«Садизм и паранойя». Бывший политзаключенный объясняет, чем колония строгого режима отличается от «общей» зоны
Брестский активист Александр Храпко в 2019 году сидел в могилевской колонии, а в 2020-м, после освобождения, был вновь задержан и осужден по так называемому хороводному делу на 1 год и 1 месяц колонии строгого режима – как «рецидивист». На «строгаче» – в Ивацевичской ИК-5 – провел после СИЗО полгода. В разговоре с «Белсатом» бывший политзаключенный признался, что было нелегко, и объяснил – почему.
«Разница между колонией строгого режима и обычной колонией – почти что во всем. Скажу так: это как два разных государства – с абсолютно разными гражданами и режимом управления. В колонии № 5 в Ивацевичах сидят люди, которые находятся там больше времени, чем провели на свободе. Много таких. Они чувствуют себя там как дома. Некоторые сидят с юности, и теперь им по 50-60. просто живут там», – рассказывает Аляксандр Храпко.
«Никто не стеснялся ходить к «оперу»
В колонии строгого режима № 5 В Ивацевичах (не путать с колонией усиленного режима № 22 «Волчьи норы», находящейся в 20 км от Ивацевичей, в Доманово) Александр Храпко отбыл полгода – с сентября 2021 года по март 2022-го. После суда его бросили именно в «строгач», так как имел уже судимость: в 2019-м Александра приговорили к заключению за «организацию незаконной миграции». В могилевской колонии по тому, первому, приговору провел более года и вышел на свободу 28 августа 2020 года.
По наблюдениям бывшего политзаключенного, в могилевской колонии общего режима сидели «более этичные люди», которые придерживались неписаных моральных правил. В Ивацевичах, по словам Александра, такого не было – «приличия было мало». Например, в отношении к чужому имуществу.
«В могилевской колонии я однажды после занятий оставил в спортгородке свои часы. Просто забыл его. На следующее утро прихожу, а они лежат, где и лежали. Никто к ним даже не прикоснулся. А в Ивацевичах один осужденный тоже часы забыл на площадке. И через час их там уже не было. Моментально украли», – вспоминает Александр Храпко.
Там с удивлением отмечал, что в ИК № 5 никто не стеснялся в открытую ходить на разговоры к оперативным сотрудникам. Когда выходил на перекур в перерыве между занятиями в ПТУ, где учился, наблюдал очереди из желающих побеседовать к кабинету «опера».
«В Могилеве даже к начальнику колонии ходить считалось «не очень красиво». Ну о чем ты будешь ему рассказывать? А в Ивацевичской это было в порядке вещей – сотрудничать с администрацией. Даже не скрываясь», – отмечает бывший политзаключенный колонии строгого режима № 5.
«Политические» на зоне строгого режима
Как и «политические» на других зонах, Александр получил в Ивацевичах желтую бирку «склонного к экстремизму и другой деструктивной деятельности». Но в отличии от других мест лишения свободы, на «строгаче» «политических» с желтыми бирками было мало. За все время Храпко познакомился на зоне только с одним человеком из соседнего отряда, который был осужден по политическому делу и также носил желтую бирку (его фамилия, к сожалению, не помнит).
В отряде Александра политзаключенных не было вовсе. Как упоминает, ему говорили, что «на той стороне» (зона условно была разделена на две части) сидел еще один политический» «желтобирочник», но о нем бывший политзаключенный ничего не узнал. Зеки с желтыми бирками «экстремистского» профучета были под пристальным и постоянным вниманием администрации.
«Меня постоянно приходили проверять. Даже в ПТУ. Не говоря уже об отряде. И, например, если обычные осужденные могли ходить в гости в другие отряды, то нам это строго запрещалось», – добавляет Александр.
Напомним, самый известный политзаключенный, который сейчас отбывает срок в колонии строгого режима № 5 – это анархист Александр Францкевич, он приговорен к 16 годам и 9 месяцам. Но в колонию его этапировали только в 2023 году – Храпко не мог с ним встретиться. Кроме Францкевича, согласно спискам «Весны», в Ивацевичах отбывают приговоры 7 политзаключенных: Александр Авдюк, Антон Бобров, Павел Беленик, Илья Дубский, Павел Песков, Игорь Петран, Алексей Семенов.
Поход к «смотрящему»
Александр Храпко говорит, что, учитывая тамошний контингент, ни с кем в колонии особо не дружил, кроме библиотекаря, к которому приходил за книжками. Функции библиотекаря на зоне выполнял немолодой мужчина, который «мотал» там немалый срок, но «с ним можно было поговорить». Александр признается, что прочитал в Ивацевичах почти всего Карлоса Кастанеду (в библиотеке имелись распечатки текстов автора «Учения дон Хуана»), а также много научно-популярных книжек издательства «Эврика».
Серьезных конфликтов с другими зэками у бывшего политзаключенного не случалось. Но, как вспоминает, однажды он был вынужден пойти за советом к «смотрящему». Зона в Ивацевичах, как и все в Беларуси, считается «красной» («ментовской»), но бывший «воровской» институт «смотрящего» на ИК-5 сохранился (два «авторитета» отвечают за свои части зоны).
Храпко говорит, что ходил к «смотрящему» насчет провокаций, которые в отношении него устраивал один из «завхозов». Попросил рассудить. «Авторитет» покачал головой и вынес решение: «завхоз» больше приносит общей пользы, а значит – правда на его стороне.
«Иными словами, коммерческая составляющая наиболее влияет на правду. И когда мне это говорит человек, которого мы там должны были считать как бы эталоном поведения, то я понял, как все ужасно в колонии на самом деле. В каком страшном положении все мы находимся…» – говорит Александр Храпко.
Если бы Пригожин приехал в Ивацевичи, то…
Бывший политзаключенный уверен, что, если бы на момент начала войны в Украине (в феврале 2022-го Александр еще отбывал там срок) в колонию заявился бы – «земля ему углями» – Евгений Пригожин, то в ЧВК Вагнера без особых колебаний записалось бы процентов 30-40 зеков. Согласились бы пойти на войну.
«Многие выражали желание пойти воевать, как узнали, что творится в Украине», – говорит Александр Храпко.
«Именно на стороне России?» – спрашиваем.
«Мне кажется, им на самом деле все равно, на чьей стороне. Они как тот герой из фильма «Свадьба в Малиновке», который сбрасывает буденовку со словами: «Снова власть меняется!». Многие бы пошли! Им терять нечего. И при этом – у них очень много злости. Люди, которые долго сидят, – они злы на жизнь. И если им показать на любого пальцем, мол, «вот он, виноват», они не будут разбираться, это их обидчик или нет, – просто выльют на него всю свою обиду, злость и негатив, которые накопили за долгие годы. И это страшно на самом деле», – говорит Александр Храпко.
Он добавляет также, что распорядок дня и качество еды на зоне строгого режима мало чем отличались от того, что было в колонии общего режима. Но отношение осужденных к еде было другое, так как большое их количество не получало продовольственных посылок («не грелись») или денег с воли.
«От некоторых родственники совсем отвернулись. Возможно, даже радовались тому, что имели возможность отдохнуть от человека, который надолго попал за решетку. И разумеется, им ничего не присылали. На промзоне они получали по 20-30 рублей в месяц, или 40, если повезет. И этих денег не хватало даже на сигареты», – уточняет наш собеседник.
Поэтому в ивацевичской колонии могли «на почве продовольствия» разгораться конфликты, чего не было на могилевской зоне, где большая часть осужденных чувствовала поддержку с воли.
«Со временем не перестаешь бояться»
Александр Храпко вышел на свободу 15 марта 2022 года. Через ШИЗО, как это делают в отношении с политзаключенными в других колониях, его не пропускали, хотя имел уже несколько рапортов за «нарушения». Но перед освобождением политзаключенному устроили все же неприятность. Кто-то позвонил в колонию и сообщил о смерти матери Александра. Ему информацию об этом передал психолог.
Оказалось – неправда. Но что пришлось пережить политзаключенному, пока сестра не опровергла по телефону эту информацию, трудно себе представить.
«До сих пор не понимаю, кто и с какой целью мог это сделать. Может, хотели таким образом запугать или сделать так, чтобы не сладко было сидеть. Я, честно говоря, не могу залезть в шкуру идущего на такое. В этом нет ничего разумного. Только – садизм…» – говорит Александр Храпко.
По освобождению, как признается Александр, напряженность не исчезла. Был страх. Потом –паранойя. Прислушивался к автомобилям за окном (остановился или нет?), боялся выходить из дома и разговаривать по телефону, так как подозревал, что следят и прослушивают. Не знал, закончилось уже все или нет.
«Жил в таком постоянном и нехорошем напряжении. И самое страшное то, что со временем ты не перестаешь бояться – просто привыкаешь к такому состоянию. Оно становится как бы естественным. Только сейчас, когда я уже несколько недель нахожусь в безопасности, за пределами страны, меня потихоньку начало отпускать…» – говорит бывший политзаключенный.
«Большинство людей живет в страхе»
После освобождения из Ивацевичской колонии № 5 Александр прожил в Беларуси почти полтора года. Опять – под пристальным вниманием, с постоянными проверками, хождением в РОВД и давлением силовиков. Органам очень не нравилось, что бывший осужденный не может найти работу в Бресте.
А работу он действительно искал. Уезжать с родины не хотел. Думал, все устроится. Но факт судимости на свободе – как желтая бирка на зоне. На бирже труда бывшему политзаключенному с высшим образованием предложили поехать поработать скотником в деревне, а на специальной комиссии в облисполкоме предложили вакансию дворника. Александр отказался.
«Такие только предложения были. И я понял, что не имеет смысла искать. Трата времени и нервов», – говорит бывший политзаключенный.
Атмосферу, которая царила в Беларуси, когда решил покинуть страну, Александр описывает так:
«Я не жил в сталинские времена, но, как мне кажется, общая атмосфера возвращает меня туда. Люди запуганы. На политические темы беседуют только шепотом и оглядываясь. Большинство людей живет в страхе», – подытоживает наш собеседник.
Он вспоминает, как люди странно на него смотрели, когда он однажды рискнул выйти в центр города в вышиванке…
Приходили к родителям ночью
Александр Храпко эвакуировался из Беларуси в конце августа 2023 года, когда получил очередную повестку из УВД Брестского облисполкома явиться туда 25 августа в качестве свидетеля. Активист расценил это как реальную угрозу снова попасть за решетку. В ночь с 23 на 24 августа в дом, где живут родители Александра, ворвались сотрудники в форме, пытаясь узнать у матери, где ее сын и почему не берет трубку. Александра на тот момент уже не было в Беларуси.
Бывший политзаключенный находится сейчас в лагере беженцев одной из европейских стран, которую пока что просит не называть.
Александру Храпко 30 лет. Будучи студентом, он пытался участвовать в выборах в местные Советы (2014). В 2016 году, как член оргкомитета по созданию БХД, хотел баллотироваться в депутаты Палаты представителей (не собрали нужное количество подписей). Хотел принять участие и в парламентских выборах 2019 года, но накануне он был задержан и осужден по ч. 2 ст. 371-1 УК («Организация и содействие деятельности по незаконному въезду в Республику Беларусь иностранных граждан, совершенных группой лиц с предварительным сговором»). Храпко считает, что то дело было полностью сфабриковано, чтобы отомстить за его активизм и политическую позицию. Срок отбывал в колонии № 15 в Могилеве.
Через несколько недель после освобождения из колонии стал фигурантом нового уголовного дела, заведенного за участие в знаменитом «брестском хороводе» 13 сентября 2020 года (ст. 342 УК). По «хороводному делу» был осужден на 1 год и 1 месяц колонии строгого режима.
Дмитрий Мираш / ВК belsat.eu
