«Мама, меня отвели в баню, подстригли, выдали робу. Теперь я похож на настоящего белоруса»
28-летний резчик по дереву из Витебска Владислав Маковецкий в течение почти трех месяцев отбывает наказание в колонии «Волчьи норы». Его осудили на 2 года лишения свободы по статье 364, которая уже тоже стала «народной» Во время волнений на митинге Владислав поднял с земли резиновую дубинку, которую уронил милиционер. Суд счел это угрозой насилия над сотрудниками.
Через два месяца после задержания Влада в тот же СИЗО попала его мама: женщину судили по статье 23.34. Через некоторое время она была вынуждена уволиться с работы. Младший сын стал часто болеть после ареста брата и обыска, в школе за пропуски занятий парня поставили на учет. О Владиславе и том, как выжить при таком давлении на семью, – наш разговор с матерью политического узника Натальей Маковецкой.
Самое ценное в тюрьме – письма людей с воли
Наталья не встречалась с сыном с февраля: последнее свидание было еще в витебском СИЗО, сразу после рассмотрения апелляции. С 1 марта Владислав Маковецкий – в «Волчьих норах». Дважды они с матерью общались через видеосвязь.
– Настроение у него, как у всех у нас, как синусоида: то горы хочется свернуть, то руки опускаются, но в целом хорошо держится, – рассказывает мать о впечатлениях от разговоров с сыном. – Сначала очень тревожный был, но больше не за себя, а за меня и брата переживал. Теперь немного успокоился. Каждый раз спрашивает о новостях, хочет услышать о переменах. Просит меня благодарить всех, кто ему пишет. Он ждет писем. Говорит, самое ценное, что есть в тюрьме, – это письма с воли.
Несмотря на видеозвонки, мать с сыном договорились все равно переписываться:
– Я ежедневно мысленно с ним разговариваю, рассказываю, что строится дом, что его любимый кот на даче куда-то убежал и я хочу взять котенка, ходит младший брат в школу или заболел. А потом сажусь писать и долго собираюсь с мыслями. Хочется написать что-то хорошее, что бы помогло ему переключить мысли. Сама сочиняю притчи. В последнем письме выслала открытку с видами Витебска, репродукцию картины местной художницы.
Выбросил дубинку, чтобы никто не смог ей воспользоваться, так как это орудие насилия
Владислав Маковецкий – бывший молодофронтовец. Когда-то его хотели отчислить «за политику» из колледжа, но обошлось. Влад уже давно не активист, хотя всегда «был в теме». На митинги ходил в августе. 6 сентября Влад занес в художественный салон свои изделия и возвращался домой. По дороге попал на митинг. Увидел, как милиционеры побежали за пожилым мужчиной, тот упал на землю, а они начали брызгать в него перцовым газом из баллончика. Люди побежали туда, Влад тоже.
Видеозапись событий 6 сентября в Витебске показывали на суде.
– Там пять секунд буквально, – рассказывает Наталья. – Когда люди побежали к тому мужчине – милиция за ними, какой-то милиционер выпустил дубинку. Влад наклонился, не зная, что там, поднял. Он говорил, что в той заварушке невозможно было сразу разобрать, что под ногами. Выпрямился, поднял руку вверх и был шокирован, увидев, что это милицейская дубинка. Он говорил на суде, что не знал, как ее отдать, боялся, чтобы не подумали, что он собирается бить, тогда сделал два шага в сторону и выбросил ее, чтобы никто не смог им воспользоваться, так как это орудие насилия, а он против насилия.
В тот день Владислав вернулся домой, а 18 сентября к семье пришли с обыском:
– Влад был дома, нам отключили свет в квартире и стучались в дверь. Он позвонил мне, я сказала, чтобы никому не открывал, пока не придем мы с папой. Силовиков было очень много. Во дворе стояли два микроавтобуса.
«Через видеосвязь показываю сыну комнату: он улыбается, словно дома побывал»
Обыск длился шесть часов, закончился в полночь. Одновременно обыскивали дачу, туда с милиционерами поехал отец Владислава. Владислава отвезли в РОВД, потом в ИВС. В квартире осталась Наталья с младшим сыном:
– Перевернули все. Для Максима, ему тогда было 13 лет, это был сильный стресс. Они еще с вопросами лезли, вроде, чего вам, молодежи, не хватает.
У Маковецкого забрали «стандартный набор»: телефон, планшет, системный блок. Хотели обвинить еще в пропаганде нацизма: матери так и сказали, что ищут в комнате символику. Владислав коллекционировал предметы, связанные со Второй мировой войной. Часть он передал музею в Березино, хотел и те вещи, что снова насобирал, передать. Но не успел.
Со свастикой ничего не нашли, но забрали почти все военное: награды, каски, пряжки от ремней, саперные лопаты. Вдобавок со стены сняли большую гипсовую погоню, которую Владислав некогда нашел и отреставрировал.
Мать добилась, чтобы вещи вернули, постаралась разложить в комнате все, как было до обыска, и теперь показывает сыну во время видеозвонков.
– Он смотрит и улыбается, словно дома побывал, – говорит витебчанка. – Я тоже всегда улыбаюсь, когда с ним разговариваю, а потом плачу…
«Казалось, это ужасный сон, который вот-вот закончится»
Когда сына задержали, Наталья долго не могла поверить, что все происходит на самом деле:
– Мне все время казалось, что это ужасный сон, который вот-вот закончится. Пока продолжалось следствие, была надежда, что разберутся и отпустят.
Своей вины Влад не признал. В последнем слове попросил у милиционера прощения, если своими действиями дал повод думать, что хочет совершить какое-то насилие, заверил, что не собирался этого делать. 16 декабря судья Снежана Киндеева озвучила приговор: 2 года лишения свободы в колонии общего режима.
О сыне Наталья говорит, что он спокойный, немногословный, добрый, отзывчивый, улыбчивый. Никогда не дрался, не любил, когда используют силу как аргумент, не имел конфликтов с милицией.
– А тут его судят за насилие и еще приписывают, что он экстремист. Очень обидно это, – отмечает мать.
В СИЗО Владислава признали склонным к экстремизму.
До суда по уголовному делу, пока витебчанин был в изоляторе, его осудили и по статье 23.34, оштрафовали на 10 базовых величин.
В СИЗО прочитал книг больше, чем за всю жизнь
В заключении Владислав много читает. Говорил матери, что за время в СИЗО прочитал больше книг, чем за всю жизнь. Старается находить в библиотеке что-то интересное. В изолятор Наталья передавала «Нашу гісторыю», любимый журнал Влада «Архэ», но его не приняли:
– Сейчас его подписали на «Новы час», этим и спасается. Очень любит читать на историческую тематику, белорусскую литературу, слушает белорусскоязычные музыкальные группы. Всегда старался меня вдохновить говорить по-белорусски. А любимая его книга – «Каласы пад сярпом тваім» Владимира Короткевича. Главный герой – Алесь Загорский – кумир Влада.
Владислав с детства интересуется историей. До мелочей знает родной край:
– Когда маленьким был, ходил с дедушкой на прогулки и всегда спрашивал, что было раньше в городе на месте того или иного здания. Интересуется Второй мировой войной, подробно знает, где какой бой был у нас на Витебщине.
Маковецкий окончил Витебский технологический колледж по специальности педагог-художник, резчик по дереву. Отработал в Березино в районном доме ремесел по распределению, там сейчас находится 24-метровая деревянная ложка, которую он вырезал. Вернулся в Витебск, работал в Лиозненском доме ремесел. Хорошо рисует. Мать сделала себе майку с рисунком сына «чтобы был ближе к сердцу».
На следующий день после приговора сыну в СИЗО попала мать
Через 2 месяца после задержания сына и на следующий день после приговора в то же СИЗО попала и Наталья. 17 декабря женщина после работы шла к своей матери обсудить 40 дней по отцу: дедушка Влада умер, пока внук был за решеткой.
– Шли люди, я не знала, была ли там какая-то акция, – рассказывает мать политического узника. – Ко мне подошел человек в черном и говорит, что здесь произошло правонарушение, возможно, я что-то видела и помогу им. Подъехал микроавтобус, и меня да еще людей попросили туда пройти.
До ночи женщину продержали в РОВД:
– На меня кричал один сотрудник: «Что ты шляешься?! Поедешь сейчас к сыну!» И действительно поехала. Попав туда, я смотрела на все и думала только об одном: теперь я знаю, в каких условиях мой сын.
Суд был через «Skype», в той же комнате, где по статье 23.34 судили Влада. Наталью наказали штрафом в 10 базовых величин за участие в пикете.
«Предки все пережили – и мы переживем»
В апреле Наталья была вынуждена уволиться с работы. Витебчанка много лет проработала в школе воспитательницей группы продленного дня, сейчас ищет новую работу:
– Влад просил: «Мама, уезжай». Но как я могу уехать, пока он здесь? Если уезжать, то всем вместе. Пока сын за решеткой, я буду здесь. Да я и не хочу никуда сбегать. Мое место на родине. Я витебчанка в пятом поколении, все мои предки жили здесь, на Витебщине. Все пережили. И мы переживем.
Младшего сына Натальи, 14-летнего Максима, поставили на внутришкольный учет. После ареста брата и обыска парень стал болеть: несколько раз в месяц может слечь с температурой. Обследование ничего не выявило, врачи склоняются, что это реакция на стресс. К семье приходит классный руководитель смотреть, в каких условиях живет подросток.
– Я говорю им: «Помогите мне выяснить, почему с моим сыном такое». Но вся их помощь – учет, – отмечает мать. – Ему при всех говорят в классе: «Сегодня идешь на совет профилактики». Это еще больший стресс для ребенка. Без моего ведома вызвали на беседу с инспектором по делам несовершеннолетних. Мне сказали, что не обязаны сообщать о таких вызовах.
«Я должна быть сильной, потому что нужна сыновьям»
Наталье трудно. Кроме переживаний за сына, женщина старается преодолеть последствия ковида, которым осенью они вместе с мужем переболели. Наталья – на ногах, муж – в больнице под кислородом.
Женщина работает с психологом. Он ставит диагноз: легкое депрессивное расстройство, выписал антидепрессанты.
– Два месяца их пила, легче стало, сон нормализовался, – говорит женщина. – А так и отчаяние было, и себя виновной считала в произошедшем с Владом. Первые дни после выборов я три ночи не могла спать, плакала несколько дней подряд. Историю про каждого избитого парня, девушку я воспринимала, словно это произошло с моим ребенком, я не могла себе представить, что мамы переживали. Но я должна держаться, быть сильной, потому что у меня есть сыновья, которым я нужна – живой-здоровой.
Первое время после задержания Наталья боялась черных микроавтобусов:
– Сейчас уже спокойнее, но все равно внутри отвратительное чувство, когда вижу. Спасает юмор. Даже про быт в колонии пишет с юмором: «Мама, меня сегодня отвели в баню, постригли, выдали робу. Теперь я похож на настоящего белоруса».
Анна Гончар/АА, belsat.eu
