Даже очки бывает трудно передать. Почему мы мало знаем о здоровье политзаключенных – и что делать
Как там Колесникова после больницы? Окажут ли должную помощь Бабарико после избиения? Куда исчезли Статкевич, Лосик, Знак? Рабковой провели необходимые обследования? Со здоровьем Лойко все нормально? Представительница «Весны» объясняет «Белсату», почему нет ответов на эти вопросы – и что делать, чтобы ответы появились.
Почему о здоровье заключенных известно так мало?
Правозащитники неоднократно и много лет подчеркивали, что пенитенциарная система Беларуси – одна из самых закрытых в мире, а любая информация о людях в заключении труднодоступна, говорит представитель правозащитного центра «Весна» Елена Лаптенок. В нынешней ситуации информация практически не выходит за пределы изоляторов и колоний из-за почти полного запрета политзаключенным на переписку, звонки и свидания, из-за давления на адвокатов и родственников.
Есть известные примеры попадания политзаключенных из штрафных изоляторов в больницу, есть трагический случай с Витольдом Ашурком, который не вышел живым из ШИЗО. В неволе проблемой становятся даже самые простые вопросы, связанные со здоровьем, объясняет Лаптенок:
«Вот с очками решить довольно сложно, потому что нужен осмотр офтальмолога, чтобы он выписал рецепт, чтобы этот рецепт передали на свободу, очки нужно заказать, передать – хорошо, если у человека родственники есть, налаженные контакты. А если их нет или они не в Беларуси? В заключении вообще обостряются все хронические заболевания, имеющиеся у человека. Теперь мы знаем, что довольно частыми стали случаи с онкологией. Один из наиболее сложно решаемых вопросов – стоматология, проблема с зубами колоссальная».
А проблемы со зрением есть чуть ли не у всех заключенных – такие условия в местах содержания, что зрение портится быстро.
Она не знает, были ли случаи, когда к заключенным в СИЗО удалось провести платного стоматолога, зато знает о случаях, когда люди в колониях сами себе вырывали зубы – об этом рассказывают те, кто вышел на свободу.
«В письмах на сегодня фактически запрещено писать о состоянии здоровья, потому что это относится к условиям содержания, – отмечает Лаптенок. – Это делается по двум причинам. Первое – чтобы показать, что там все хорошо, такой проблемы не существует. Второе – государство поддерживает атмосферу неизвестности, страха, для него очень важно показать свою силу, продемонстрировать превосходство, держать людей в смирении».
Когда родственники политзаключенных узнают что-то о состоянии здоровья заключенных, боятся говорить об этом правозащитникам. И даже то, что становится известно правозащитникам, не всегда делают публичным по просьбе родственников.
Лаптенок вспоминает такой пример. Родственники поехали к заключенному на долгосрочное свидание, увидели, что у того на теле сыпь, что у него все чешется. Заключенный рассказал, что дерматолог приходил, сделал соскоб – сказал, «не чесотка», и на этом все. Родственники сами в интернете искали по симптомам, что это может быть, описывали симптомы знакомым врачам, искали какие-то мази и посылали их в колонию. А может быть много болезней с похожими симптомами и разным лечением, при которых дистанционный диагноз поставить сложно.
«Родственники и правозащитники считают важным, прежде всего, не навредить, – резюмирует Лаптенок. – А сегодняшняя пенитенциарная система направлена на то, чтобы человек именно страдал, чтобы родственники тоже страдали – и при этом они должны бояться».
Дилемма: если говорить, то накажут, а если не говорить, то «проблемы нет»
Координатор инициативы Dissidentby Марина Косинерова давала для «Белсата» советы о том, что могут делать родственники, когда пропадает всякая информация от заключенных: записываться на прием к начальству колонии и в Департамент исполнения наказаний, писать обращения, отправлять адвоката, искать бывших заключенных, которые видели, что с их родными…
Но есть случаи, когда все это не помогает, признает Лаптенок: из того, о чем пишет в соцсетях Марина Адамович, жена политзаключенного Николая Статкевича, видно, что она все делала должным образом – но о ее муже все равно ничего неизвестно почти три месяца. Однако «не сработало» не значит «не надо и пытаться», подчеркивает представительница «Весны».
Повлиять на ситуацию может только обнародование информации, международная реакция. Лаптенок уверяет: на обнародование побоев и попадание в больницу Виктора Бабарико реакция будет. Отца Марии Колесниковой не пускали к ней в больницу несколько дней, но в конце концов пустили, и выложили фото с заключенной. Но может и не повлиять, за обнародование информации могут также мстить: например, давно нет сведений о Максиме Знаке, отрывки из тюремной книги которого недавно читали в Королевском драматическом театре в Стокгольме.
«Нам хотят продемонстрировать, что все бессмысленно, что любое наше действие не принесет положительных результатов, что мы ничего не можем изменить, – говорит Лаптенок. – Если играть по их правилам, то получается, что так».
Это заколдованный круг, объясняет Лаптенок: если и родственники, и общество ничего не будут говорить о давлении на политзаключенных, то будет казаться, что давления меньше, проблем не существует – и проблемы сами собой не решатся. Если говорить, то власти «закручивают гайки», поскольку не умеют иначе, они и спустя три года после выборов-2020 не чувствуют себя спокойно и прочно.
Если говорить о проблеме конкретного заключенного, того могут бросить в ШИЗО, лишить права на любые контакты, не пускать даже адвоката. Не каждый заключенный и не каждый родственник заключенного готовы рисковать подобным образом – Лаптенок понимает и не осуждает тех, кто к такому не готов. Но если не говорить, выходит, что «человека нет», и это не только не решит проблемы, но и создаст дополнительное давление на заключенного. Лаптенок цитирует недавнее письмо Валентина Стефановича, в котором он сравнивал неволю со смертью и вычеркиванием из жизни.
Она ставит в пример телеграм-канал о политзаключенном Денисе Ивашине, который ведет его супруга Ольга Ивашина. Женщине угрожали, что запретят переписку, закроют все каналы связи, но Ольга Ивашина решила, что «не будет играть по их правилам». Ольга и Денис, уверена Лаптенок, осознают угрозы, но это их «мужественный, честный, принципиальный выбор».
«Об этом надо говорить, так как иначе ситуацию с заключенными не решить, – убеждена Лаптенок. – Чем больше будет случаев опубличивания, тем больше будет показано уродливое лицо этой беспощадной власти».
Но Лаптенок вспоминает, что есть и Дарья Лосик, которую бросили за решетку за то, что боролась за своего супруга Игоря Лосика. Дарья, считает она, не просто боролась за здоровье мужа, а лично бросила вызов системе, а система наказала ее, чтобы запугать остальных. Представительница «Весны» говорит, что не может призывать всех делать так, как Дарья – но есть и менее рискованные, косвенные пути борьбы за заключенных.
Она советует делать все возможное, к чему готовы, в борьбе за близких, за их здоровье и освобождение, быть солидарными между собой. Проблемы сами не разрешатся и никуда не денутся, а резонанс и общие усилия могут поспособствовать этому.
Алесь Новоборский / Авер belsat.eu
