«Мама просила – ребята, не лезьте в политику, поубивают. Как в воду глядела». Разговор с братом Витольда Ашурка
Андрей Ашурок, брат активиста из Березовки Витольда Ашурка, который в этом году умер в Шкловской колонии при неопределенных обстоятельствах, был вынужден срочно уехать в Польшу. Прокуратура возбудила уголовное дело за возгласы «Ганьба!» после озвучивания приговора Витольду, и надежные источники предупредили Андрея и его друга Сергея Пантуса, что их посадят. «Белсат» поговорил с Андреем о преследовании и переезде.
«Природа системы такова – всех сжирать»
Андрей вместе с другом Сергеем сейчас вместе находятся на карантине в Варшаве. В Польшу березовцы приехали 16 декабря. Днем ранее, 15 декабря, стало известно, что прокуратура Гродненской области возбудила уголовное дело по ч. 2 ст. 339 УК РБ – «Хулиганство, совершенное группой лиц» – за скандирование «Ганьба!» и «Верым! Можам! Пераможам!» после оглашения приговора Витольду Ашурку 18 января. Подозреваемые – все, кто присутствовал на том заседании.
Это дело – уже вторая попытка привлечь присутствующих на суде к ответственности. Сразу после суда это пытался сделать Следственный комитет. В том уголовном деле подозреваемым был житель Березовки Юрий Дешук, все остальные – свидетели. Дело тогда то приостанавливали, то снова продолжали.
– Мы все проходили тогда фоноскопическую экспертизу – у нас брали пробы голоса, – вспоминает Андрей Ашурок. – Потом вызвали в СК в Лиду, знакомили с результатами экспертизы. Там такой большой талмуд был. И было отмечено, что наши голоса невозможно идентифицировать. И даже что фразы, которые прозвучали, не несут в себе оскорблений, унижений и ни к чему не призывают. Дело закрыли осенью. А теперь решили через прокуратуру наказывать.
По новому уголовному делу Андрея вызвать не успели.
– До нас с Сергеем довели информацию, что опять открыто дело, и что точно были названы фамилии, в том числе моя, тех людей, которых должны посадить, – рассказывает мужчина. – Оснований не верить тем, кто сказал это, не было, потому что от них информация всегда правдивая. И я понимал, что раз задача поставлена там, значит, она будет выполнена. Ведь они уже иначе не могут. Сама природа системы такова – всех сжирать, по кругу. Разогнали одних, посадили, беремся за следующих, следующих посадили. Если ослабить хватку, это будет начало конца, поэтому с каждым витком репрессии все жестче.
«Если тебя посадят или грохнут, как Витольда, я не переживу»
Андрей Ашурок и Сергей Пантус посоветовались с семьями и решили как можно скорее уезжать.
– Если бы я жил один, без семьи, я бы, возможно, остался бы. Да и Пантус тоже, – говорит Андрей. – Но мы смотрели на свои семьи. Мне и мать, и жена сказали – езжай, лучше посиди в Польше, чем будешь сидеть в камере с хлоркой. Жене вообще досталось за последние полтора года, когда эти в черных балаклавах, не разуваясь, топтались по нашему дому. Поэтому она даже настаивала: езжай, ведь если тебя посадят или грохнут, как Витольда, я не переживу. Я не мог не уехать.
Андрей Ашурок всегда был активным, никогда не оставался в стороне от общественной жизни, вместе с братом Витольдом и другом Сергеем Пантусом участвовал в различных инициативах, акциях. Был наблюдателем на выборах в местные советы, распространял газеты. Но с преследованием со стороны государства плотно столкнулся только после президентских выборов 2020 года.
– Раза 3-4 проводили обыски. И без обысков приезжали мозги пополоскать. Штуки 4 прокурорских предупреждений было, – рассказывает Андрей. – Весной, еще до смерти Витольда, на работу ко мне приехали, забрали, отвезли в прокуратуру в Лиду, в кабинет к прокурору района. Весной это было. Тот начал говорить – знаю, что ваш брат сидит, вынесу вам еще одно предупреждение о неучастии в акциях. И прямым текстом: вы, Андрей Михайлович, получите в полной мере, если мы вас где-то задержим. И у вас будет уже не административная ответственность, а уголовная.
«Мама до сих пор переживает смерть Витольда, постоянно ходит на кладбище»
Тяжелее всех это давление переживали жена и мать Андрея.
– С женой мы вместе 27 лет. Она за меня боится, – говорит мужчина. – Мы обсуждали совместный отъезд. Однако дома остается мама. Ей 83 года. Жена сказала – я ее одну не оставлю. Младший сын, ему 21 год, в свою очередь сказал – папа, я с тобой не поеду, потому что маму тут одну не оставлю. Мужской поступок, молодец.
Старшему сыну Андрея Ашурко 25 лет, он работает программистом, живет с женой в Гродно. Мысли о выезде из Беларуси тоже есть, так как, как говорит Андрей – «фамилия неуставная», и он понимает, что не находится здесь в полной безопасности. Однако будет смотреть по ситуации.
Мать Андрея до сих пор сильно переживает смерть Витольда, постоянно ходит на кладбище.
– Когда мы собрались уезжать, я приехал к маме и рассказал все. Она на это сказала – “Езжай, хоть ты останешься”, – говорит Андрей. – Мама еще раньше, задолго до выборов просила отойти в сторону и меня, и Витольда, и так и говорила: “Ребята, дорогие, не лезьте, потому что поубивают эти бандиты”. Боялась очень. Кто мог подумать, насколько она права? Будто предчувствовала, еще даже до задержания Витольда… к сожалению, как в воду глядела.
«Уверен – мы скоро будет дома»
Друзья-березовцы беспокоились, удастся ли выехать из Беларуси, не возникнет ли проблем на границе.
– На удивление все просто получилось, – говорит Андрей. – Накануне мы зашли в базу МВД, чтобы посмотреть, выездные ли мы, потому что много тех, кто по этому делу проходят, стали невыездными. А нас с Пантусом в базе не было. Мы даже думали – а может, не надо? Однако люди, которые нам сообщили о деле, сказали – “Нет, ребята, вам точно надо. Пока буксанула бюрократическая машина и вас нет в базе, выезжайте”.
После карантина Андрей с другом собираются искать жилье, устраиваться на работу: оба – профессиональные строители. Однако брат Витольда надеется, что все это ненадолго, что скоро в Беларуси произойдут изменения, и он сможет вернуться домой, и еще увидит мать.
– Я не хотел уезжать. Ведь в Березовке мой дом, – говорит Андрей. – Если бы, например, прошли выборы, все нормально, не было этих протестов, этой жести. Все по закону. Что мне нужно? Мне 48 лет, я женат более четверти века, у меня дом, собака, кот, машина, двор, работа, дети выросли. Что мне еще нужно? Живи. А тут я сижу на карантине, в сотнях километров от дома. Конечно, хочется домой. И мы вернемся в любом случае. Нет цели остаться здесь на всю жизнь. Хотя я благодарен стране-соседке за убежище. По крайней мере, нам было куда убегать. Но оставаться здесь мы не планируем. И я уверен, что скоро мы будем дома.
Анна Гончар /ММ belsat.eu
