Наев заявил в интервью ABC News, что сейчас идет «война ресурсов». По словам генерала, если помощь Украине от западных союзников уменьшится, а Россия продолжит наращивать производство оружия и совершенствоваться технологически с помощью своих союзников, то боевые действия могут вновь расшириться за пределы востока и юга Украины. «Мы к этому готовимся, – сказал он. – Мы выстраиваем оборону, минируем и тренируем наши силы».
Наев не пояснил, на каких направлениях, по его мнению, могут в таком случае возобновиться боевые действия. Однако известно, что генерал руководит военной группировкой, которая в том числе ответственна за защиту границы с Беларусью. Поэтому его слова выглядят как намек на то, что Россия еще может попытаться организовать новый поход на Киев, который в феврале 2022 года разворачивался в первую очередь с беларусской территории.
Война ресурсов
Из слов Наева следует, что пока угроза эскалации неактуальна – это может произойти только в том случае, если баланс в «войне ресурсов» существенно изменится в пользу России. Однако изменение баланса – отнюдь не фантастическая перспектива. Учитывая нынешние тенденции, в 2024 году подобный сценарий действительно не исключен.
Осенью 2023 года стало очевидно, что Россия переводит свою промышленность на военные рельсы гораздо быстрее, чем ожидалось и чем это делают страны НАТО. Например, по данным западных СМИ, несмотря на санкции, Россия по сравнению с февралем 2022 года сумела вдвое увеличить выпуск боеприпасов. В несколько раз превзошло прогнозы и ракетное производство РФ: украинская разведка считала, что россияне смогут производить максимум несколько десятков высокоточных ракет, а потом выяснилось, что только за октябрь они произвели 115 единиц.
Плюс Россия получает помощь от своих союзников – Ирана и КНДР. Как стало известно в начале ноября, Северная Корея передала России более миллиона артиллерийских снарядов – это колоссальная цифра. Притом, что цель стран ЕС произвести миллион боеприпасов для Украины, несмотря на все усилия, остается пока недостижимой.
Ключевой в этом смысле остается позиция США, которые лидируют в проукраинской коалиции и оказывают Киеву наибольшую, критически важную помощь. Из-за внутриполитических споров США до сих пор не могут одобрить финансирование для Украины на 2024 год и неизвестно, когда этот вопрос удастся решить. Белый дом признает, что задержка помощи уже сказывается на способности Украины защищаться от российской агрессии.
Нынешний статус-кво может в 2024 году измениться не только относительно материальных, но и человеческих ресурсов. Секретарь Совета национальной безопасности и обороны Украины Алексей Данилов заявил 20 ноября, что после мартовских выборов президента РФ путинский режим окончательно «зацементируется»: Кремль получит возможность развернуть на полную мощность свой военный потенциал и провести тотальную мобилизацию. Поэтому у Украины и мира остается не более четырех месяцев на подготовку.
Сценарий, описываемый Даниловым, выглядит вполне реалистично. Похоже, что из-за страха внутриполитических последствий Владимир Путин действительно склонен откладывать непопулярные решения до последнего – об этом, в частности, свидетельствует опыт частичной мобилизации осенью 2022 года. Вероятно, перед выборами 2024 года Кремль на новую мобилизацию не пойдет, а вот после электоральной кампании, на волне переизбрания, для Путина действительно наступит наиболее подходящий момент.
Где может появиться новый фронт?
Представим, что действительно весной–летом 2024 года Россия сумеет обеспечить себе существенное преимущество в войне ресурсов. Однако почему после этого война должна выйти за пределы востока и юга Украины?
На самом деле, это совсем не обязательно. За счет новых резервов Россия может попытаться создать критическое давление на оборону ВСУ там, где сейчас уже идут бои – Авдеевка, Угледар, Лиман, Купянск и т.д. С одной стороны, для Кремля было бы логично в первую очередь сосредоточиться на завоевании территорий, которые на основании «псевдореферендумов» она объявила своими (Запорожская, Херсонская, Донецкая и Луганская области). С другой стороны, нанесение удара на новом направлении может показаться российскому командованию весьма привлекательной идеей в условиях позиционного тупика на юге и востоке.
Напомним, что в феврале–марте 2022 года российское вторжение проходило на больших территориях севера и северо-востока Украины. Театр военных действий распространялся на Киевскую, Черниговскую и Сумскую области. Весной 2022 года после отступления российской армии боевые действия в этих регионах прекратились, стороны вернулись там к общепризнанным государственным границам. Однако пока война не закончилась, все это потенциальная линия фронта, о чем постоянно напоминают украинские военные.
Для России со стратегической точки зрения наступление с территории Беларуси на Киев или на Западную Украину – это разве что единственная возможность достичь полной победы в войне. Оккупация Донбасса, Запорожской и Херсонской областей автоматически не приведут к поражению Украины, а вот потеря столицы или остановка поставок западного оружия действительно может стать смертельным ударом.
Безусловно, российское руководство и само понимает, что эта задача – чрезвычайно сложная. В феврале 2022 года в пользу России сыграл эффект неожиданности. Сейчас эффекта неожиданности быть не может. Агрессору придется наступать на хорошо подготовленные и плотно заминированные позиции ВСУ, которые с учетом неудобной для наступления местности могут стать просто неприступными. Однако если Россия накопит достаточно ресурсов, чтобы расширить театр военных действий и иметь там преимущество над ВСУ, то нового наступления со стороны Беларуси все-таки исключать нельзя. У Кремля может появиться слишком большой соблазн закончить войну одним ударом.
Что это будет значить для Беларуси?
События 2022–2023 года показали, что Александр Лукашенко не намерен по собственной инициативе отправлять свою армию на войну против Украины. Самопровозглашенный глава Беларуси не отдал соответствующего приказа тогда, когда Украина была гораздо более уязвимой, а Россия гораздо мощнее, и ему тем более нет смысла втягиваться в конфликт сейчас, когда ситуация на фронте для обеих сторон зашла в позиционный тупик. Впереди у Беларуси большой электоральный цикл (единый день голосования, формирование ВНС, президентские выборы). Вступление в такой неспокойный для режима период – это еще один сдерживающий фактор от любых военных авантюр.
Показательно, как эволюционировала риторика официального Минска: агрессивный милитаризм начала 2022 года сменился более мягкими формулировками и перерисовыванием «красных линий». Еще в феврале 2023 года Лукашенко угрожал вступить в войну, если хоть один вражеский солдат придет на территорию Беларуси. А уже в июне он объяснял, что для него casus belli – это только полномасштабная агрессия, а не какие-то пограничные обстрелы, стычки или диверсионные рейды, вроде тех, что проводились в Белгородской области. Иногда Лукашенко вообще признает, что «никто на нас нападать не собирается». Фактически в этом году он четко дал понять, что присоединяться к российской «СВО» не планирует.
Вместе с тем, если Россия сумеет сформировать мощную наступательную группировку и захочет использовать Беларусь для нового похода на Киев, то Лукашенко вряд ли этому помешает. Судя по опыту 2022–2023 годов, Кремль имеет фактически полный карт-бланш на использование беларусской территории в военных целях, причем складывается впечатление, что самопровозглашенного главу Беларуси иногда просто ставят перед фактом. Лукашенко и сам в феврале 2023 года заявил журналистам, что готов снова предоставить россиянам территорию Беларуси для вторжения в Украину.
Если Беларусь преобразуется в плацдарм, то страна может стать ареной боевых действий даже без желания Лукашенко. В начале войны у руководства Украины не было ни сил, ни решимости для нанесения контрударов по беларусской территории. Теперь, похоже, у них есть и первое, и второе. Представители официального Киева не раз предупреждали, что на этот раз они не станут терпеть и Беларусь получит такой ответ, на который и не рассчитывала. Сомневаться в серьезности намерений украинской стороны не приходится: ВСУ в этой войне не раз демонстрировали способность наносить удары на сотни километров вглубь российской территории.
Показательно, что режим Лукашенко с 2022 года постоянно разрабатывает и одобряет законы и указы, которые могут потребоваться на случай войны. В значительной степени эти меры принимаются с учетом опыта российской агрессии против Украины, некоторые нормы являются очевидной калькой из законодательства РФ. Все это свидетельствует о том, что вступление в войну в той или иной форме Лукашенко рассматривает как вполне реальный сценарий, к которому следует быть готовыми.
Таким образом, нельзя сказать, что угроза вовлечения Беларуси в войну полностью исчезла. В случае значительного сокращения западной помощи для Украины, накопления Россией военных ресурсов и проведения тотальной мобилизации, могут появиться условия для того, чтобы Беларусь превратилась в театр военных действий. Однако пока такой сценарий остается гипотетическим и предполагает слишком много «если».
Глеб Нержин / Авер belsat.eu
