Тотальная изоляция и жизнь по самым суровым законам – так описывают свой опыт бывшие заключенные колонии в Покрове, где предстоит отбывать наказание Алексею Навальному. Первые несколько недель он проведет в карантине и только потом сможет отправлять или получать письма. Что ждет оппозиционного политика и как Покров отреагировал на новость о заключенном номер 1?
От Москвы до Покрова – менее 100 километров. Городок расположился вдоль трассы на Владимир. Несколько храмов, захудалый музей, нечищеные улицы и дороги, разбитые фурами. Новость о прибытии главного оппозиционного политика, теперь фактически заключенного номер 1, не произвела в городе особой сенсации.
Некоторые считают, что фокус общественности на известном заключенном поможет решить муниципальные проблемы. А вот наш таксист уверен: в район приезжали куда более известные первые лица, а дороги никто так и не починил:
«Путин с Медведевым приезжали, автоматчики по кустам сидели, а ничего не изменилось».
Несмотря на то что в городе есть шоколадная фабрика и ювелирный завод, рабочих мест хватает далеко не всем. Многие ездят в Москву на заработки. А вот ИК, где будет сидеть Навальный, постоянно набирает персонал: объявления висят даже на городских лавочках.
Таксисты рассказывают, что раньше колония перевоспитывала пьяниц и тунеядцев, но теперь у нее другой профиль. Это был лечебно-трудовой профилакторий, потом на его месте образовалась ИК-2.
Зона огорожена несколькими заборами с колючей проволокой. Из-за ограды виднеется купол местного храма. Через 30 секунд после приезда нашей съемочной группы, к нам выходит сотрудница ФСИН, представляется и требует выключить камеру.
Какой-то дополнительной охраны из-за появления Навального вокруг колонии не выставляли. Но этой зоне внешние стражи не нужны, уверен Дмитрий Демушкин. Политик отсидел в Покрове чуть меньше двух лет.
«Четыре места, куда нельзя ехать, всероссийские ломки – Карелия, Красноярск, Омск, Владимир. Руки за спиной, стационарная поза, все, что можно описать – все на бегу. Двигаться вы не можете без спроса, голова всегда опущена вниз, косить глазами вы не можете», – рассказывает политик.
Опыт Демушкина в секторе усиленного контроля, скорее всего, ждет и Алексея Навального. Никакой работы, походов в церковь или на прогулки.
«Когда приезжают правозащитники – они там часто бывали, – стоит 100 человек построенных. У них спрашивают: “Как ваши дела?” Они отвечают: “Хорошо!” А потом спрашивают: “На личный прием кто-то хочет?” Они отвечают: “Нет!”» – описывает встречи в колонии с правозащитниками Дмитрий Демушкин.
Другой политзек, фигурант московского дела Константин Котов также рассказал об условиях фактически тотальной изоляции:
«Я был изолирован внутри колонии от других осужденных. Мне не разрешали с ними разговаривать. Это оставляет тяжелый психологический след. Ты не можешь к ним подойти, спросить простейшие вопросы».
Система ФСИН-письмо в колонии не работает, адвокат Мария Эйсмонт с трудом пробивалась к Котову на небольшие свидания. «На карантине тебе запрещают писать письма, ты их не получаешь вообще. После карантина тебе разрешают получать их, но идут они достаточно долго», – говорит Котов.
Главный вопрос — получится ли у Алексея Навального разрушить систему изоляции? В первые дни едва ли стоит ждать от него новостей. Сам он, вероятнее всего, тоже нескоро узнает, что постоянные представители стран Евросоюза запустили процедуру введения санкций против тех, кто организовал уголовное преследование оппозиционного политика.
Глеб Беличенко / Белсат
Фото: пресс-служба суда
