Юрия Власова задержали в Гомеле 7 мая после акции солидарности с Сергеем Тихановским. За участие в несанкционированном массовом мероприятии и сопротивление милиции он получил 15 суток ареста. Пока он находился в ИВС, ему присудили еще 15 суток. После окончания срока ареста Юрий вышел на свободу, но его снова задержали. Результат – еще 15 суток ареста. Отсидев в ИВС суммарно 45 суток, 21 июня Власов вышел на свободу. Мы поговорили с ним об обстоятельствах задержания, судах и методах милиции и условиях содержания людей в Гомельском ИВС.
Юрий, при каких обстоятельствах вас задержали 7 мая?
Мы условно организованной колонной направились в сторону улицы Интернациональной, предполагали что к нам будут присоединяться люди и мы таким образом дойдем до ИВС, где незаконно удерживался Сергей Тихановский. Как только мы миновали облисполком, красный бус омоновский и два уазика перекрыли полностью улицу с обеих сторон. Нас, не сказать что жестко, но довольно энергично забросили в автобус и увезли в Центральный РОВД. Больше никого я уже не видел, так как меня первого повели на допрос и составление протокола. Там меня держали до 01.30 и увезли в ИВС. В понедельник было заседание в суде Центрального района.
Как происходило заседание?
Суд был скорый – минут 10, одни милиционеры. Я буквально несколько слов сказал, но, конечно, смысла защищаться не было. Дали 15 суток ареста за участие якобы в несанкционированном мероприятии и неповиновение милиции во время задержания. Я довольно эмоционально в их адрес высказывался при задержании, они посчитали это сопротивлением. По их мнению, я должен был молча воспринимать все эти милицейские действия. Шли по улице, ничего не делали, конечно, высказывали свою гражданскую позицию, но в нашей стране это запрещено.
Вы отсидели эти 15 суток, а на свободу так и не вышли?
Еще в ИВС я знал, что будет второй суд, так как в РОВД на меня составили два протокола. За два дня до окончания первых 15 суток меня снова повезли в суд Центрального района, там было еще быстрее. Присутствовал я, конвой из ОМОНа и два сотрудника в штатском. Судья дал 15 суток за участие в несанкционированном мероприятии 3 мая. После этого я поехал, как там говорят, в родной «дом» на втором этаже и добывал там.
В каких условиях вас содержали?
Одиночная камера, очень малая – 6 квадратов, пола практически нет, я крупный и, чтобы пройти, мне приходилось как-то выкручиваться. Самое тяжелое, конечно, для меня – это изоляция. 23 часа в сутки сидишь один, час в день прогулка, но разговаривать нельзя. Я не ел их продукты, поэтому с баландерами я тоже не разговаривал. Жарко, вода из-под крана, туалет – дыра в полу. Это, конечно, не самое страшное, 30 суток можно пережить, но, когда дали еще 15, было очень тяжело. Я читал книги, занимался медитацией, старался не думать о семье, чтобы не волноваться.
А почему вы сидели в одиночной камере?
Все, кто сидит по 23.34 (участие в несанкционированном массовом мероприятии), сидят отдельно в одиночках. Всех, кого завезли вместе со мной 7 мая – все сидели в одиночках. Когда я уже после 45 суток выходил, завезли людей, которые принимали участие в «цепи солидарности» 19 июня. Весь ИВС стоял на ушах. Всех уголовников стали пихать в камеры, которые уже были полны, чтобы всех посадить по одному.
Видели ли в ИВС Сергея Тихановского, которого там тогда содержали?
Да, я его видел. Он еще 5 дней там находился, мы с ним немного разговаривали. Там было 6 прогулочных двориков, шестой самый большой, там был Тихановский. У нас был пароль «Стоп таракан» – «Но пасаран». Нам персонал угрожал, что отменят прогулки, если мы будем это говорить. Он мне какую-то информацию дал, я понимал, что что-то происходит за забором, но ведь и он сидел, полной информации не имел. О том, что Сергея посадили по криминалке, мне сообщили сидельцы за алименты через окно, сказали, что в Гродно была эта провокация.
Когда вы отсидели свои 30 суток, был ли страх, что Вас не выпустят?
Да, были такие мысли. Но я думал, я же не центральная фигура, активист и активист, до ненависти не люблю Лукашенко, но ведь это не повод, чтобы держать меня долго. Я ошибся. Меня вывезла машина ИВС, катали 40 минут по городу и высадили на окраине города на улице Барыкина. Машина отъехала, прошли пара минут, я успел только телефон достать – на меня нависли молодые ребята в штатском, человека три. Я заметил, что у одного были наручники, тогда понял, что это милиционеры.
А они представились? Выдвинули какие-то обвинения?
Никто не представлялся, с криком: «Зачем нарушаете, что у вас в пакетах» – сразу надели на руку наручники. У них не были включены нагрудные камеры видеофиксации. У них была задача – спровоцировать меня на схватку с ними, потому что знали мою эмоциональность. Они завезли меня в Советский РОВД, очень грубо обходились. Меня задерживали майор, старшина (водитель) и три человека в штатском.
Я их хорошо помню и я их найду. Как я им обещал, я их найду и напечатаю их фамилии. Я считаю, что это было реальное похищение, меня похитили, я ничего противоправного не сделал.
Нельзя ни в какой стране мира хватать человека, заковывать его в наручники, два часа держать его так, я едва выдержал. Еще издевались надо мной в РОВД Советского района, даже угрожали, говорили, чтобы я хорошо подумал нужна ли мне политика. Напомнили, что существует ст. 328 (незаконный оборот наркотических веществ).
Собираетесь жаловаться на действия милиции?
Нет, только обнародование имен тех, кто нарушает закон, будучи милиционерами. Они знают, что если власть изменится – придется отвечать.
Они не понимают, что посадками в ИВС нас только закаляют. Я лично только закалился.
Да, морально тяжело, я 5 суток голодал, хотя мне уже 52 года. Но я вышел и объявил им, что поскольку меня незаконно удерживали и сотрудники ИВС тоже в этом участвовали, так как завезли в ловушку, им за это придется отвечать перед судом. Люди, которые наплевали на Конституцию, Гражданский кодекс, используют закон как крышу, для достижения своих целей. В данном случае во время избирательной кампании, чтобы человек, который это спонсирует, остался у власти.
Что посоветуете людям, оказавшимся в такой же ситуации?
Милиционеры очень боятся гласности. Если бы кто-то меня встретил, достал фотоаппарат, телефон, начал снимать, может меня бы не похищали. Я им говорил, чтобы опомнились, это же незаконно. Если мы напечатаем про них информацию, а молодой милиционер, например, гуляет с девушкой, она может от него отвернуться, если узнает чем он занимается. Или, например, бабушки и дедушки узнают, что их внучек в милиции занимается политическим преследованием.
Да, моей жене очень помогли. Также я получил несколько писем с выражением солидарности и поддержки. Они очень помогают, когда сидишь в одиночке и тебе приносят письма поддержки.
Текст и фото: АннаКовальчук/ИР, belsat.eu