Сердце Беловежской пущи вновь открылось для туристов. После более двух лет пандемии и миграционного кризиса с 1 июля можно относительно свободно перемещаться возле границы с Беларусью. Журналист «Белсата» проверил, как сейчас выглядит деревня Беловежа и что говорят ее жители.
Уже по дороге на Подляшье видно, что ситуация в регионе меняется. Если осенью автомобили с военными ехали на восток по дороге S8, то сейчас военные грузовики, груженные характерными контейнерами, едут в обратном направлении. Последние месяцы они использовались военными, которые охраняли границу, а теперь, после сооружения ограды на границе с Беларусью, стали ненужными.
Въезжаю в Беловежу со стороны Наревки. На первый взгляд, ничего не изменилось: деревянные дома, как всегда, ухоженные, в огородах порядок. Только если человек немного задержится на улице, то увидит разницу. Вместо машин со всей Польши время от времени медленно катятся по асфальту военные грузовики, а по пустым тротуарам идут – всегда парами – солдаты. При этом настороженно смотрят на приезжего с фотоаппаратом.
Последний раз я был в Беловеже в феврале 2020 года, чтобы принять участие в Волчьей ночи, которую организовали лесоведы по обе стороны границы. Это был последний спокойный месяц на польско-беларусском пограничье. Вскоре после этого в Европе началась пандемия, за которой последовали беларусская революция, миграционный кризис и, наконец, вторжение России в Украину, в котором Польша и Беларусь поддерживают противоположные стороны конфликта.
Для Беловежи – туристического сердца Беловежской пущи – это были два потерянных года. Как рассказывает хозяин одной из агроусадеб, благодаря государственным дотациям местные предприниматели не разорились, но это был для них трудный период. Они также не уверены, что их гости вернутся после долгого перерыва: те, кто планировал отдых еще зимой, могли отказаться от выбора региона, где в то время происходил миграционный кризис.
– Начало сезона уже так не радует. Я уже научен, что нас могут закрыть в любой момент, и мы не будем знать, на какое время, – говорит хозяин.
Он признает, что отсутствие туристов не означало отсутствия движения в бизнесе: за 10 месяцев миграционного кризиса военные останавливались в некоторых отелях, пансионатах и общежитии средней школы.
– Сначала люди также брали солдат на постой, но вскоре отказались. Это непростая компания, – признается жена хозяина.
Время от времени в агроусадьбе, куда я заглянул, ночевали водители, которые возили военных и строительные бригады.
– Деньги были небольшие, но человек хотя бы не одичал. Не забыл, как гостей обслуживать, – говорит хозяин.
Я спрашиваю про стену – стальное ограждение, возведение которого должно было остановить миграционный кризис и дать возможность региону вернуться к нормальной жизни. Мой собеседник подчеркивает, что не хочет говорить о политике, а стена его не интересует.
– Для меня нет разницы, есть она или нет. Но, с другой стороны, хорошо, что есть, ведь, может, все станет как раньше. Только для животных, для их миграции это трагедия, – добавляет он.
Чтобы увидеть, как выглядит пуща после двух лет без туристов, я сажусь на велосипед и направляюсь в сторону пограничного перехода Беловежа-Переров. Первые изменения замечаю на железнодорожном переезде в Горудках – рельсы полностью заросли. До пандемии по ним ходили туристические вагонетки от станции Беловежа-товарная.
Ни на выезде из Беловежи, ни в лесу нет блокпостов. Есть, правда, их следы – еще неубранные доски и глыбы земли. В Грудках у часовни, состоящей из католического и православного крестов, меня обгоняет военный «Honker». Едет к границе по Каменецкой дороге. Брусчатка в сторону Каменца с беларусской стороны напоминает о том, что до 1945 года Беловежская пуща была одним целым.
За Грудками по асфальтной дороге до пограничного перехода меня никто уже не обгоняет. Обычно в сезон в Беларусь едут велосипедисты и автобусы с туристами. Достигнув точки назначения, я выясняю, что переход по-прежнему закрыт – нельзя даже приблизиться к нему менее чем на предписанные 200 метров.
Двигаясь велосипедными маршрутами, доезжаю до лесного образовательного центра «Ягеллонский». Лесники, которые там работают, принимают меня гостеприимно – я единственный турист на объекте, который может вместить толпы.
Они признают, что последние месяцы «Ягеллонский» пустовал – зато центр сумел сосредоточить внимание на сотрудничестве с местным сообществом, в основном со школами. Однако «возвращение в игру» планируется с помпой.
– Обязательно приезжайте 16 июля. Состоятся мастер-классы по траволечению под руководством Натальи Шиманьской. Она очень известная травница, и места заканчиваются, – приглашает меня одна из работниц «Ягеллонского».
Каменные здания центра раньше были временным местом пребывания пограничных войск – они стоят менее чем в 300 метрах от границы с Беларусью. Лесники говорят, что во время миграционного кризиса они не чувствовали себя здесь в безопасности – тем более, что группа мигрантов однажды пыталась ворваться в одно из зданий ночью, но их остановил патруль пограничной охраны.
Мои собеседники признаются, что присутствие армии дает им ощущение безопасности. Частыми гостями в центре были и солдаты, которые мерзли во время патрулирования.
– Приходили, потому что у нас было сухо и тепло, а в лесу сыро, холодно и страшно. Неизвестно, не скрывается ли кто-то за кустом, не собирается ли напасть. Очень часто мигранты были агрессивными. Оружие в руках ничего не дает, так как армия не может применить его против мирных жителей, – объясняет одна из работниц.
Но жаль ей и мигрантов, которые не осознавали, в какую трудную дорогу выбираются.
– Беловежская пуща – это глушь и болота. В ней легко заблудиться, можно замерзнуть. Нашим военным пришлось спасать мигрантов, вызывать им скорую помощь.
По словам моих собеседников, весной, когда ситуация на границе относительно успокоилась, над Беловежей навис новый страх.
– 24 февраля, когда Россия вторглась в Украину, мы думали, что сейчас конец и нам. Если бы из Беларуси пошли танки, мы бы не успели даже оглянуться, – говорит одна из работниц.
Признает, однако, что сельчане привыкли к войне в Украине и не смотрят в сторону границы со страхом.
– Хорошо, что у нас здесь была армия, но хотелось бы, чтобы она уже ушла. Мне больше нравится Беловежа с туристами, чем с солдатами, – добавляет она на прощание.
Самой стены из Беловежи не видно, хотя присутствие ограждения ощущается. Ближе всего его можно увидеть с тропы в заповеднике Высокое болото. Здесь с моста видно стальное ограждение, которое пересекает торфяник в долине Наровки.
Здесь я встречаю и первых туристов-велосипедистов. Спрашиваю, приехали ли они увидеть ограждение.
– Мы приехали посмотреть, как от этого всего изменилось Подляшье. Эта стена, кризис, угрозы Лукашенко, наверное, часть туристов отпугнут. Но привлекут и тех, кто раньше не слышал о Беловеже. В прошлом году деревни на краю света попали в заголовки газет, и теперь люди захотят их увидеть, – говорит мне один турист.
Возвращаюсь в деревню со стороны станции Беловежа-товарная. Дорога, ведущая от заповедника и границы, полностью разъезжена тяжелой техникой. На опушке леса встречаю первый «лесной» патруль – полицейских за кустами в бусе с включенными фарами и двигателем.
Проезжаю возле памятника с польскими и церковнославянскими надписями и информационной табличкой рядом. Она объясняет, почему жители Беловежи, хотя часто и православные, так боятся угрозы с востока. В 1940-1944 годах из Беловежской пущи в Сибирь было вывезено несколько тысяч человек – в основном это были лесники с семьями.
Железнодорожный вокзал, с которого НКВД высылал их на восток, сегодня – знаменитый ресторан «Царский». Вопреки имперско-русскому названию, над входом в помещение в знак солидарности вывешен украинский флаг.
Заканчиваю свою поездку улицей Сточек – главной артерией Беловежи. Начинается она от упомянутого памятника и продолжается до дирекции Беловежского национального парка в бывшей усадьбе гродненского губернатора. Прохожу рядом с костелом; перед ним висит баннер о том, что прихожане стоят стеной за польский мундир.
Через несколько сотен метров висит еще один баннер – протест против строительства стены. Улица кончается перед церковью – там никаких баннеров о стенах уже нет.
Людей в форме, правда, много – меня объезжают машина полиции, джип пограничников и военный «Jelcz». Они едут на военную базу, в которую преобразована стоянка перед дворцовым парком, или с базы. Позже от местных жителей узнаю, что существование этой базы было причиной того, почему в этом году в Беловеже не устраивали Купалья, за что на власти очень обиделся войт – мероприятие было традиционным началом летнего сезона.
Перед отъездом из деревни разговариваю еще с клиентом местного супермаркета, на стоянке которого стоит военный «Honker».
– Хорошо, что армия была, а сейчас хорошо было бы, чтобы уже уехала. Со стеной уже ничего не поделаешь. Пусть стоит, может, хоть этот год будет тихий. Может, туристы наконец вернутся и мы заживем, как раньше.
Петр Яворский / АА belsat.eu
