Сергей Абламейко: «Если бы Минск не разрушили, результат выборов 1994 года был бы другим»
Пообщались с лауреатом премии Гедройца-2022, писателем и историком Сергеем Абламейко о его книге-победительнице «Невядомы Менск. Гісторыя знікнення» («Неизвестный Минск. История исчезновения»). Это произведение о том, как мы потеряли и продолжаем терять Старый город, зачем нужно его восстанавливать, как архитектура формирует национальное самосознание, и почему, если бы бывшая застройка не была некогда разрушена, новейшая история Беларуси сложилась бы совсем иначе.
«Идея восстановления Минска вышла на национальный уровень»
– Сергей, какое значение лично для вас имеет победа в премии Гедройца и именно с книгой о старом Минске?
− Я не ожидал, что «Невядомы Менск» победит, поэтому для меня это очень важное, но и необычное событие. Важно, ведь в этой книге есть личные мотивы. Моя семья жила в историческом центре Минска. Я родился и вырос в Раковском предместье. Я помню старую Немигу, которой сегодня не существует. Раньше между Дворцом спорта и горой, на которой сегодня находится площадь Свободы, была еще одна гора – Замковая. Между ними была застройка – улицы, рынки. И сама гора была застроена. И все это исчезло.
Я говорил на церемонии награждения, что считаю, что сегодня беларусская культура дышит на одно легкое, а второе – исторические центры городов, наша архитектура – уничтожено. И мы так и будем дышать наполовину, пока все это не восстановим.
Поэтому для меня эта победа – фантастическое событие. То, что пятеро интеллектуалов жюри выбрали именно эту книгу, свидетельствует, что идея восстановления Минска вышла на национальный уровень. И именно это самое важное, а даже не имя автора-победителя.
«Восстановление Минска должно стать задачей новых властей Беларуси»
– Чем может быть полезным выход идеи восстановления старого Минска на национальный уровень?
– С победой меня поздравляли оппозиционные политики, говорили – мы восстановим старый Минск. Здорово, что есть понимание, что это нужно сделать. И не только Минск – надо восстанавливать и Брест, и Гродно, и Витебск, и Могилев, и Полоцк, и Новогрудок, и центры других городов.
Восстановление в том числе имело бы огромное экономическое значение, ведь это инвестиционный потенциал. В Минске это восстановление полтора десятка старых улиц – сотни тысяч квадратных метров инвестиционных площадей. Там можно было бы открывать отели, рестораны.
Премия для меня важна именно тем, что она легитимизирует тему восстановления старого Минска в беларусском интеллектуальном поле. Она должна выйти также и в политическое – стать заданием новых властей Беларуси. Ведь то, что сегодня общество «Мінская спадчына» делает со старой частью города, мне совсем не нравится. Похоже, что они восстанавливают какой-то российский губернский город, а не исторический Минск. Он до середины XIX века выглядел иначе, чем они это делают сейчас.
«Восстановление старого Минска я бы начал с Замчища»
– На какое время, по вашему мнению, нужно ориентироваться при восстановлении?
– Регенерация и реставрация – это очень идеологизированные процессы, и много зависит не только от того, что восстанавливать, но и как. Минск начал разрушаться после революции 1917 года, поэтому я бы в первую очередь ориентировался на эту дату. И начинал с Замчища, с того, что называлось Старым городом до войны – в Минске был такой район, в книге я очерчиваю его границы, его так называли сами минчане.
Большая часть Замчища была застроена в XIX веке, во время Российской империи. Но в книге я пишу, что там были и более старые дома, и XVII, и даже XVI веков. Но технологии, которые использовались при постройке, и вид домов напоминали XVIII век, дороссийское время. В Минске на протяжении XIX века еще действовали ремесленные цеха, которые сохраняли строительные традиции XVIII века. Поэтому новые здания выглядели традиционно, и поэтому можно сказать, что они в некоторой степени памятники и XVIII века тоже. Тем более, что для строительства часто использовались фундаменты старых домов. Так что не надо бояться и домов ХІХ века, хотя они и строились во время господства Российской империи.
«Архитектура наших старых городов – свидетельство принадлежности к европейской цивилизации»
– Как возвращение к историческому виду городов может повлиять на сознание людей?
– Я в книге пишу, что архитектура – это не только способ организации городского пространства, но и материальное выявление цивилизационной принадлежности. Архитектура несет код той цивилизации, к которой принадлежат эта земля, страна, народ, и соответствующее сознание и формирует. Когда в Минске в центре мы видим ренессансную Петропавловскую церковь На Немиге, готически-ренессансную Святодуховскую церковь, за ней – ренессансно-барочный базилианский монастырь, барочные здания-безбашенный Бернардинский и двухбашенный женский Бернардинский, иезуитский, мы понимаем, что все это – одна цивилизация. Европейская.
В книге я цитирую эссе чешского профессора и дипломата Иржи Марвана, в котором он описывал, как в начале 1990-х годов на машине ехал из Москвы в Чехию через Беларусь. Там есть фраза, которую я привожу в заключении своей книги:
«И здесь для нас, неподготовленных, но внимательных наблюдателей, у которых еще не стерлись впечатления от луковатых башен московских, новгородских и загорских храмов, Беларусь готовит сюрприз: нас окутывает мир готики, барокко и Ренессанса. Увидев Борисоглебскую церковь ХІІ века в Гродно, мощный замок XV-XVI веков в Мире и ряд других светских и духовных памятников XVI–XVIII веков в окрестностях Лиды, в Несвиже или в Могилеве, мы осознаем, что мы покинули Великую Русь и оказались в старой доброй Европе…»
Архитектура наших старых городов – это свидетельство нашей цивилизационной принадлежности к Европе, поэтому ее важно восстановить. Более того, если бы старый город в Минске сохранился таким, каким он был до 1917 года или хотя бы до войны, или был отреставрирован, то многих политических событий в Беларуси просто не было бы, особенно 1990-х годов. Результат выборов 1994 года был бы другим. Народ, который имел бы такой город, и знал бы, откуда он, кто он, такого бы не допустил, так бы не проголосовал.
«Минчане полюбили Зыбицкую, так как есть тоска по историческому центру»
– Сергей, когда вы последний раз были в Минске?
– В феврале 2020 года на презентации своей книги о Кастусе Калиновском. А вообще, раньше несколько раз в год приезжал – в отпуск, по работе – собирал материалы для книг в архивах.
– В начале нашего разговора вы сказали, что еще в вашем детстве Минск выглядел иначе. Можно ли сказать, что мы продолжаем его терять?
– Да, можно, к сожалению. Посмотрите, например, на потерю застройки улицы Зыбицкой. Это просто культурная катастрофа. Я не раз говорил и могу повторить, что власти Минска пошли за примером московских. Там за время правления мэра Лужкова была уничтожена тысяча памятников архитектуры. Они были полностью разрушены и восстановлены из новых материалов и в других размерах, так как это инвестиции, бизнес. То есть строились фальсификации. То же самое мы имеем в Минске. Например, отель «Европа», который был построен не на своем месте, и к нему был добавлен дополнительный этаж.
А на месте нынешней Зыбицкой были две улицы – Торговая и Торговая набережная, а между ними шли большая Бернардинская, Малая Бернардинская – сегодняшние Герцена и Кирилла и Мефодия. Зыбицкая была узкой, кривой улицей местами 8 метров шириной. Мы имеем снимки, планы этой улицы. И вдруг вместо того, чтобы это все восстановить, там делают улицу шириной 25 метров и строят дома, которых там не было. Зыбицкая вместе с «домам Чижа» – манифест культурной катастрофы за последние 20-25 лет. Но в тоже время мы видим, что люди полюбили это место, хотя оно и псевдоисторическое, что свидетельствует о тоске по историческому городскому центру.
«Самые ценные фотографии Минска нашел за границей»
– Сергей, когда вы работали над «Невядомым Менскам», где удалось найти более всего архивных материалов – в Беларуси или за рубежом?
– Количественно в Беларуси больше всего и документов, и фотографий. Однако за границей я нашел много неизвестного раньше и действительно интересного. Я работал в военном архиве Варшавы, цифровом архиве Польши, в Национальном музее Польши, Бундесархиве – Федеральном архиве Германии в Кобленце, Фрайбурге, военном архиве Баварии в Мюнхене. В Бундесархиве в Кобленце я нашел сотни неизвестных ранее снимков. Самые ценные фото, которые удалось отыскать? – это авиасъемки Люфтваффе из Минска, которые сейчас хранятся в Национальном архиве США в Вашингтоне. Они хорошо датированы и помогают разобраться, что именно и когда было снесено в Минске после войны.
В военном архиве Баварии я нашел очень редкие авиасъемки Минска времен немецкой оккупации 1918 года. Также я брал снимки из частных коллекций в Минске.
Что касается документов, мне приходилось опираться на классические исторические источники – документы, прессу, мемуары участников событий с разных сторон. Ведь никто до меня об уничтожении Минска ничего не написал. Моя книга стала, можно сказать, архивной археологией – пришлось много копать в архивах – окружных, районных. Я провел несколько месяцев и даже лет в архивах.
«В 1926 году генплан Минска создавал НКВД, по нему старый город не предусматривался»
– Какие открытия удалось сделать во время работы над книгой? Что было самое интересное, неожиданное?
– Да фактически вся книга – открытие. Наткнулся на множество загадок. Многое потеряно, бесследно исчезло. Например, Минском с 1920-х годов занимался отдел коммунального хозяйства НКВД. Он отвечал за все, что происходило с архитектурой. В 1926 году этот отдел создал генплан Минска – согласно нему существование старого города не предусматривалось. То, что мы видим сегодня, еще в 1926 году было запланировано. И оно все реализовано – разрушена застройка, гора скопана. Окончательный генплан был создан в 1934-36 годах в Ленинграде. И если бы не война, старая застройка все равно бы исчезла – закончить работу планировалось до 1948 года. А с 1926 по 1939 год в архивах не сохранилось ни одного дела от отдела коммунального хозяйства НКВД. Неизвестно, где они. Скорее всего, уничтожены.
Я привожу много неизвестных фактов. Никто ранее не писал, что деятели БНР хотели восстановить Замчище и построить там дом правительства и Сейма БНР в ноябре 1919 года. Или о попытках создать музей старого Минска (вместо него в итоге был открыт музей Революции), переименовать две самые узкие улицы Старого города, назвать их именами Скорины и Калиновского – не получилось, их назвали именами Демьяна Бедного и Калинина. Была попытка поставить памятник Калиновскому на замчище во дворе трибунала ВКЛ – тоже не получилось. Или исчезновение монографии о старом Минске, которую писали инбелкультовцы, и 300 фотографий для нее. Все это исчезло без следа. Я переживал и шок, и радость, когда обо всем этом узнал.
«Свое место работы и жизни рассматриваю как командировку»
– Сергей, просто ли писать книгу о Минске, о Беларуси, когда находишься за границей? Нет ли надобности быть в этом месте, чувствовать его? Спрашиваю об этом в контексте спора между уехавшими и оставшимися беларусами об оторванности от Беларуси, непонимании ситуации и так далее.
– У меня есть очень четкая позиция на этот счет. Я всегда рассматривал свое место работы и жизни как командировку. Я когда-то долго слушал радио «Свабода», у меня получилось попасть туда на работу, я переехал в Прагу.
Но все время там я работаю с беларусской культурологической тематикой. Я сделал множество передач о беларусской культуре и истории, беседовал с десятками беларусских ученых, фольклористов, историков, музыковедов, по несколько раз в год бывал в Минске. Жил бы я в Дзержинске или в Гомеле – так же приезжал бы в Минск. Я – минчанин, я там родился и вырос. Минск живет во мне. Я себя считаю частью Беларуси и беларусской культуры, где бы я ни находился. Так что мне было нетрудно писать. Единственной проблемой была нехватка времени, чтобы сидеть в архивах или библиотеках.
Я категорически не согласен с теми, кто упрекает тех, кто уехал. Это попадается сейчас в дискуссиях в том же «Фейсбуке» – вы не имеете права нас учить, высказываться, вы уехали и сидите там. Нет, это не так. Беларусы, где бы они ни жили, остаются беларусами. И если кто-то из них хочет работать и работает для Беларуси, совершенно бестактно отказывать ему в этом.
«Беларусская эмиграция, сохранившая герб, флаг, БНР до нашего времени, для нас была опорой»
– После объявления лауреатов премии Гедройца мы разговаривали с председателем Беларусского ПЕНа Татьяной Недбай, и она была очень оптимистично настроена относительно будущего беларусской литературы, даже в условиях репрессий и изгнания. А что вы думаете на этот счет – выживет ли беларусская литература и культура вообще?
– Недавно ушел из жизни патриарх беларусской культуры в эмиграции Витовт Кипель. Он всю жизнь прожил за границей, так как не мог жить в Беларуси. Но сколько он создал беларусского.
Несколько сотен беларусов уехали из Беларуси после Второй мировой войны. Они создали за рубежом беларусские школы, гимназии, построили десятки храмов, приходов, основали библиотеки, общественные центры, издавали десятки газет и журналов. Некоторые – просто шедевры, как газета «Бацькаўшчына» или журнал «Божым шляхам» – это научные и культурные явления. Эти люди создавали литературу и искусство за рубежом, писали прозу, поэзию, научную литературу, основали несколько научных центров, в том числе Беларусский институт науки и искусства в Нью-Йорке, который Витовт Кипель возглавлял.
Когда я был студентом и участвовал в молодежном беларусском движении в конце 1980-х годов, мы знали о том, что есть эмиграция, которая пронесла беларусскую независимую традицию – флаг, герб и БНР – до нашего времени. Для нас это было опора, база, на которую мы могли опереться. Эмиграция на самом деле очень важна, и просто говорить эмигрантам, что они не имеют права высказываться – очень неправильно.
Сегодня на беларусскую литературу существует большой спрос за рубежом, книжки раскупаются. Поэтому так или иначе она будет сейчас создаваться и здесь, за пределами Беларуси. И это лучше, чем никак, ведь так она сохранится.
Анна Гончар / АА belsat.eu
