Безопасность или противостояние, торговля или эмбарго. Европа все еще перед выбором ответа на агрессию Кремля
История движется по спирали
Историк Александр Пашкевич в интервью для «Белсата» говорит, что европейские политики сейчас проводят исторические параллели. Существующая ситуация в Украине довольно похожа, но все же не идентична той, что была в 1930-е годы с Чехословакией, считает историк.
«У Гитлера был настоящий блицкриг, притом не только милитарный. Германия стремительно переходила от выполнения одной задачи к другой: март 1938-го – аншлюс Австрии, сентябрь 1938-го – Мюнхенский сговор и передача Германии Судетской области, ноябрь 1938-го – Первый Венский арбитраж с передачей Южной Словакии немецкому сателлиту Венгрии, март 1939-го – окончательная фактическая ликвидация Чехословакии как независимого государства», – напоминает Александр Пашкевич.
Историк отмечает, что тогда у западных лидеров, морально не готовых к войне, не получалось адекватно реагировать на события, которые развивались с такой скоростью, и в итоге они только проглатывали одну наглость за другой.
В марте 1939-го Гитлер отобрал у Литвы Клайпедский (Мемельский) край, а в сентябре напал на Польшу. Началась Вторая Мировая война. Франция и Великобритания только через пару дней объявили войну Германии, но фактически не воевали. В мае 1940 года, после оккупации Дании и Норвегии, немцы через территорию Бельгии напали на Францию. Западные великие державы начали оказывать реальное сопротивление. Хотя было уже и поздно: прежнее бездействие привело к тяжелым жертвам не только для этих стран, но для всего мира, говорит Александр Пашкевич.
«Нечто похожее на тот этап, хотя и немного с другим результатом, современные Россия и Запад прошли 8 лет назад, в 2014 году. Как мы помним, тогда аннексия Россией украинского Крыма и развязывание войны на Донбассе также вызвала со стороны «коллективного Запада» достаточно сдержанную реакцию – бороться за Украину и оказывать ей существенную поддержку он оказался не готов. Все в конце концов ограничилось только не самыми тяжелыми санкциями, которые были бы и еще легче, если бы на Донбассе россиян не угораздило – вряд ли умышленно именно по нему целясь – сбить малайзийский пассажирский лайнер с европейскими гражданами на борту».
Ситуацию тогда спасло только то, украинское общество оказало активное сопротивление агрессии, мобилизовавшись и не позволив расширить «триумфальное шествие» «народных республик» на другие территории, что явно было в российских планах.
«Так вот как раз в этом, пожалуй, и есть самое главное отличие той ситуации и нынешней. Если бы Путин в 2014 году оказался способен действовать так стремительно, четко и не встречая серьезного сопротивления, как Гитлер в 1938-м, то вполне возможно, что ему удалось бы тогда повторить его «подвиг», а западный мир по крайней мере де факто согласился бы с «правом» Путина прибрать к рукам Украину и Молдову (о Беларуси и говорить нечего), лишь бы только не лез на территорию НАТО и Евросоюза. Но Путин оказался сам тогда по разным причинам не готов вести широкомасштабную войну по нынешнему образцу и до поры удовлетворился тем, что удалось получить, то есть Крымом и приблизительно третью украинских Донецкой и Луганской областей. Он сделал паузу в активных наступательных действиях после боев за Дебальцево на Донетчине в 2015 году на 7 лет», – подытоживает историк.
Историк обращает внимание, что после 2014 года ЕС не перестал воспринимать путинскую Россию как по крайней мере экономического партнера, позорным символом чего стал проект газопровода «Северный поток – 2». Но в 2022 году Запад стал более мобилизован и морально подготовлен к грядущему противостоянию и столкновению, убежден Александр Пашкевич.
«Объединение Запада все же произошло, и оно стало заметным еще до украинских событий. Среди прочего ему поспособствовали белорусские события 2020 года и все то, что происходило после них. Вынужденный хотя или нехотя реагировать на те дикие вещи, которые происходили в Беларуси (прежде всего посадку в Минске самолета Ryanair и искусственно организованный миграционный кризис), Запад преодолевал внутренние противоречия, решал какие-то текущие проблемы взаимоотношений, находил рычаги влияния на те страны, которые пытались выбиться из общего ряда, нейтрализовывал белорусских / российских лоббистов, отрабатывал санкционные механизмы. Все эти наработки, видимо, немало пригодились тогда, когда понадобилось давать коллективный отпор уже не мелкому в мировом масштабе режиму Лукашенко, за плечами которого явно маячила Москва, а самой большой ядерной России».
К тому же белорусская ситуация, особенно когда пришлось столкнуться с миграционным кризисом, поспособствовала усилению влияния и значения государств–членов Евросоюза из Центральной и Восточной Европы, прежде всего Польши и стран Балтии, оказавшихся на переднем фланге борьбы с общими угрозами. А эти страны, как известно, и без того традиционно всегда занимали наиболее решительно антикремлевскую позицию. Теперь же они – первейшие лоббисты интересов Украины на Западе, к ним прислушиваются и позицию учитывают, говорит Александр Пашкевич.
«Ну и, конечно, большое, а может даже и решающее значение имело здесь то, что планы Путина совершить в самом начале нынешней войны против Украины «блицкриг» потерпели полный крах. Если бы российские войска сделали успешный марш на Киев и заняли его за несколько дней, а во многих городах и селах Востока и юга Украины их встречали, как мечталось в Кремле, цветами, то не факт, что единство западного мира в отношении к этой войне и готовность не только морально, но и реально помогать украинцам, не дало бы трещину. По крайней мере, можно не сомневаться, что пророссийское лобби на Западе действовало бы тогда куда активнее и, надо думать, успешнее», – подытоживает историк.
Почему Макрон не хочет говорить о геноциде?
И очевидно, что крупнейшие страны Европы, среди которых Германия и Франция, отвечают на агрессию России с учетом исторического опыта. Доктор исторических наук Александра Фридман (институт европейской этнологии Берлинского университета, Германия) говорит, что критиковать президента Эмманюэля Макрона за его отказ назвать убийства в Украине геноцидом не приходится. Дело в том, что сегодня позиция Франции обусловлена более внутренней политикой, поскольку как раз в это время проходили президентские выборы. И после выборов 24 апреля, когда победу одержал Макрон, могут начаться совсем другие вещи, говорит политолог.
«Что касается вопроса о геноциде украинского народа, то президент Франции акцентирует внимание на том, что это аспект именно политический, а не юридический. Если события в Украине назвать геноцидом, целенаправленным уничтожением населения, то в такой ситуации необходимо что-то делать. Требуются совсем другие меры. И возникает вопрос, а какие это должны быть меры? Что еще может сделать та же Франция? Увеличить поставки оружия, дополнительные санкции? Но Макрон и ранее говорил, что Франция может отказаться от российских энергоносителей. И действительно, Париж может себе это позволить. Правда, пока большинства голосов за такой шаг в Европе нет», – говорит Александра Фридман.
Украинская тема во Франции присутствует довольно сильно, обращает внимание политолог. Макрон победил на президентских выборах и вполне вероятно, что будет действовать более решительно, так как ему терять больше нечего: выборы закончились, срок последний, поэтому можно не особо заботиться снова об электоральных голосах, говорит собеседник «Белсата».
«Мы видим в политике Макрона прагматизм. Иногда говорят, что он где-то не понимает существующей ситуации. Но это не так, убежден Александр Фридман. Макрон не единожды разговаривал с Путиным и хорошо знает, что это за человек, какой он лжец, и все остальное. Но тут другой вопрос: а что делать с этим? Макрон продолжает говорить, что нужен диалог, но его действия после выборов, возможно, будут более решительными. Будет больше оружия для Украины, больше дипломатической поддержки и Франция будет впредь продвигать экономические санкции», – считает политолог.
Германия и Украина: взаимопонимания пока нет
А вот с Германией Украина имеет довольно острое расхождение. Президент Владимир Зеленский заявил, что не хочет видеть в Киеве представителей официального Берлина. Дело в том, что Германия не хочет поставлять тяжелое оружие в Украину – мол, украинцы ее не знают. Армия не сможет ей пользоваться, поэтому лучше дать ей те же советского образца танки, объясняет позицию немецкого правительства Александр Фридман.
«Немецкое правительство убеждает, что готово перенаправить оружие из Словении, так как так будет быстрее и лучше получаться у украинских военных, а вот настоящее немецкое оружие нужно НАТО. Мол, обороноспособность Альянса может уменьшиться. Но выглядит это довольно сомнительно. Югославская техника идет в Украину, а Словения получает немецкую технику».
Вторая точка зрения на ситуацию среди ряда функционеров, представителей социал-демократической партии и среди левых. Они считают, что если оружие передадут украинцам, то Германия будет втягиваться в войну и ухудшит собственное положение. Усилится вероятность того, что Россия может нанести какой-то удар по Германии. Во-вторых – это затянет войну и ситуация будет только ухудшаться, говорит Александр Фридман.
«Но каков будет результат, если украинцы не получат оружие? Они проигрывают войну. Конечно, открыто на этот счет не говорят, но так кажется. И это довольно распространенная точка зрения. Есть люди, которые придерживаются такого мнения. Еще есть позиция, которая была более распространена на начало войны, а сейчас упоминается редко, она обусловлена вопросом и ответом: а против кого будет использоваться оружие? Известно, что против россиян, но получается, что снова при помощи немецкого оружия будут убивать россиян, так, как было во Второй мировой войне. С точки зрения исторической – Германия не может себе этого позволить».
Что касается энергоносителей, то Германия очень сильно зависит от российской нефти и еще больше от российского газа, говорит политолог. Отказаться от этого – означает значительно ухудшить экономическое положение. И правительство – особенно социал-демократы – осознает, что такой момент может наступить, если произойдут такие события, после которых политически станет невозможным впредь приобретать нефть и газ из России. Но они стараются оттянуть этот момент.
«Что касается обвинений, мол, немцы делают это ради того, чтобы сохранить экономические связи с Россией, то это не так. Даже те экономические пророссийские лоббисты понимают, что после произошедшего сотрудничество с Путиным невозможно. В Германии существует Восточный комитет немецкой экономики – фактически это лоббисты экономических связей с Россией. И даже они открыто говорят, что пока Путин находится у власти, к сотрудничеству они не вернутся. Невозможно вернуться к той ситуации, которая была до войны, даже в том случае, если в Украине закончатся боевые действия. Поэтому утверждение, что немцы стремятся прежде всего продолжить свои экономические интересы с Россией – неправильно», – обращает внимание Александр Фридман.
На главном месте в немецкой политике сейчас стоит вопрос безопасности.
«И как раз здесь скрывается, на мой взгляд, ответ на вопрос, почему канцлер Германии Олаф Шольц ведет себя так осторожно. Журналисты высказывают мнение, что Шольцу, косвенно он это подтвердил, в разговорах Путин пригрозил достаточно открыто о том, что Россия может использовать ядерное оружие, в том числе и против Германии. А у Берлина нет своего ядерного оружия, в отличии от Лондона и Парижа. Германия в этом смысле имеет более слабые позиции, так как полностью зависит от ядерного оружия США, Великобритании и Франции. И Шольц боится, что это оружие может быть использовано».
Политолог утверждает, что Шольц – умный и опытный политик. Наверное, у него тоже сложилось впечатление, что Россия на самом деле может нажать на красную кнопку, поэтому и ведет себя он довольно осторожно. Помогать Украине нужно, но довольно осторожно, ведь дело может дойти до Третьей мировой войны.
Европа объединилась перед вызовом Кремля
Историк Александр Пашкевич говорит, что осторожность стран Запада обусловлена самыми разными факторами, спектр которых максимально широк – от идеализма и «полезного идиотизма» до прагматичных личных интересов, поставленных выше всех других мнений.
«Думаю, что явно есть и такие, кто имел в прежние времена от сотрудничества с Россией разного рода личные дивиденды (или их имела его политическая сила), и это сильно связывает руки сейчас. Все-таки ни для кого не секрет, что в формирование своего лобби на Западе Россия последние десятилетия вкладывала очень немалые средства. Большинство этого из-за безрассудных действий Путина, по-видимому, потеряно, но что-то, видимо, и осталось».
Нужно учитывать также и то, что в демократических странах, в отличие от авторитарных, политики во главе государств зависят от своих избирателей и они так или иначе строят свою политику с оглядкой на то, усилят принятые решения их рейтинг или, наоборот, опустят его до полной «неизбирательности». Притом они берут во внимание такие факторы внутренней жизни страны, которые нам, наблюдателям извне, заинтересованным прежде всего внешней политикой, вообще незаметны или неинтересные. А вот им – наоборот, прежде всего они и важны.
В любом случае эксперты в разговоре с «Белсатом» соглашаются, что в целом Европа довольно сильно объединена в плане помощи Украине. Евросоюз, если исключить Венгрию, действует как одно целое, вместе, просто существуют разные стратегии, разные собственные интересы и разная готовность помогать и жертвовать.
