«Уехать, чтобы не попасть под ковровую зачистку своих же». Как живет Белгородская область?
С середины марта в Белгороде и окрестностях почти ежедневно звучит сигнал воздушной тревоги – регион подвергается ракетным обстрелам и атакам беспилотников. За последние две недели погибли как минимум 24 человека. О том, как выглядит сейчас жизнь на Белгородчине и в соседних регионах, какие настроения у людей? «Белсат» пообщался с местными жителями.
Белгород: улицы опустели
20-летняя Елена живет в Белгороде, работает SMM-специалистом. Говорит, что регулярные обстрелы последнего времени сильно отразились на жизни города. Закрываются различные организации, полностью перестали работать некоторые магазины. Особенно ощутимо это было после сильного обстрела 30 декабря 2023 года.
«Закрывались развлекательные заведения, кафе, рестораны, некоторые магазины, например, секонд-хенды, переносились концерты, – рассказывает девушка. – В городе стало заметно меньше людей, многие компании перешли работать «на удаленку», дети не ходили в школы. Люди уезжают из города в деревню или в другие города. Улицы заметно опустели. Сейчас из Белгорода трудно уехать в Москву или Питер – билетов можно не быть уже за 5 дней до поездки».
Люди учатся жить с почти ежедневной ракетной опасностью. В Telegram появился канал, созданный якобы военными ПВО, где за минуту–две до официального сообщения появляется предупреждение об опасности обстрелов, говорит Елена.
«Человек привыкает даже к обстрелам, – отмечает наша собеседница. – У многих моих знакомых есть тревожный чемодан с документами и аптечкой. Мы с моим молодым человеком уходим в коридор, где нет окон, когда звучит сирена. Еще в прошлом году я прошла курсы по тактической медицине».
Люди задают вопросы
Это психологически трудно – жить в такой атмосфере, говорит девушка: «У многих моих коллег, друзей, знакомых есть признаки ПТСР. Я вижу на улице людей, которых «дергает» при громких звуках от каких-то бытовых вещей: закрытия дверей, вывоза мусора и т.п. мне кажется, это очень отразится на каждом белгородце. Очень тяжело сейчас жителям города».
А еще труднее стало после теракта в подмосковном «Крокусе», говорит Елена. Белгородцы разъярены тем, что на смерть людей в Москве отреагировали все: сервисы такси, банки, власти, медиасфера, а на ежедневные жертвы в Белгородской области никто не обращает внимания.
«Даже провластные горожане начали задавать властям вопросы. Но резко их взгляды, конечно, не изменятся», – говорит девушка.
Сама Елена утверждает, что была готова к обстрелам – с момента полномасштабного вторжения России в Украину она знала, что «раньше или позже ракеты полетят в Белгородскую область, а не только из нее».
«Но это, конечно, очень трудно переживать, потому что в отличии от «ДНР», «ЛНР», Херсонской и Запорожской областей, Белгород – это Россия и всегда ей был», – говорит девушка.
Курск: спокойнее, чем в Белгороде
Уроженка Курска Юлия на протяжении уже нескольких лет учится в Белгородском институте искусств и культуры, однако последние две недели находится в родном городе у родителей – уехала как раз от обстрелов.
«Я уезжала в Курск и когда были предыдущие сильные обстрелы – в конце декабря, после Нового года, чтобы переждать, – рассказывает Юлия. – У нас обучение перевели на дистанционный режим. В конце февраля на некоторое время снова вернули дневное, к середине марта было более-менее спокойно, но после 11 марта снова стало хуже».
В Белгороде на окраине города живет бабушка Юлии. Во время одного из обстрелов осколок разбил ей окно в квартире, однако сама женщина не пострадала. В Курске спокойнее, говорит Юлия. Продолжают работать различные учреждения в городе, школы. Младшая сестра нашей собеседницы ходит в школу, занятия в которой прекращали только на пару дней во время интенсивных обстрелов.
«Иногда звучит сирена, но таких обстрелов, как в Белгороде, я пока здесь не видела. В Курске однозначно спокойнее, – говорит девушка. – В Белгороде во время обстрелов я всегда была дома, к счастью, мой дом ни разу не пострадал, даже когда снаряд прилетел в городскую администрацию в центре, рядом с которой я живу».
На домах рисуют указатели на укрытия и пишут, где взять ключи
Еще в прошлом году в Белгороде на дверях подвалов домов нанесли надписи «Укрытие» и контакты, по которым искать ключи. Юлия живет на первом этаже, рядом с подвалом – бежать недалеко. У нее есть свой отдельный ключ от подвала.
«В институте нам проводили учебную эвакуацию, показывали, где укрытие. На домах сейчас есть указатели со стрелками на укрытие, на остановках специальные конструкции из бетонных плит, на них написано «укрытие». Есть указатели, где находится аптечка. Я недавно проходила рядом с таким, но самой аптечки там, куда указывала стрелка, не увидела», – рассказывает студентка.
Юлия не знает, когда вернется в Белгород. Учеба пока снова дистанционная, вероятно, до конца учебного года такой и останется. На следующий год студентка всерьез думает об отъезде подальше от Белгорода, чтобы спокойно доучиться.
Настроения и мнения у людей разные, говорит девушка. Много тревоги и страха выражать свои мысли.
«Наши преподаватели транслируют то, что говорят по телевизору, то же нам пересказывают. У студентов разные настроения, но не очень часто это обсуждается, как я вижу, люди стараются сфокусироваться на своих делах и меньше обращать внимания на то, что вокруг происходит. Возможно, боятся, – рассказывает Юлия. – У кого получается – уезжают. Много тех, с кем я в прошлом году училась, уехали. После Нового года ощутимо меньше людей в городе стало».
«Начались взрывы, такие громкие, что аж земля тряслась»
Мы пообщались с еще одной студенткой Белгородского института искусств и культуры – Светланой, которая также сейчас находится в Курске. В Белгороде девушка жила в общежитии – во время обстрелов администрация всегда собирала студентов и спускала в подвал, то же самое делали в институте.
В Курске тоже случаются обстрелы, рассказывает Светлана:
«Недавно я шла домой, началась сирена, потом взрывы или, как у нас говорят, хлопки, такие громкие, что даже земля тряслась, было очень некомфортно. Я прижалась к ближайшему бетонному забору, чтобы на голову очень много не посыпалось, потом попыталась встать, услышала, что там что-то сыпется, начала звонить брату. Потом ночью мне было очень плохо, на фоне стресса поднялась температура».
По словам девушки, несмотря на все это, и в центре Белгорода, и Курска, местные власти всеми силами стараются поддержать жизнь. Однако в окрестностях крупных городов закрываются детские сады, школы. Детей вывозят в другие регионы России, по санаториям расселяют, чтобы доучить.
«Но это все временные меры, не знаю, что они будут делать дальше», – говорит девушка.
«Очень ранит равнодушие»
Светлане трудно учиться дистанционно – ее музыкальная специальность требует очной работы с преподавателями.
«Дистанционный режим обучения очень сильно сказывается на качестве образования, – говорит студентка. – Некоторые учащиеся у нас по своей инициативе приезжают на занятия, хотя ректорат не настаивает, то же самое я вижу среди студентов-медиков – они пишут заявления и выходят из дистанционного режима, чтобы наверстать программу. Я думаю куда-то перевестись, чтобы спокойно закончить обучение. Скорее всего, поеду куда-то в Россию, подальше от границы, потому что вряд ли я что-то сейчас смогу найти за границей».
Жители Белгорода и области в последнее время обижены отношением к ним со стороны своих же соотечественников, говорит Светлана.
«Обидно, что наш регион будто невидим, нас не замечают, – подчеркнула девушка. – Пока где-то празднуют Масленицу с красной икрой, у нас ракеты летают вместо салютов, но этого словно не видят. Сюжеты о Белгороде на телевидении буквально по 30 секунд. Обида сначала была на власти, но теперь я вижу, что и людям в других регионах все равно, что у нас происходить. Я общаюсь со студентами Свободного университета. Решила поделиться своими чувствами с ними, но отклика не получила. Я плакала из-за этого. Очень ранит равнодушие».
Кто виноват?
Светлана не считает себя достаточно компетентной, чтобы «на кого-то вешать вину «за происходящее, что ради этого» не знает ситуацию досконально».
«У меня есть друзья, которые хотят, чтобы война скорее закончилась, но убеждены, что в споре не может быть только одна виновная сторона. Мои родственники считают, что виновата Украина, и что если мы не победим, не добьем, как они говорят, но я не понимаю, как такое можно говорить о людях», – говорит девушка.
В окружении Светланы есть и те, кто винит во всем российское правительство. Сама девушка в последнее время не может принять ни одну из сторон.
«В самом начале конфликта я поддерживала Украину, у меня были знакомые оттуда, я старалась держать с ними контакт, но когда такое происходит у тебя под носом, включается инстинкт самосохранения и животные рефлексы, когда ты уже не можешь сильно сочувствовать другому, ты уже пытаешься сам себя спасти», – резюмирует наша собеседница.
Брянская область: власти отвлекают внимание «нелепыми концертами»
Корреспондент «Белсата» пообщался также с жителями Брянской области. Настроения там у людей разные. Жительница региона Виктория рассказала, что не волнуется («уровень примерно 5% из 100») – в отличие от почти всех своих знакомых. Она отметила, что в результате обстрелов и рейдов ВСУ многие ее знакомые начали поддерживать войну, хотя до этого придерживались другой позиции. Женщина потеряла почти половину круга общения, так как ее антивоенные взгляды не изменились.
Виктория говорит, что продумывает, как спасаться от войны, «когда область накроет», но не стала вдаваться в детали. Она знает «в областном центре [Брянске] адреса бомбоубежищ, оборудованных по минимуму и не факт, что открытых», тогда как в ее городе информации об укрытии нет. Виктория рассказывает, что вместо этого власти «стали стремиться отвлечь внимание горожан нелепыми концертами и розыгрышами», а народ постепенно уезжает – или в другие регионы, или ищет убежища в других странах – Евросоюзе, США, Индии, Таиланде. Цены на недвижимость при этом «прыгают, но в целом, скорее выросли».
Воронежская область: сообщения об атаках приходят с опозданием
В Воронежской области жизнь одновременно и изменилась, и нет, рассказывает житель региона Василий:
«Не изменилось в плане того, что что-то открывается, проводятся какие-то мероприятия, жилье не дешевеет (если цена и меняется, то скорее по экономическим причинам), – говорит мужчина. – Меняется в плане того, что к дронам уже привыкли (и это ненормально!), но Воронежская область – не Белгородская, здесь нет такого ***».
Воронежец Алексей, который недавно вернулся в Россию из-за границы, где жил еще до ковида, также отмечает, что люди живут в противоречивом состоянии.
«Увеличивается тревожность, постоянно приходят, правда, с опозданием, СМС от МЧС с предупреждением о нападении БПЛА, но люди адаптируются, подстраиваются под ситуацию понятными им способами, чтобы просто хоть как-то жить… Городская жизнь в обычном ритме, планируются фестивали, проходят концерты, и никто не думает, что делать, когда война придет к нам», – говорит мужчина.
В отличие от Алексея, Ольга скорее Z – ее семья поддерживает войну, а она относится к происходящему со скепсисом. Немного неохотно отвечая на вопросы «Белсата», женщина старается аккуратно формулировать ответы, «чтобы чего не вышло». По ее словам, в среде отношение к «СВО» не изменилось, только стали чаще говорить об этом – из-за прилетов. Женщина утверждает, что поведение людей также осталось прежним, а на уведомления об атаках перестали реагировать:
«Приходят с большим опозданием. И, в основном, или в начале, или в самом конце».
Ожидания окончания войны и второго пришествия Иисуса Христа
Знакомый с Ольгой Николай отмечает, что люди стали более осторожными, «что характеризует обстановку в обществе – как бы не сказать лишнего и не отправиться на Колыму».
«Люди вообще стали более резкими, более нервными, но слова выбирают. И взгляды мало изменились; скорее, люди по обе стороны невидимых баррикад укрепились в своих суждениях. К прилетам дронов все привыкают, хотя сначала на каждый бабах начинался испуг – все друг другу писали и звонили, районные чаты кипели. Сейчас почти не реагируют. Опасаемся скорее не дронов, а борьбы с ними – осколки могут привести к беде, если собьют рядом», – рассказал Николай.
Мужчина также говорит, что сообщения с оповещением об обстреле приходят с опозданием, а приложение МЧС в этом плане более оперативное. Как и Виктория из Брянской области, Николай ограничил круг общения (он против войны) и имеет план на случай прихода войны:
«Просто уехать. Эвакуироваться. Не хочу попасть под ковровую зачистку своих же».
По словам Николая, его знакомые почти не уезжают из региона, зато в Воронеж стали переезжать жители Белгорода: «Много было приезжих из Луганска и Донецка, а теперь и из Белгорода. Цены, соответственно, растут. Между тем, наблюдаю рост количества объявлений о продаже недвижимости в районе военного аэродрома».
Все опрошенные нами россияне по-разному отвечали на вопрос об ожиданиях. Кто говорил, что ничего хорошего не ждет, кто говорил об окончании войны, а кто – о втором пришествии Иисуса Христа.
Кстати, в Белгороде уже более года фактически закрыт католический приход: его настоятеля о. Марека Бакежинского OFMCap. задержали на вечерней прогулке, отправили под арест, а затем ФСБ запретила ему въезд в Россию на 50 лет. Силовики распространили информацию о том, что священник якобы ругался матом на улице и собирался шпионить. В результате белгородских верующих периодически посещают католические священники из соседних регионов.
Анна Гончар, Иван Алексеев / ЮК belsat.eu
