309 дней при линии фронта. О жизни в Харькове и обстрелах бывшими соотечественниками
Как живут люди в городах, которые российские оккупанты не смогли захватить в первые дни войны и до сих пор обстреливают, разрушают инфраструктуру и жилые дома? Можно ли привыкнуть, что каждую минуту можно потерять близкого человека или самому потерять жизнь? Уехать? Переждать все это за границей? Не каждый может на это решиться. И у каждого, кто остался, есть свои причины, и каждый имеет свою личную историю. Как же выживают люди в этом аду уже более 300 дней, не зная, когда все закончится? И как это – быть русским или русской в городе, который обстреливают твои бывшие соотечественники?
…Нина Ермак родом из Белгородской области, из селения Красная Яруга. Это название знали почти все советские люди, которые хоть раз пили чай в поезде, в путешествии из точки А в точку Б. Пассажирам к чаю приносили пакетики с кусочками рафинада, производившегося именно на Краснояружском сахарном заводе. Нина, как и многие тогдашние молодые люди, поехала учиться в Харьков. Это был ближайший крупный город, в котором было много учебных заведений разного профиля. Харьковские вузы считались одними из лучших в СССР. Вспомнить хотя бы политехнический, горный или авиационный институты.
Поэтому туда съезжались на учебу студенты из Курской, Белгородской, Воронежской и других областей России. Харьков – многонациональный город, россиян там очень много.
Нина окончила химико-механический техникум, получила нефтегазоперерабатывающую специализацию. Но всю жизнь отработала в бухгалтерии. Потом замужество, семейная жизнь. С тех пор прошло 45 лет. У нее уже двое внуков. Семья сына живет отдельно в Дергачах. Этот микрорайон Харькова знают сейчас все, кто следил за фронтовыми сводками. Под обстрелами были почти ежедневно. В такой ситуации детская комната, спальня, гостиная – все переместилось в подвал дома.
– Нина, в воздухе витало слово «война» уже с самого начала февраля. Понятно, что военные действия были на Донбассе уже 8 лет и, возможно, поэтому ожидали, что там все и будет происходить. Но как горожане восприняли первые дни войны в Харькове?
– Не только я, но и, наверное, 99 % харьковчан не ожидали войны. К нам в город приезжали со всех концов бывшего Союза, никто не чувствовал себя обиженным. Не было вообще никогда проблем этнического характера. У нас же прекрасный город. Есть куда сходить, что посмотреть. Но, чтобы такое произошло… В голове до сих пор не укладывается. Это был шок.
– Эти обстрелы, первые жертвы среди мирного населения, весь этот ужас … Как спасались?
– Дети сидели с внуками в подвале, муж сидел в квартире. Я сначала бегала вместе с жителями в метро, потом надоело. Просто сидела в квартире. Настал момент, когда мне уже стало все равно. Метро открыто было круглосуточно. Там люди просто жили. Их там кормили. Спасибо городским властям, что все было так хорошо организовано. Было много волонтеров. Они приносили все необходимое.
– Первые люди, которые вырвались из Харькова в Польшу, рассказывали, как пытались объезжать провода поваленных троллейбусных линий. Как на дорогах лежали обломки разрушенных домов. Пожары. Выжженные дома, которые выглядели, как черные коробки… А меня тогда очень впечатлили фото работников коммунальных служб. Они обычно убирали улицы, как будто и нет никакой войны.
– Так, спасатели и волонтеры разбирали завалы, а коммунальные службы убирали весь мусор. Постоянно. В любую погоду, как только заканчивалась воздушная тревога. Просто выходили и делали свою работу. Я раньше понятия не имела, что есть День коммунального работника. Сказала себе, что после войны всегда буду его отмечать.
– Весь мир содрогнулся от этой агрессии. Резко выросли антироссийские настроения. Заговорили о коллективной ответственности. Почувствовали это как-то на себе?
– Я за 45 лет своей жизни в Харькове никогда не испытывала какого-то угнетения или разделения по национальности. Здесь многонациональный город, россиян очень много. Плохие люди, конечно, есть везде, но мне везло, в моей жизни рядом со мной плохие попадались очень редко. Приходилось работать с людьми самых разных национальностей – и это никогда не мешало хорошим отношениям. Никогда здесь не стояло вопроса национальности. И я не могу сказать, что что-то изменилось с этим в нашем городе сейчас. Я этого на себе не почувствовала, по крайней мере.
– Война обнажает все проблемы, даже те, что были глубоко скрыты. Мы наблюдаем периодически конфликты между жителями Восточной Украины и Западной по отношению к украинскому языку. Приходилось слышать от некоторых харьковчан, что они не собираются усваивать украинский.
– Мое мнение: украинский язык как государственный надо было вводить с момента создания независимости Украины. Нужно было готовить учителей и воспитателей для детских садов. Я не вижу в этом никакой проблемы. Сама я прекрасно по-украински и читаю и пишу. Единственное, чего лично мне не хватает, так это разговорной практики. Но это тоже вопрос, который можно устроить. Достаточно просто пару месяцев пожить в Полтавской области – и все войдет в норму. Там язык чистый и красивый.
– А как на это посмотрят родственники и прежние приятели на родине? Заметно ли влияние пропаганды?
– Известно. Телевизор или, как его еще называют, зомбоящик, давно сама не смотрю. В нашей квартире их три. После войны просто вынесу их на свалку. Ничего хорошего там давно не вижу. Что же касается моих соотечественников … Ну нельзя же мнение одного человека считать мнением всех людей. Через телевизор и правда идет зомбирование. Если с утра до вечера рассказывать одно и тоже, просто капать и капать на мозги, то в итоге люди начинают воспринимать все за чистую монету. А если еще не иметь альтернативных источников информации…
– Буквально на днях так называемый прилет был в вашем родном селении в России.
– Да. И прилетело в дом, где живет семья моего брата. Повезло, что в тот момент его не было дома. Он гостил у тещи под Волгоградом. Выбило все окна. Развалило два гаража. И это на улице, недалеко от родительского дома. Все это ужасно. Здесь в Украине были целые поселения стертые с земли. Столько невинных людей погибло. Безответственные люди все это задумали и даже не подумали о последствиях. Думали, что будут бомбить украинские города – и ничего оттуда им не прилетит?
– Но тем не менее война, а жизнь продолжается. Как бороться со стрессом?
– Я для себя нашла выход. Вот сидела под этими бомбардировками – и вышивала. Может, это успокаивает нервы. Несколько работ закончила. Вышивала крестиком. Для меня это отдушина.
– Была весна, лето… Знаю, что многие харьковчане уезжали на дачи. Это также борьба со стрессом?
– Я в какой-то момент тоже с невесткой и внуками поехала на дачу. Во-первых, свежий воздух. Во-вторых, нужно детям побыть на солнце и хоть какое-то время пожить нормальной детской жизнью. Сколько можно сидеть в подвале и не видеть солнца? Конечно, все время следили за фронтовыми сводками. Конечно же, страшно. Но варенье мы сварили. Так что война войной, а закаток никто не отменял.
– Закатки это хорошо, но в условиях войны хватает ли продуктов? Гуманитарная помощь доходит? Действительно ли это ощутимая помощь?
– Вот на днях получила пакет гуманитарной помощи. Там был чай, макароны, масло, молоко сгущенное, рыбные и мясные консервы, плодовые консервы, пряники, несколько пакетов круп, галеты. Это хорошая помощь. Слава Богу, работаем с мужем. Так что мы не голодаем. Скорее бы только война закончилась.
– Если предположить, что война закончится через пару месяцев, чего бы больше всего хотелось в мирное время? Что хочется сделать прежде всего?
– Если честно, вот лично мне очень хочется побывать в Дрезденской галерее. Всю жизнь мечтала – и так туда и не попала. Может, все-таки удастся осуществить мечту? А пока же надо как-то выжить, остаться достойными людьми и дождаться победы, которая принесет нам всем мир и покой.
Любовь Лунёва / ИР belsat.eu
