Когда в разгар полемики по вопросу «Чей Крым?» народный артист СССР Олег Табаков промямлил нечто невнятное по поводу того, дескать, что исторически Россия имеет на него право, многие мои друзья на него обрушились:
– Вот ведь мерзавец!
И предложили его бойкотировать. И бойкотировали вплоть до того, что когда Олег Павлович умер, а я отозвался на эту кончину невинной записью в фейсбуке, бойкот чуть не распространился и на меня: мол, нашелся защитник великодержавного российского шовиниста.
Но свою позицию по отношению к Табакову – и не только к нему, но и к другим актерам, оказавшимся в подобной ситуации, – я высказал. Позволю себе повторить не дословно, но по смыслу…
Актер не в состоянии абстрагироваться от сцены. Уильям, наш, Шекспир не зря ведь твердил, что весь мир – театр. Вот для настоящего актера весь мир – театр. Собственная жизнь кажется ему всего лишь очередной ролью, которую проживает он в Вечности. Не только жизнь в целом – каждый этап жизни уже новая роль. Сегодня он голодный мальчик в послевоенном Саратове, завтра – самый молодой директор театра в Советском Союзе, после завтра – художественный руководитель самого именитого театра России. А все Искремасы, Шелленберги и коты Матроскины – это в интермедиях между главными ролями его жизни.
Поэтому я не слушаю актеров, которые не способны абстрагироваться от собственных театральных ипостасей. Так было и с Табаковым. Он был гениальный актер, Актер Актерыч. Но и в жизни он был Актером Актерычем. Когда он произносил текст Антона Чехова, Михаила Булгакова или Эдуарда Успенского, я понимал, кто отвечает за эти слова. А когда он играл очередную роль, продиктованную жизненными обстоятельствами, как в случае с Крымом, я понимал, что автор этих слов, мягко говоря, не только не гениален, но и даже не талантлив. И я не слушал то, что говорил Табаков, хотя голос был Табакова и даже мимика была вполне табаковская.
Вот сейчас прочел я репортаж со встречи господина Геннадия Давыдько с могилевскими активистами «Белой Руси». Сразу отметил для себя: «Геннадий Давыдько сходу предложил придать мероприятию формат отнюдь не важной встречи и тем более — не конференции или там симпозиума, а митинга». Почувствовали? Митинг – мероприятие вполне театрализованное, на котором каждый участник имеет возможность просолировать (если президиум позволит и звукоусиливающую аппаратуру не отключат). И монолог каждого – обращение к зрителю, текст которого должен пробирать до последней косточки в вашей стопе и кисти. До дрожи пробирать должно.
Судя по репортажу, Геннадий Брониславович и дальше ориентировался именно на дрожь. Цитируем:
«По его (Давыдько) мнению сегодня необходимы превентивные меры, которые позволят оградить страну и общество от большего и страшного — большой крови, паралича власти, рухнувшей экономики…».
Правда, в репортаже не говорится о том, на основании чего глава «Белой Руси» делает вывод о том, что нас ждет большая кровь и рухнувшая экономика. Но для актера это не важно. Важен внешний эффект.
«Он также весьма эмоционально рассказал об общении с молодыми людьми, стоявшими в «протестной цепи» в центре Минска буквально несколько дней назад.
«Вы думаете, им нужны перемены? — задался риторическим вопросом Председатель постоянной парламентской комиссии по правам человека… — Ничего подобного. Им не перемены нужны, а шоу, движуха. Это просто-напросто безответственные воспитанники интернета. Таким людям стоит подсказать, чтобы они искали проблемы не во власти, не в Президенте, а в себе. Возможно, тогда их жизнь наладится».
Не знаю. Мы с Давыдько с разными молодыми минчанами общались. Моим собеседникам как раз шоу и движуха не нужны. А вот перемены – нужны. Они просто, в отличие от Давыдько, успели пообщаться со своими зарубежными сверстниками и почувствовали разницу между тем, чего они могут сами добиться в демократическом обществе с рыночной экономикой, и тем, что их ждет в стране, в которой обосранные коровы обсуждаются на уровне главы государства. И, да, конечно, эта молодежь сама не собирается приходить к власти (пока), но она хочет как раз перемен, требует их от власти. И поскольку нынешняя власть заявляет, что перемен при ней (и при Давыдько) не будет, они выступают против этой власти (пока – не против Давыдько, но, думаю, за этим дело не станет).
Ну и, конечно, шедевр, который процитировали все:
««Мы находимся под беспрецедентным медиа-влиянием со стороны наших врагов, — подчеркнул он. — Кстати, эти люди не хотят прийти к власти. Их задача — поговорить, пошуметь, внести раскол, но при этом ни за что в итоге не отвечать. А так ведь не бывает…»»
Слово «враги», выделенное неизвестным мне автором репортажа, особо впечатляет. Со времен незабвенного Иосифа Джугашвили помним мы слова, отлитые в бронзе Алексеем Пешковым: «Если враг не сдается, его уничтожают». Само слово «враг» оправдывает любой уровень репрессий по отношению к тому, против кого оно обращено. «Враг». «Враг народа». «Член семьи врага народа». «Дети врагов народа»… Ах, да, тот же Джугашвили утверждал, что сын за отца не отвечает. Правда, история продемонстрировала, что это его утверждение осталось вполне бесплодным. А вот слова Пешкова были реализованы вполне.
Одного не хватило. Стихов. Я даже представляю себе, что именно мог прочесть – пафосно, как всегда – народный артист республики:
Тень Горького меня усыновила,
Политиком из гроба нарекла,
Вокруг меня народы возмутила
И в жертву сих врагов мне обрекла.
… Игра войны кровавой,
Судьбы моей обширные заботы
Пусть совести глас тихий заглушат.
Я, конечно, не Пушкин, но и Давыдько не Качалов. А вот судьба пушкинского героя, чей монолог я переделал, была вполне показательна. Его, добившегося таки шапки Мономаха, тоже обвинили в том, что он – враг народа, свергли, сбросили из окна на стрелецкие бердыши, а тем, что осталось, зарядили в конце концов пушку и выстрелили. То есть, тезис Горького был реализован, что и должно стать всем «добрым молодцам уроком».
Вероятно, не стало. Голос политика Давыдько продолжает пафосно звучать, поскольку его обладатель так и не вышел из роли времен памятного фильма «Железом по стеклу», в котором, правда, по имени обозначен не был. Но тот факт, что обозначен он не был (напомню, что среди прочих «врагов народа», изобличенных в том фильме, был и внук создателя театра, в котором играл господин Давыдько), свидетельствует: все он понимает. И к концу политической карьеры готовится.
Действительно, что ему грозит? Возвращение на сцену? Вновь – овации, любовь публики, букеты цветов, бесконечные поклоны… И гениальный текст, который, в отличие от нынешнего, бездарного, он будет произносить с удовольствием…
Если, конечно, другие актеры согласятся выходить с ним на сцену. Запах ведь долго еще не отобьется.
