«Даже если бы я стал их шпионом, меня бы посадили». Как врач из Бобруйска спасался от преследования КГБ
Наш собеседник – бывший бобруйский педиатр Михаил Самборский – родился в России, в Нижнем Тагиле. Туда когда-то был сослан его дедушка-беларус. В семье сохраняли родной язык и культуру, передали их детям. Поэтому Михаил после окончания университета решил вернуться на землю своих предков – в Беларусь. В 2016 году вместе с семьей он переехал в Бобруйск. Однако спустя 7 лет, в 2023-м, семье вновь пришлось переезжать, чтобы спастись от тюрьмы. Сейчас Михаил с женой и детьми живут в лагере для беженцев под Варшавой, где мы и беседуем с медиком о бегстве из Беларуси и жизни с нуля в Польше.
Собирает яблоки, подрезает деревья: работа педиатра в ожидании убежища
Условия в лагере для беженцев весьма скромные – даже спартанские, говорит бывший бобруйчанин. Вся семья – сам Михаил Самборский, его супруга и две дочери – ютятся в одной комнате. Однако и в этом положении наш собеседник находит преимущества, говоря, что таким образом можно серьезно сэкономить.
«Нам же не нужно платить за это жилье, а если бы мы захотели самостоятельно снимать где-то квартиру, это же бешеные деньги, – отмечает медик. – Кроме того, в лагере есть юрист, социальная служба, они во многом помогают, в частности, устроить детей в школу помогли».
В лагере семья может проживать до принятия решения по прошению о предоставлении статуса беженцев, но не дольше шести месяцев. Михаил надеется, что Польша не откажет им в приюте – адвокаты уверяют, что «кейс хороший», документов, подтверждающих преследование, хватает.
Пока идет рассмотрение документов, семья не получает почти никакой денежной помощи. По словам Михаила, ежемесячно на человека выдают 70 злотых – это около $17. Также было выплачено единовременное пособие – €45 на человека. Это очень скромные суммы, поэтому, чтобы хватало элементарно на еду, Михаил пошел работать – гуманитарная виза, по которой беларусы приехали в Польшу, позволяет это сделать.
Педиатр устроился в местную сельскохозяйственную фирму, где делает разную физическую работу, которую ему дают – собирает яблоки, картофель, подрезает деревья.
«Работа тяжелая. Устаю, конечно, – говорит Михаил. – Но не жалуюсь. Возможно, не все получается, что я хотел бы, однако потихоньку занимаюсь даже делами на перспективу – делаю шаги в сторону нострификации диплома. Надеюсь еще поработать и поволонтерить как врач в инициативах, помогающих политзаключенным и их семьям».
«На глазах у всех меня взяли, вывели, посадили в машину и привезли в управление КГБ»
В Польше семья Самборских находится уже почти два месяца, с 10 сентября. Из Беларуси они выехали в июне текущего года. Переезд растянулся на несколько месяцев и оказался непростой, заранее спланированной процедурой эвакуации и спасения от преследования со стороны беларусских силовиков.
«Уехать было совсем непросто, так как я был под пристальным контролем КГБ. Однако помогли знающие люди», – отмечает наш собеседник.
Михаил Самборский выходил на протесты в 2020 году и даже после их подавления не скрывал своей позиции. «На работе несколько раз случались стычки с руководством, так как я открыто говорил, что врач не может жить так, словно ничего не происходит, и никак не реагировать на насилие и преступления», – говорит медик.
Однако мужчину некоторое время не трогали, и он продолжал работать участковым педиатром в детской поликлинике в Бобруйске. Но жить в Беларуси становилось все труднее.
«Я скрыто партизанил. Помогал политзаключенным, писал письма, донатил по возможности. Хотя потерял уже тогда веру в победу, но продолжал этим заниматься, чтобы перед самим собой чувствовать, что я не побежден, что я могу называться человеком. Чтобы не впасть в уныние. Это психологически меня спасало, – говорит врач. – Появилось больше работы, так как врачи увольнялись, их не хватало. Руководство и люди стали раздраженными, было тяжело психологически».
В один из декабрьских дней 2022 года Михаил, как обычно, вел прием в своем кабинете. «Мне позвонила секретарь главного врача и приказала срочно бросить все, что я делал, и бежать в кабинет главного врача. Не волновало, что я вел прием, – вспоминает Михаил. – Я прибежал. Там меня ждали три человека в штатском – два в кабинете и один в дверях. На глазах у всех меня взяли, вывели, посадили в машину и привезли в управление КГБ».
«Я соглашался, что буду сотрудничать, но на самом деле не собирался этого делать»
У врача забрали телефон, в КГБ посадили в камеру и оставили ждать там несколько часов. Михаил пытался задавать вопросы о происходящем, но сотрудник не реагировал, будто его там и не было. Когда же с бобруйчанином начали разговаривать, то он услышал, что якобы является украинским шпионом, работает на СБУ. Поводом для таких обвинений стала пройденная годом ранее нострификация врачебного диплома в Украине.
«Сделал тогда, еще до войны, на всякий случай, потому что видел, куда все движется, и хотел подстраховаться», – отмечает врач.
Потом начались обвинения в экстремизме и терроризме.
«Говорили, что если я не хочу прямо сейчас попасть в тюрьму на 10–15 лет, то должен с ними сотрудничать, – рассказывает Михаил. – При этом отмечали, что не требуют просто сейчас дать ответ, что я могу подумать, сколько мне нужно. Но я понимал, что думать меня оставят там же в камере, чего мне не очень хотелось. Я соглашался, что буду с ними сотрудничать, но на самом деле не собирался этого делать, и я уверен, что они тоже это понимали и не доверяли мне, хотя дали подписать бумаги о сотрудничестве».
Дома у Михаила провели обыск, во время которого забрали паспорт. «Он до сих пор у них. Они думали, что так я не убегу, – говорит медик. – Паспорт у меня российский. В 2020 году я собирался получать беларусское гражданство, однако после августовских событий решил подождать. Так вот это меня и спасло. Из-за того, что на границе с Россией у нас нет контроля, я все же сумел сбежать. В России я пришел в паспортный стол и сказал, что напился и потерял паспорт, и мне за три недели сделали новый».
«Говорили, что и жена у них под контролем, и детей я не увижу»
Пока Михаил в России ждал новый паспорт, к нему приехала семья. Жена – тоже гражданка России. У нее как раз в это время умер отец, что стало поводом для поездки вместе с детьми. Михаил говорит, что они до последнего момента не знали, что в Беларусь уже не вернутся.
«Только в аэропорту они узнали, что мы летим не в Беларусь, а в Армению, – говорит врач. – Так надо было сделать, чтобы информация никуда не утекла. Конечно, жена была в шоке сначала, но потом поняла и согласилась. Она понимала, что в Беларуси это уже была не жизнь, а существование как в концлагере. Ведь ее тоже задерживали. Дети нормально восприняли, младшей – 5 лет, ей вообще все интересно, воспринимает как приключение. Средней – 13, она понимала, что так будет лучше».
Михаилу было очень трудно уехать из Беларуси, но он понимал, что жизни там ему не дадут. «Было ясно, что если бы я даже сотрудничал с КГБ, был их шпионом, в конце концов 100% они бы меня все равно посадили, я уверен в этом. Шансов на свободу там не было, был только выбор – сейчас идти в тюрьму или позже. Я понимал, что если не буду им нужен, меня бросят в тюрьму, – рассказывает медик. – Кроме того, за мной начали сильно следить. После обыска в квартире поставили прослушку, они знали даже то, что я ночью в постели говорил жене. Мой телефон тоже прослушивали. В рюкзаке нашел жучки. Они знали обо мне все, даже куда я хожу по работе детей смотреть».
Чтобы показать, чем может закончиться неповиновение силовикам, Михаилу пригрозили сроком по наркотической статье.
«Через несколько дней после задержания сотрудниками КГБ меня задержал наркоконтроль. Довольно грубо, заломили руки и привезли в УВД. КГБ, кстати, более вежливо себя вели, не били. Наркоконтроль бил, – рассказывает бобруйчанин. – В УВД приехали кагэбэшники. Начали говорить, что они спасли меня от тех плохих людей – наркоконтроля, которые тоже им не нравятся, что они так не работают, людей не бьют. Мол, ты понимаешь, что ты не продавал наркоту, мы понимаем, но они не знают, поэтому тебя избили. Мы тебя спасли, но в следующий раз, если ты будешь вести себя плохо, мы не сможем тебе помочь, и ты будешь здесь сидеть 15 лет. Еще говорили, что и жена, и дети у них под контролем, и детей я не увижу».
Репрессии через поколения: дед отсидел 10 лет и не имел права вернуться в Беларусь
Сотрудник КГБ на глазах у Михаила, держа в руках его телефон, написал в нескольких телеграм-каналах от его имени оскорбления в отношении Александра Лукашенко и призывы «вешать ментов».
«Он сказал – мы сейчас это запротоколируем и если ты будешь вести себя не так, как мы того хотим, будешь за это сидеть», – вспоминает врач.
Чтобы спасти себя и семью, Михаил на все соглашался, но одновременно искал пути, как попросить о помощи. Это было сложно, но в конце концов получилось. Детально рассказать, как планировалась эвакуация, врач не может из соображений безопасности всех участников.
Из России семья Самборских прилетела в Армению, где получила польские гуманитарные визы и таким образом оказалась в Польше в лагере для беженцев.
Михаил отмечает, что в некотором смысле повторяет судьбу своего дедушки по отцу, когда-то боровшимся с советским режимом, за что был репрессирован.
«У меня мать из Украины, дедушка по отцу из Беларуси. Во время Второй мировой войны был в плену, потом участвовал в Беларусской краевой обороне – военной организации, созданной немцами для борьбы с советами, туда немцы набирали этнических беларусов с высшим образованием для работы. А дед в Варшаве выучился на инженера-химика. В результате он работал как переводчик и редактор газеты на беларусском языке, – рассказывает врач. – Потом попал к американцам с другими пленными, они передали их обратно в СССР, где мой дед получил 15 лет тюрьмы. Отсидел 10, был освобожден по амнистии. Строил железную дорогу Воркута–Лабытнанги. Рассказывал об ужасных условиях, что было хуже, чем у немцев. После освобождения он не имел права ехать в Беларусь, так и остался в России».
В России – в городе Нижний Тагил Свердловской области – родились отец Михаила и он сам.
Михаил говорит, что семейная история, которую не скрывали от детей, сильно повлияла на его мировоззрение. К тому же в семье постоянно звучал беларусский язык, детям рассказывали беларусские сказки.
«В городе было много семей с похожими историями. Была беларусская диаспора. Даже католический храм там был, дед туда ходил еще в 80-е годы», – рассказывает медик.
«Начались поборы на Донбасс, я продал все и переехал в Беларусь»
Уже после окончания университета, когда пошел работать, Михаил глубоко заинтересовался своими корнями и беларусским языком и культурой. Начал изучать историю, общаться с беларусским сообществом. «Но в конце концов я перестал к ним ходить, потому что меня разочаровал их конформизм. Там из беларусского были драники и танцы, фестиваль самодеятельности раз в год. Им не нужны были исторические знания, правда о том, что было с Беларусью и беларусами. Мне такое было неинтересно», – говорит медик.
Решение о переезде на родину предков, в Беларусь, стало вызревать после 2014 года и аннексии Крыма. «Ухудшились условия труда и жизни. Значительно уменьшилось финансирование. Я там много чего сделал, инициировал в районе – неонатологическую службу, например. Когда я туда пришел, там были технологии 1980-х годов. В 2014 году сказали, что денег не будет, другие приоритеты – Крым, Донбасс. Началась пропаганда, поборы. Из зарплаты нужно было отдавать деньги на помощь Донбассу, – рассказывает Михаил. – Это меня принципиально коснулось, я не мог согласиться, чтобы мои деньги пошли на закупку оружия. В итоге я продал то, что имел в России, и с семьей переехал в Бобруйск в марте 2016 года».
Перед переездом Михаил разослал свое резюме в медицинские учреждения Беларуси. Его много где были готовы взять, однако в совсем маленькие городки врач не желал ехать. В конце концов выбор остановился между Оршей, Борисовом и Бобруйском.
«Мы подумали, что Бобруйск – лучший вариант, в частности, для образования детей. Но на месте я столкнулся с сюрпризом – в таком большом беларусском городе не было ни одной беларусскоязычной школы и ни одного беларусскоязычного класса», – говорит мужчина.
«Режим забрал у меня все, что я имел»
Михаил хотел, чтобы в Беларуси его дети учились по-беларусски.
«Я раньше ездил к родственникам в Беларуси в Минск, Лиду, меня радовали беларусскоязычные вывески, объявления остановок на беларусском в транспорте, так я и думал в итоге, что это прелесть, а не жизнь. По сравнению с Россией было чисто на улицах, мало пьяных, бездомных. А приехал и столкнулся с немного другой действительностью», – рассказывает медик.
Не впасть в отчаяние помогло то, что как раз в этот период – в 2015–2019 годах в городе начался расцвет интересных беларусских культурных инициатив. Работали курсы «Мова Нанова», открывались различные учреждения, организовывались мероприятия, приезжали беларусские культурные деятели из столицы. Михаил также ездил в Минск на различные мероприятия. Похоже, что беларусскость переживала возрождение и расширялась все больше и больше.
«Сейчас это все уничтожено, подавлено, утрачено. Много людей, которых я очень уважал либо были вынуждены бежать, либо сидят в тюрьмах. Режим забрал у меня все, что я имел», – говорит врач.
Однако, наш собеседник старается не впадать в депрессию. «Есть надежда, что так или иначе это все ненадолго. Я не могу допустить, что так будет всегда. Возможно, мирных механизмов уже не осталось, но хоть какие. Я и сам хочу посодействовать тому, чтобы своими глазами увидеть свободной нашу страну», – говорит Михаил.
«Наших предков преследовали, но они сумели сохранить Беларусь, и мы сможем»
Вместе с семьей врач старается находить позитивные стороны в ситуации, в которой они оказались.
«Я работал в Бобруйске, и все у меня было стабильно, обычно. А тут я попал в такие обстоятельства, которые вынуждают меня активно искать какое-то решение проблем. Это тренинг для себя, будто бы мне снова 25, у меня ничего нет и все надо начинать с нуля – и жилье, и работу. Думаю, это полезно для человека. Когда все стабильно течет, человек стареет быстрее. Это как с мышцами – если ими пользуешься, то имеешь хорошее физическое состояние, а если нет, то ты слабеешь и все. То же самое с психикой. Ей нужны тренировки, а новая страна, язык – отличный шанс для этого», – говорит мужчина.
В Польше очень нравится детям Михаила. Старшая дочь Самборских уже взрослая, живет самостоятельно. Средняя пошла в 7 класс, школа пришлась ей по нраву. Младшая ходит в садик. Михаил сделал переводы своих медицинских документов. В мае–июне следующего года надеется сдать экзамен по медицинскому польскому языку, а осенью – медицинский экзамен для подтверждения диплома, чтобы начать работать врачом в Польше.
Несмотря на четкий план обустройства своей жизни в Польше, Михаил хочет вернуться в Беларусь.
«Дети не очень поддерживают это желание, и старшая, и средняя дочери сказали, что хотят остаться в Польше. Но это их дело и решение. Мы как родители должны им помогать сохранить в себе беларусскость, но одновременно реализоваться и не мешать, – говорит врач. – А сами мы с женой при первой возможности поедем домой. Я убежден, что нас ждет свободная, демократическая, цивилизованная Беларусь. Наши предки сражались за родину, их преследовали, убивали, но они сумели сохранить Беларусь, и мы сумеем».
Анна Гончар / Авер belsat.eu
