Сохранение коррупции и поддержка «зомби». Что за закон о банкротстве приняли в Беларуси
В Беларуси уже почти четыре месяца действует новый закон о банкротстве. В то время, как власти страны говорят о кардинальных изменениях и новой идеологии документа, независимые эксперты видят в нем лишь консервацию наихудших практик с небольшими позитивными новациями.
С 1 октября 2023 года в Беларуси вступил в силу закон «Об урегулировании неплатежеспособности». Как отметил заместитель председателя Верховного суда Юрий Кобец, он «кардинально отличается» от своего предшественника, так как существенно меняет процедуры, правовое положение и роль участников, и в целом выделяется «своей идеологией и новыми подходами».
Директор департамента санации и банкротства Минэкономики Юрий Тараканов назвал ключевой функцией закона – обеспечить своевременное восстановление стабильной работы предприятий, гарантируя тем самым «здоровье» экономики. А один из его подчиненных Анатолий Сайчук вообще заявил, что основная цель закона – «предотвращение банкротства». Председатель постоянной комиссии Совета Республики по вопросам экономики, бюджета и финансов Татьяна Рунец объяснила это тем, что нередко «из-за каких-то неправильных шагов, неправильных расчетов, изменения конъюнктуры рынка и многих других экономических параметров хозяйствующий субъект может оказаться на грани банкротства».
По ее словам, закон, во-первых, стимулирует добровольное и своевременное объявление субъектами хозяйствования своей неплатежеспособности, во-вторых, увеличивает возможности сохранения бизнеса и восстановления платежеспособности и, в-третьих, повышает гарантии возврата инвестиций и удовлетворения требований кредиторов.
Что в законе
Новый закон предусматривает полное сопровождение государственными и местными органами власти судебного урегулирования неплатежеспособности или ликвидации подведомственных предприятий. Более того: местные власти обязаны предупреждать на своей территории неплатежеспособность и банкротство даже частных предприятий.
Органы власти, «согласовывая предложенные планы, должны понимать наступающие в связи с этим последствия для должника, региона, трудового коллектива, тем самым взяв на себя ответственность» за это, сказал Кобец.
Суд же отходит от полного сопровождения всех процедур урегулирования неплатежеспособности, занимаясь лишь принятием решений и рассмотрением споров.
Одна из особенностей закона – неприменение банкротства к стратегическим предприятиям, естественным монополиям и предприятиям ВПК. Однако к ним могут применять меры досудебного оздоровления. Таким образом обеспечивается безопасность страны, сохранение индустриального характера экономики и национального капитала в критических сферах, заявил Тараканов.
Кобец отметил, что одной из центральных фигур в урегулировании неплатежеспособности предприятия становится антикризисный управляющий, получающий дополнительные полномочия. Поэтому, сказал представитель ВС, усиливаются требования к его работе и вознаграждение за результаты.
Кроме того, прописано обязательное членство представителей работников в комитете кредиторов, независимо от размера долгов за зарплаты. По словам Кобца, «это важно с точки зрения защиты интересов работников».
Документ стимулирует предприятия самим инициировать свою санацию при первых кризисных явлениях, не дожидаясь когда кредиторы поставят вопрос об их банкротстве. Как заявил Кобец, в таких случаях «не требуются годы такой поддержки, достаточно протянуть руку помощи в течение 4-6 месяцев», чтобы поправить ситуацию.
Согласно закону, максимальный срок санации составляет три года с возможным продлением на два года для восстановления платежеспособности или расчета с кредиторами. Если санированное предприятие не готово вернуться к нормальной работе, ему могут дать еще одну отсрочку. Во время санации предприятие будет работать «в бережливом режиме», подчеркнул Тараканов. В частности, замораживаются его долги, кроме выплат в ФСЗН и зарплат, прекращаются штрафы, пени и проценты, отменяются принудительные и неоспоримые взыскания, уменьшается процентная ставка за пользование замороженными средствами.
Предприятия, затраты на поддержку которых превышают отдачу, подлежат «управляемой ликвидации». Их будут продавать инвесторам или передавать полностью кредиторам для погашения требований. Ликвидация должников без имущества будет финансироваться инициатором банкротства, а не за счет бюджета, как раньше. Да и в целом первичные затраты проведения процедуры возлагаются на инициатора банкротства (кроме государственного органа).
«Если один из кредиторов начинает эту процедуру, то должен просчитать все расходы. Это, на наш взгляд, будет очень серьезно дисциплинировать заявителей», – сказал Кобец.
С предприятий, находящихся в процессе ликвидации, за счет продажи залогового имущества будут взыскивать задолженность перед ФСЗН и на выплату зарплат. А остаток средств будут направлять залоговому кредитору (кроме 20% для бюджета и на оплату судебных расходов). Изменены и нормы привлечения к субсидиарной ответственности по обязанностям должника.
Документ регулирует передачу активов, находящихся в исключительной собственности государства или относящихся к инфраструктуре, на баланс другого госпредприятия.
Также закон определяет, что от имени государства в качестве кредитора может выступать налоговый орган, а не широкий круг субъектов, как было раньше.
«Налоговые органы берут на себя дополнительную нагрузку, но все точно знают, что в каждом деле будет один представитель государства, не будет таможенных органов, финансовых органов, налоговых органов», – сказал Кобец, отметив, что это «очень серьезно» удешевит процесс.
Почти все сведения о процедурах по делам о неплатежеспособности или банкротстве и спорах, связанных с ними, должны публиковаться в Едином государственном реестре сведений о банкротстве. Как заявил Тараканов, это позволит минимизировать затраты и завершить в срок ликвидацию.
Также предусматривается перевод реализации имущества исключительно на электронную торговлю. По словам Кобеца, это «снимает очень многие коррупционные риски, делает процедуру максимально прозрачной, удобной и результативной».
Как будут бороться со злоупотреблениями
Чиновники признают, что недобросовестные должники и кредиторы могут попытаться злоупотреблять правом на санацию. Поэтому, по словам Тараканова, для ее инициирования от предприятия требуется составить предварительный план с описанием целей, задач, сроков и механизмов, которые позволят восстановить платежеспособность, удовлетворить требования кредиторов, привлечь инвестиции, господдержку, определить судьбу имущества. Также проблему злоупотребления должно решить право Экономического суда перевести санацию в ликвидацию. А право налогового органа бесспорно через полгода взыскивать накопленные текущие платежи в бюджет должно влиять на «гавани неэффективности» в виде длительных безрезультатных санаций, сказал Тараканов.
Также усилен порядок инициирования кредиторами процедуры ликвидации, чтобы не «нарушить производственный процесс». Но расширены возможности заключения мировых соглашений. Как сказал Тараканов, все это призвано «стимулировать кредиторов находить компромиссы в поддержке платежной дисциплины».
Ни один вопрос не решен
Тем не менее, несмотря на хвалебные заявления чиновников, юрист Михаил Кирилюк, который сам ранее работал антикризисным управляющим, скептически относится к новому закону. Еще перед 2020 годом он с рядом своих коллег по приглашению Минэкономики принимал участие в разработке проекта закона о банкротстве. В частности, чиновников интересовали предложения участников рынка относительно решения коррупционных вопросов, проблемы назначения антикризисного управляющего и его вознаграждения.
По словам Кирилюка, одной из главных причин коррупции в сфере банкротства являются низкие зарплаты антикризисных управляющих. Но после его предложения сделать руководителю «большой белый заработок», на который бы согласились кредиторы, а не привязывать его к базовым величинам или средней зарплате, юриста в Минэкономики больше не звали.
«Кредиторы – это те люди, кому принадлежат деньги. Если они хотят ему платить 10 000, пусть платят, чтобы он продал за это завод за миллион, а не искал взятку по дворам. А если вы этого не делаете, вы коррупционную составляющую не уничтожаете, а наоборот образуете», – сказал Кирилюк в комментарии «Белсату».
В итоге сейчас закон все же приняли, но ни одна из проблем «так и не решена». В частности, не решен вопрос назначения антикризисных управляющих, который бы уменьшал риски коррупции. Не повышены и их зарплаты.
«Есть инновация хорошая, которую нужно похвалить. Сейчас условием подачи заявления на банкротство является депозит от того, кто заявляет этот иск, в размере около 6000 рублей. Это лучше, чем то, что было раньше. Но только для части дел. Если это банкротство киоска, то этого достаточно. Но проблемы будут начинаться там, где речь идет о банкротстве крупных государственных предприятий», – отметил юрист.
В целом Кирилюк не понимает, почему так и не был решен коррупционный вопрос. По его мнению, это можно было бы сделать, просто дав кредиторам право самостоятельно распоряжаться своими деньгами. Частично отказ от этого юрист видит в том, что власти с 2020 года «перестали с бизнесом вообще разговаривать». Да и из тех, кто пытался решить проблемы, «многие в тюрьме, а кто – в изгнании».
В частности, до сих пор не решена проблема коррупционной связки антикризисного управляющего и назначающего его судьи. По мнению Кирилюка, наилучшим выходом было бы легализовать практику, когда антикризисным управляющим назначался бы тот, кому доверяет крупнейший кредитор.
Плохо инвестору, плохо и экономике
В целом, отметил юрист, законодательство о банкротстве напрямую влияет на инвестиционную привлекательность и через это на экономику Беларуси. Он подчеркнул, что одним из параметров качества условий для ведения бизнеса является то, насколько быстро можно забрать свои же деньги и свой долг в случае банкротства.
«В новом законе я, к сожалению, не вижу оснований для того, чтобы выросла скорость процедуры банкротства. Я не вижу радикальных изменений, которые могли бы показать иностранным инвесторам то, что они будут получать свои деньги быстрее», – заявил Кирилюк.
При этом он отметил со ссылкой на разговоры с чиновниками, что большинство беларусских предприятий стоило бы провести через процедуру банкротства.
«И то, что они сейчас не в процедуре, это решение не экономическое, а политическое», – подчеркнул юрист.
По его мнению, Минэкономики «просто уничтожило» коэффициенты из инструкции, с помощью которой антикризисный управляющий мог бы высчитывать, является предприятие банкротом или нет.
«Сейчас этих коэффициентов нет. Теперь нужно очень примитивно сравнивать размер имущества и долгов. А если вместо трех коэффициентов с формулами вводятся два и без формул – это не развитие, а упрощение. А экономика и аудит – это не те вещи, которые любят упрощения», – добавил Кирилюк.
По его мнению, в результате это может привести к тому, что беларусская экономика будет продолжать финансировать «зомби-предприятия», которые не имеют доходов и которые нельзя будет банкротить, чтобы содержать социальную базу Лукашенко. Хотя, подчеркнул собеседник, выгоднее было бы работникам таких предприятий выплатить их зарплату за два года, чтобы они за это время нашли себе другую специальность, а само предприятие закрыть, чтобы оно не генерировало больше затрат и не потребляло больше налогов.
«Это бы было полезно для всех беларусских налогоплательщиков. А то, что сейчас происходит, полезно для руководителей государственных предприятий, которые ездят на хороших машинах, живут за налоги, ничего не делают, но банкротами их никто не признает», – заключил Кирилюк.
И новый закон, по его словам, не дает оснований думать, что ситуация будет меняться. Наоборот, добавил юрист, похоже, что документ написан для того, чтобы сегодняшнее положение зафиксировать.
Макар Мыш / ВК / ИР belsat.eu
