«Это заключение очень символично». Философ Владимир Мацкевич полгода за решеткой
Полгода назад, утром 4 августа, силовики пришли с обыском к философу, методологу, ведущему «Белсата» Владимиру Мацкевичу. Его задержали, а позже обвинили в организации действий, грубо нарушающих общественный порядок (ст. 342 УК РБ). В тот же день пришли и к коллеге Владимира, задержали социолога и координатора Летучего университета Татьяну Водолажскую. Однако ее отпустили через 10 суток. Владимир Мацкевич остается в СИЗО №1 Минска, печально известной «Володарке». О нынешнем состоянии дела против нашего коллеги, его настроении и кампании «Философ в тюрьме» – наша беседа с Татьяной Водолажской.
«Сразу после обвинения мы развернули кампанию «Философ в тюрьме»
– Татьяна, есть ли какие-то новости о том, как движется уголовное дело против Владимира Мацкевича? И как он сам чувствует себя, о чем пишет в письмах?
– Все идет очень медленно, следственные действия не ведутся, последние несколько месяцев – застой. Ничего нового не появилось.
Что касается состояния Владимира, то все более-менее нормально. Он старается удержать свое здоровье, делает зарядку. Не болеет, к счастью, не жалуется ни на что.
Занимается в основном тем, что думает и пишет. Сначала довольно много рефлексировал над своей программой культурной политики, над событиями, произошедшими в Беларуси. Сейчас у него работа более непосредственно философская – рефлексирует над тем, как происходит мышление. В письмах ему довольно сложно это подробно пересказать, поэтому передает только общие черты. Но мы знаем, что эта работа сейчас – его основное занятие в СИЗО.
Первый месяц Владимир провел в одиночной камере, потом его перевели в общую. Вместе с ним там 4-5 человек.
Он не падает духом, хоть иногда пишет, что его огорчает, что он ничего не может сделать. Но мы, те, кто на воле, стараемся делать за его. Сразу же развернули кампанию «Философ в тюрьме». Публикуем в Фейсбуке его тексты и мысли, выпустили его книгу, много о нем говорим. В письмах рассказываем ему, как люди читают его работы, как реагируют, что его очень радует. Владимир жаждет разговора, обратной связи, критики, отклика на то, что он говорит.
«Я была в абсолютном восторге, что есть у нас люди с таким нетрадиционным мышлением»
– А как вы с Владимиром познакомились? Над чем работаете и как давно сотрудничаете?
– В 1997 году я окончила университет. Тогда же в магазине приобрела книжку Владимира Мацкевича «Белорусская демократия: вопреки очевидности». Она меня так поразила, я была в абсолютном восторге, что есть у нас люди с таким нетрадиционным мышлением, подходом, который мне показался очень правильным. Я очень хотела познакомиться с Владимиром, но не могла решиться, потому что мне казалось, где он, а где я, и что я скажу, когда приду.
В 2001 году в Институте философии проходил семинар «Белорусское мышление: канон, контекст, генезис, перспектива». Меня туда пригласили, и сказали, что там будет Владимир Мацкевич. Так мы и познакомились. Но сотрудничество началось только в 2005 году.
Мы вместе работали над его программой культурной политики. Исследовали самые разные темы – про сообщества, становление общества, качество жизни и т.д. Довольно тесно работали в сфере гражданского образования, разрабатывали различные программы, концепцию гражданского образования и т.д. А с 2010 года начался Летучий университет – который также – идея Владимира. Я стала координатором. Так началась работа по развертыванию современного белорусского университета, как мы это себе представляли.
«В своей работе он оспаривает очевидность»
– Часто можно услышать, что Владимир Мацкевич – человек довольно непростой в общении, коммуникации. Даже его бывшая жена, с которой еще в прошлом году мы делали интервью, говорила, что он – «гений, с которым непросто жить». А что вы можете об этом сказать? Легко ли сотрудничать с Владимиром?
– Я вообще не знаю простых людей, тем более таких, которые реализуют какую-то свою идею и программу. Да, Владимир имеет очень сложные мысли, и бывает, что не всегда просто сразу их понять. У него несколько книг назывались «Вопреки очевидности», и именно так он и работает – оспаривает очевидность. Довольно часто он выдает провокативные утверждения. В свое время я научилась к этому относиться, как мне кажется, довольно правильным образом – если человек, о котором ты знаешь, что он умный, и многое знает, говорит то, что тебе кажется фигней, то не надо его называть дураком, а надо подумать, что наверное то, что он говорит – осмысленно и основывается на чем-то, о чем я не знаю, и об этом надо узнать, расспросить его. Возможно, как раз эта его провокативность создает впечатление сложного человека.
Но в целом Владимир – довольно простой в человеческом общении. Насколько я знаю, много людей перед тем, как с ним познакомиться, страшно волновались и боялись, но потом были в восторге.
– Какой Владимир как человек?
– Прежде всего одержимый своим делом. Все бытовое для него на втором плане. Если он увлечен какой-то своей идеей, он полностью отдается ей. Поэтому иногда может показаться, что он меньше общается что касается дружеских отношений. Он любит возможность побыть наедине, поработать, он не сильно компанейский человек. Но со своим близким кругом довольно открыто общается. Скромный в жизненном смысле – в вещах, еде.
«То, что за решеткой – философ, публичный интеллектуал, очень ярко показывает состояние нашего общества»
– В чем, на ваш взгляд, основной вклад Владимира Мацкевича – в нашу культуру, образование?
– Наверное, в том, что он через свое существование, свою деятельность постулирует фигуру публичного интеллектуала. Для белорусского публичного пространства это не очень обычно – философ, методолог, который является публичной личностью и откликается мышлением на все происходящее. Такая публичность очень важна для нашего общества, по моему мнению.
– Владимир знал, что его могут задержать, но не уехал. На ваш взгляд, насколько это было правильным?
– Я полностью поддерживаю его в этом решении, потому что мне кажется, что это очень органично сочетается с его позицией. Он чувствовал, что ему нужно быть здесь, чтобы делать свое дело, и он был здесь. Я вообще не думаю, что нужно искать какое-то оправдание этому. Решение оставаться или уезжать – это прежде всего самочувствие человека в том, кто он есть, где, в каком месте он может быть тем, кем он есть. Для разных людей это бывает абсолютно по-разному.
В его книге, которую мы издали, первая часть посвящена месту философа в общественно-политическом пространстве. Владимир там довольно много размышляет о физическом присутствии и работе философа, методолога. И вот сейчас в тюрьме, как бы это не прозвучало, но кажется, что это очень органичное место, ведь сегодня наше мышление, интеллектуальная, политическая воля так же лишены свободы, как и он, но и так же как он не покорились. Это заключение весьма символично, как бы ни было больно, однако оно показывает состояние нашего общества – когда философ, публичный интеллектуал в тюрьме.
«Если мы будем пересказывать его мысли, это может сделать бессмысленным его заключение»
– Как думаете, как повлияет на Владимира заключение, и что мы все можем сегодня сделать, чтобы ему помочь?
– Я уверена, что заключение не сломает его. А насчет поддержки… Если он там сидит за то, что много говорит, за свои слова и мысли, а пока он лишен свободы, о его идеях будут говорить еще больше, то не будет иметь смысла держать его в тюрьме. Поэтому если мы будем о его мыслях говорить, если они будут живы, и даже живее, чем до того, как его посадили, то это может сделает бессмысленным его пребывание за решеткой.
Так, например, еще до заключения Владимир очень четко формулировал тезисы о будущем референдуме, который сейчас все ближе. Он открыто называл его преступлением и говорил, что его надо сорвать. Да, сорвать, сделать недейственным можно разными способами – не пойти вообще или сделать то, к чему призывают сейчас объединенные демократические силы – испортить бюллетени. Однако главное здесь, чего хотел Владимир, чтобы мы как можно более четко сказали, что этот референдум – преступление, что это нелегитимная вещь. Увы, не очень хорошо поняли то, что пытался донести Владимир – если мы хотим сделать что-то нелегитимным, мы не должны включаться в игру, в том числе – в риторическую. Мы не должны были начинать обсуждать положения новой Конституции, а выдвинуть свою повестку. Свою программу действий, которая будет организовывать наши мышление и действия в одном направлении. На это нужно направить главные силы, а не на реакцию. Этого хотел бы и Владимир даже там, за решеткой.
ГГ belsat.eu
