Похороны иранского генерала Касема Сулеймани, убитого ракетой по приказу президента США, вылились в кровавое месиво. Миллион людей принимало участие в церемонии прощания с прахом начальника иранского спецназа, 200 человек ранено, 50 погибло. В сравнении с миллионом, конечно, цифра не впечатляет.
Но я вспомнил о других похоронах. Похоронах генералиссимуса Советского Союза, генерального секретаря ЦК КПСС Иосифа Сталина. Они состоялись в Москве, 9 марта 1953 года. Так получилось, что мне есть что вспомнить по этому поводу – хотя меня там и не было.
Там была моя мама. Та девушка, которой в будущем, одиннадцать лет спустя, суждено было стать моей мамой.
В 1952 году от Гродненской табачной фабрики Валентину Федуту послали на Высшие курсы работников пищевой промышленности. У мамы не было к тому времени ни высшего, ни среднего специального образования. А работницей она считалась хорошей и перспективной. И директор отправил ее на курсы – чтобы в ускоренном порядке она могла получить диплом.
В Москве маму и застала смерть вождя мирового пролетариата.
По ее воспоминаниям, плакали все. Плакали искренне. Взрослая жизнь прошла при Сталине (хотя сколько было той жизни — мама родилась в 1925 году), с его именем связывали окончание войны, так что плакали от ощущения неизвестности. Неизвестность, неверие в будущее всегда порождают страх и слезы.
Они с подружкой решили идти прощаться с вождем. Почему? «Дуры были», – потом, через много лет рассказывая мне эту историю, вздыхала мама.
Они шли какими-то узкими московскими улицами, пытаясь обойти оцепление и попасть на Красную площадь. Сначала люди шли как-то естественно, между ними было какое-то расстояние. А потом это расстояние становилось все меньше и меньше…
Милиция не могла никого остановить. Толпа впитывала в себя милиционеров, как губка впитывает воду.
Конной милиции было проще. Кони дико ржали, но сопротивлялись инерции движения. К тому же, у конных милиционеров в руках были плетки. Стрелять по плачущим и ничего не соображающим людям было нельзя, но плетками их бить никто не запрещал.
Двух девушек, рыдающих и увлекаемых толпой, заметил конный милиционер, когда они проходили рядом. Он орал на них, говорила мне потом мама, но они не слышали голоса и не понимали, что он кричит. Только видели искаженный криком рот.
И тогда он начал бить их плеткой. Бил сильно.
Пытаясь увернуться от плетки, девушки как-то незаметно для себя выбились из толпы и смогли остановиться. Они стояли и плакали. Как же так, думали они, нам ведь нужно проститься с вождем. Как мы будем жить, если не простимся?
Вот так и жили они потом. Просто жили. А тот, кого не спасла от давки плетка конного милиционера, мог и не выжить. Официальных данных о том, сколько людей было растоптано толпой, нет до сих пор. По некоторым данным – около четырехсот. Если сравнивать с числом репрессированных – немного. А если с общей численностью населения СССР – так и подавно.
Поэт Герман Плисецкий писал потом в поэме «Труба»:
Вперёд, вперёд, свободные рабы,
достойные Ходынки и Трубы!
Там, впереди, проходы перекрыты.
Давитесь, разевайте рты, как рыбы.
Вперёд, вперёд, истории творцы!
Вам мостовых достанутся торцы,
хруст рёбер и чугунная ограда,
и топот обезумевшего стада,
и грязь, и кровь в углах бескровных губ.
Вы обойдётесь без высоких труб.
«Труба» – это Трубная площадь в Москве. Где-то там, на подходе к Трубной, маму и остановили плеткой.
Почему они все шли туда? Ведь никто не заставлял. Никакие идеологи не сгоняли их по разнарядке, не отмечали «галочкой» в ведомости, чтобы потом предоставить «отгул». Сами шли. Потому что верили – до фанатизма.
Диктатурам нужны фанатики. Только они ставят трупы в иерархии ценностей выше живых людей. Только ради них, в память о них, они готовы убивать и жертвовать собой.
Вот интересно, в посольстве Ирана в Минске наверняка открыта книга соболезнований по поводу трагической гибели великого сына иранского народа Касема Сулеймани? Сколько там оставлено подписей рядовых минчан? Думаю, не так уж и много. Во всяком случае, если толпа была, нам бы об этом уже сообщили.
Но – это не наш вождь. У нас на этот раз все живы.
Редакция может не разделять мнение автора.
