Приятельница подошла и спросила: «Поплакала?» Мы, уже выпив по бокалу вина на концерте, наткнулись на выставку: с помощью фотографий и видео она показывала, как изменились беларусские культурные и тусовочные центры за несколько лет. «Ок16», «Корпус», Event Space и другие, которые раньше гудели рейвами, вечеринками и встречами, сейчас стоят молчаливые и без нас. «Видео не смотри», посоветовала приятельница. Мы поднялись сюда с пламенного концерта беларусских исполнителей – он, конечно, проходил не в Беларуси. Однако после любого пламенного концерта сейчас быстро трезвеешь от привычной беларусской печали. И беларусская печальная культура тебе помогает.
Сейчас наше искусство свободного выражения живет преимущественно за рубежом, как с 22 по 25 марта жило в Берлине. Та выставка была частью фестиваля в берлинском культурном центре ACUD, который принял у себя беларусское кино, театр и прямо-таки жаркие концерты. Я походила от одного события к другому и посмотрела, как мы все еще и почти исключительно тоскуем. И разговариваем только о травмах и выживании либо в подполье, либо за границей. Зато все больше и больше – обращаясь к народной культуре.
Я гостила здесь как соорганизатор премии кинокритиков «Чырвоны верас». Месяц прошел от нашей церемонии награждения на Европейском кинорынке «Берлинале» и Goethe-Institut im Exil – организатор фестиваля в ACUD и партнер кинопремии – показал некоторых наших номинантов и победителей на большом экране. Главная героиня одного из них – «Дневник Анастасии» Максима Буйницкого – в начале фильма говорит, что решила повеситься. Зрители на этом моменте почему-то смеются.
Смотрите дальше. «Свидание в Минске» Никиты Лаврецкого, победившее на «Чырвоным верасе» в четырех категориях, – limbo, межсезонье, неопределенность для молодых людей в Беларуси 2021 года. Сериал «Процессы» Андрея Кашперского, первая серия которого получила у нас две награды, – ОМОН, КГБ, чиновники и пропаганда. Весь букет практически. Один из двух лучших документальных короткометражных фильмов – «Молодость по-белорусски» Ксении Голубович – иллюзия спокойного проживания своей единственной жизни в диктатуре.
Нет ничего отодвинутого от нашего драматического контекста.
Вместо полного метра я отправилась на спектакль – в нем персонаж на протяжении всей постановки методично делает себе гроб, потом его в этом гробу выносят. Извиняюсь за спойлер, но развитие событий здесь предсказуемо с самого начала. Это новый концептуальный спектакль Юрия Дивакова Clausa fores. Оказывается, он показывался в Варшаве, где я живу, а я об этом даже не знала – следить за культурными событиями за границей бывает безнадежным делом.
Спектакль напомнил мне фильм «Великий диктатор» Чарли Чаплина: в нем главный герой, прототип Адольфа Гитлера, суетится, бросаясь от одного дела к другому, все он знает и все умеет. Нам, наверное, еще годами придется вспоминать о Лукашенко даже в театре, а это последнее место, где я готова отдавать ему такую честь.
Потом у ACUD был энергичный и действительно кайфовый концерт певицы, которую нельзя называть. Люди смеялись, выпивали и танцевали, а потом я наткнулась на ту выставку и у меня спросили: «поплакала?» Такое у нас сейчас «Супер-8» из минского парка Челюскинцев.
На следующий день в Берлине зазывали весну с группой Kriwi, а она напоминает, какие озорные и продвинутые мотивы исполнялись беларусами издавна. Кто-то из местных беларусов испек полагающихся птичек, а на концерт и ритуал зазывания весны гости пришли целыми семьями. Мы призвали весну – и напризывали заявление Валерия Сахащика о стрелках на Вильнюс, которые рисуют на картах российские и беларусские генералы. На медитативном концерте фолк-эмбиент-проекта Parus, которым можно было бы озвучивать фильмы-трагедии, все казалось потерянным и черным, как те цветы, что здесь учили делать из бумаги накануне. Та бумага почему-то была черной.
В другом берлинском дворе в это время беларусы праздновали День Воли, обнимались. Жарили драники на костре, который заливал мерзкий дождь, в помещении рядом был растянут сшитый по заказу бело-красно-белый флаг. Кто-то принес пирог с рыбой, кто-то торт.
«Мы столько веков переживаем русификацию, а все еще разговариваем по-беларусски и ходим на беларусские фестивали за границей», – стали делиться коллеги, как вышли с концерта во двор ACUD. «Да, но послушай эту музыку», – горько засмеялись в ответ.
Из клуба звучали последние печальные мелодии проекта Parus, чтобы распустить нас с этим привкусом по Берлину. Даже в бешеном городе нет возможностей сбежать от беларусской печали.
Редакция может не разделять мнение автора.
