Фридман: «Геноцид беларусского народа» в пропаганде – не о людях, а об образе жертвы Запада
Весной 2021 года с подачи Министерства иностранных дел власти Беларуси заговорили о «геноциде беларусского народа» во времена Второй мировой войны. В этом году генпрокурор хотел даже судить умерших нацистов. Зачем это властям, если преступления нацистов и так исследуют и осуждают?
Тема «геноцида беларусского народа» вышла далеко за пределы исторических исследований. Например, якобы за «реабилитацию геноцида» устроили репрессии против Союза поляков Беларуси. Сожжение людей в Хатыни ставят в один ряд с протестами после выборов-2020, напрямую сравнивают противников Александра Лукашенко с нацистами и заявляют, что в соседних с Беларусью странах происходит «глорификация нацизма». Генпрокуратура допрашивает тысячи человек о событиях 1940-х годов. О «геноциде беларусского народа» проводят отдельные выставки и акции в школах.
Зачем это?
«Мало сегодня только продвигать образ Беларуси как победителя в войне, как часть победного Советского Союза, – объясняет «Белсату» историк Александр Фридман. – Этот образ, безусловно, дальше продвигается. Но чтобы, так сказать, его сделать еще более сильным и затронуть как можно большие слои населения, они также делают акцент на образе Беларуси как страны пострадавшей».
«Спущенная сверху» концепция с «геноцидом беларусского народа» сейчас в Беларуси единственная возможная для анализа событий Второй мировой – другие концепции официально не признаются, рассказывает он. Цель – показать двойственный образ «республики-победительницы с традициями Красной армии и партизанского движения и республики, которая особенно сильно пострадала от нацистских преступлений»
При этом концепция упрощена, замечает Фридман: всё население Беларуси на момент войны провозглашается беларусами, независимо от происхождения и идентичности, действия против всего населения называются «геноцидом беларусского народа», а такие особенности нацистской политики, как геноцид евреев или цыган, в этой концепции отходят на второй или третий план.
Особое внимание уделяется цифрам: в советское время говорили, что Беларусь «потеряла каждого четвертого», теперь же говорят, что уже «каждого третьего». Подчеркивают, что опросили столько свидетелей и вышли на «цифры качественно нового уровня». По словам Фридмана, в этой концепции «трагедия людей измеряется в цифрах: чем больше жертв, тем хуже преступление».
Поэтому в жертвы «геноцида беларусского народа» зачисляют пострадавших от акций против беларусского населения по окончании Второй мировой (знак равенства ставят между преступлениями нацистов и насилием против беларусов в послевоенной Польше), и всех граждан СССР, которые были на территории Беларуси во время войны (в том числе людей из Закавказья или Средней Азии, которых убили во время войны на территории Беларуси).
«Масштабы нацистских преступлений, безусловно, были чудовищны, – соглашается Фридман. – Это абсолютно известные части истории. Сегодня это приобретает новое направление: события войны четко используются в сегодняшних политических целях».
Режим Лукашенко, считает Фридман, пытается стабилизировать себя с помощью исторических и частично псевдоисторических аргументов:
«Показать сторонникам режима, что они находятся на четко правильной стороне истории, на стороне тех, кто победил нацизм, и они также потомки жертв, пострадавших от нацизма. Удвоенная природа этого образа очень подходит к сегодняшним реалиям: можно представить себя и сегодня новой жертвой так называемого коллективного Запада, который, как утверждает государственная пропаганда, стремится вновь напасть на Беларусь и повторить то, что стремились сделать нацисты во время оккупации 1941–1944 годов».
Есть, добавляет он, и более простая формула: «Как победили тогда, так победим и сегодня».
Такая двойная концепция активно продвигается после протестов 2020 года, с тех пор ничего принципиально нового в ней не появилось, но сейчас «все это оформили», констатирует Фридман: концепция приобрела более целостный характер.
Нацисты правда совершали страшные преступления против беларусов. Почему бы не признать это геноцидом?
Вопрос, отвечает Фридман, трудный, и им должны заниматься историки. О том, были ли тяжкие преступления нацистов против беларусов, «не о чем дискутировать»: действительно были убийства больших масштабов и сожженные деревни, беларусы как славяне действительно находились в нацистской «расовой иерархии» на очень низкой ступени.
Если бы, продолжает историк, нацисты победили в войне, то они бы явно реализовали свой «генеральный план Ост» – план геноцида, согласно которому планировалось уничтожить 75% беларусов, а остальных германизировать. Во время войны беларусы, однако, не были главным приоритетом нацистских убийств. Главная задача была в уничтожении евреев, потом коммунистов, цыган. Беларусов вывозили на принудительный труд. Их убивали, прежде всего, если они принадлежали к упомянутым группам (коммунисты, комсомольцы, военнопленные, психически больные и т.д.), участвовали в движении сопротивления либо в качестве мести партизанам. Наказание за уничтожение «расово неполноценных» не предусматривалось.
Фридман объясняет: если сравнивать судьбу евреев и беларусов, то речь не идет, как это подчеркивает пропаганда, о (признанных) жертвах высшего и (непризнанных) низшего сорта. Это, говорит он, вообще аморально. Речь идет о том, чтобы понять логику и ход преступлений.
«Но речь ведь не о науке! – возмущается Фридман. – Властям нужен свой “геноцид”. И не потому, что они хотят вернуть внимание к тем преступлениям. Цель политическая: показать, что беларусы являются такими же жертвами, как и те группы населения, которые подлежали тотальному истреблению со стороны нацистов во времена войны: те же евреи и цыгане. А потом использовать концепцию геноцида в своих целях».
В таком вопросе, говорит историк, речь должна быть о науке и терминологии, тогда как власти Беларуси здесь интересует не наука, терминология и изучение нацистских преступлений, а продвижение своих политических нарративов.
Алесь Новоборский /ИР belsat.eu
