«Юмор-тонкая материя». Есть ли запретные темы для шуток и почему цензура – это плохо
«Расслабьтесь, это просто юмор», – так часто говорят, когда шутка получилась нелепой или оскорбительной. На прошлой неделе вокруг шуток комика беларусского происхождения Ивана Усовича разгорелся нешуточный скандал. Иван уже несколько лет постоянно живет в России и недавно выпустил сольный концерт. Его шутки об изнасиловании женщин в поезде вызвали возмущение и обсуждение в интернете.
Есть ли темы, на которые нельзя шутить? Как понять, уместна ли какая-то шутка? Можем ли мы говорить о социальной ответственности юмора? Разбираемся вместе с Максимом Паршутой – медиаменеджером, блогером и профеминистом.
Где проходят границы юмора
«Шутка Ивана Усовича о том, что женщин можно насиловать в купе поезда – конечно, ужасная и недопустимая. Это сложно назвать юмором, в такой тональности на такие темы шутить нельзя, так как фактически такими шутками комик нормализует насилие. Но юмор – очень тонкая тема. В спорах можно дойти до запрета юмора на какие-то чувствительные темы, а цензура – это неправильно», – отметил в разговоре с «Белсатом» Максим Паршута.
Есть три составляющие удачной шутки: амплуа автора, аудитория и контекст. Если эти три пункта совпали, то даже самая черная шутка будет смешной.
Шутка возникает непосредственно в контакте ее автора и слушателей. Например, в сериале «Изумительная миссис Мейзел» героиня выступает со стендапом в городе, где живет преимущественно чернокожее население. Миссис Мейзел меняет свое привычное амплуа и начинает выступление с шутки: «Вы будто бы призрак увидели, да?» Игра на расовых стереотипах со стороны «угнетателя» и его ирония в отношении себя чернокожей публикой были встречены на ура.
Это правила стендап-комедии.
В эпоху интернета шутить стало труднее: вы уже не имеете возможности выбирать аудиторию, вашу шутку может увидеть каждый.
Человек может не знать, каких убеждений автор и «что он хотел сказать». Важен и контекст. Например, во время стендапа шутка о зрительнице в зале может никого на оскорбить, так как там царит особая атмосфера. Но в записи, когда люди смотрят и не чувствуют той атмосферы, шутка может звучать совсем иначе.
«У Ивана Усовича манера юмора такова, что он шутит с серьезным выражением лица и не до конца понятно, где он иронизирует, а где говорит серьезно. Но на какую-то аудиторию это может ложиться в духе «реально, а почему бы не заняться сексом в поезде?» То есть часть аудитории может воспринять это не то чтобы как инструкцию, но как норму. Таким образом для женщин делается все меньше безопасного пространства.
Другое дело, насколько допустимы шутки на чувствительные темы домашнего насилия, изнасилования, харассмента и так далее. На любые темы можно шутить. Но здесь всегда нужно свериться с самим собой и аудиторией, чтобы это было одновременно и смешно, и не дискриминировало, не оскорбляло, не усиливало тех стереотипов, что есть в обществе. Ясно, что юмор строится на стереотипах и определенных представлениях о людях. Но когда мы говорим об уязвимых группах, хотелось бы, чтобы юмор не ухудшал их состояния», – отмечает Максим Паршута.
Он говорит, что юмор – тонкая материя, кого-то одна и та же шутка может оскорбить, а кого-то нет.
«Недавно я сделал пост в Instagram, немного пошутил на чувствительную тему. Я опубликовал свое фото без футболки и написал, мол, сижу, жду вашей объективации. В комментариях развернулась дискуссия. Я пояснил, что в том и юмор, чтобы переложить на себя типичное поведение аудитории – обычно комментарии с объективацией появляются под фото с женщинами, у меня же была попытка отображения. На что мне метко заметили, что более классно и выгодно шутить на темы, которые ты сам проживаешь. Одна вещь, когда девушка выставляет свои обнаженные фотографии, или, например, зарабатывает в OnlyFans и начала шутить об этом. И совсем другое, если я не проживаю определенного опыта, но шучу с него.
Я не запрещал бы юмора, когда мы шутим о том, чего сами не чувствовали, но он менее выигрышный. И если возвращаться к истории с Усовичем, изнасилование – это ужасно и ни с кем не должно происходить в идеальном мире, но эта шутка была бы более выигрышной, если бы Иван рассказывал о своем опыте, переживая его. А когда он шутит с условно доминантной позиции и поддерживает и углубляет стереотипы, это – плохо», – говорит наш собеседник.
Природа юмора: почему одним людям смешно, а другим – нет
«Низкие шутки» или «показная мораль»: главный камень преткновения при обсуждении шуток – это субъективность юмора. Однако большинство исследователей юмора согласны в том, что смех происходит в момент чего-то внезапного и неожиданного (мнимая опасность). Вместе с тем, мы смеемся, когда объект шутки не подвергается опасности.
Как понимать безопасность в юморе? Все просто: нам не смешно, когда человека сбила машина. Но нам немножко смешно, когда человека сбила скорая помощь. Ведь мы смеемся не над человеком, а над забавной нереалистичной идеей такой аварии.
То есть, для наших мозгов авария с участием скорой помощи менее реалистична, чем авария с участием любого другого городского транспорта. Таким же образом работает насилие в мультфильмах вроде «Тома и Джерри», «Симпсонов» или Happy Tree Friends – мы знаем, что персонажи и их травмы нереальны, на самом деле им не больно и это вызывает у нас смех.
Тем временем в черной комедии часто юмор работает так, что условие безопасности нарушается. Но это обусловлено тем, что черная комедия нужна, чтобы разобраться с трудными темами.
Черный юмор – это смех над тем, что считается табу: регалии, насилие, смерть, суицид и так далее. Такие шутки часто помогают пережить несчастья, сжиться со страхом или обнажить какую-то проблему. И что немаловажно – часто автор шутки рефлексирует над собственными страхами или переживаниями.
Например, в США в 1960-х внезапно стали очень популярными черные шутки про мертвых младенцев. Социологи считают, что это стало своеобразной попыткой снять чувство вины и тем самым санкционировать аборты и использование противозачаточных средств. Также возможной причиной называют попытки вычеркнуть из массового сознания сцены боевых действий, известных из многочисленных репортажей о войне во Вьетнаме. Жесткий юмор намеренно использовали, чтобы вызвать когнитивный диссонанс и снизить эмпатию у населения, превращая что-то ужасное и серьезное в «просто шутку».
А что насчет юмора об изнасиловании? Возьмем шутку известного комика Джимми Карра: «Что дает удовольствие девяти из десяти человек? Групповое изнасилование».
Считаете вы эту шутку смешной или нет, зависит исключительно от того, как вы ее прочитали. А это, в свою очередь, зависит от того, считываете ли вы изнасилование как действие – или как слово. От того, чем есть для вас изнасилование: реальностью – или абстрактной идеей. Для большинства женщин изнасилование далеко не абстрактная идея. Большинство женщин или переживали домогательства, или знают тех, кто с ними столкнулся. И большинство женщин живут в страхе сексуального насилия ежедневно. Так что для большинства женщин изнасилование – это нечто очень реальное, а не гипотетическое, происходящее с реальными людьми.
Если комик – мужчина, который не сталкивался с сексуальными домогательствами, он может думать об изнасиловании как о какой-то абстрактной идее. Ужасной, но все же идее, вроде испанской инквизиции или рабства. То есть, что-то слишком далекое от его жизненного опыта. Таким образом, мы воспринимаем проблемы человека или реальными, или забавными (нереальными) в зависимости от нашего жизненного опыта и культурного бэкграунда.
Социальная ответственность vs право на ошибку
Есть разные виды и жанры юмора. Интеллектуальный юмор и стендап – это разные шутки, аудитория и логика. Комики стендапа хотят шутить обо всем, у них много шуток, направленных ниже пояса. И все виды юмора имеют право на существование.
Но как же социальная ответственность? Должен ли комик думать о том, что может коснуться тех, кто не сидит непосредственно в зале, но так или иначе услышит его шутку?
Надо понимать, что запрет какой-то темы для юмора – это шаг к табуированию темы в целом. Юмор – один из способов снять стигму с определенной темы.
Максим Паршута вспоминает недавнюю историю с американским артистом стендапа Мэттом Райфом. На Netflix опубликовали его очередной концерт, после чего случился скандал: комик пошутил на тему домашнего насилия, а хозяйка зала, где он выступал, была с синяком под глазом. У Райфа была неудачная шутка о том, что, мол, если бы она была в это время на кухне, с ней бы такого не случилось. Поэтому, мол, ее справедливо избили за неумение готовить. За эту шутку комика начали сторониться, в социальных сетях и интернете поднялась мощная волна против него. Позже Райф опубликовал ответ на всплеск возмущения в Instagram: «Если когда-то какая-то моя шутка обидела вас – вот ссылка на мою официальную просьбу прощения». Ссылка, названная «Нажмите, чтобы решить вашу проблему», вела на страницу для приобретения защитного шлема для детей с особыми потребностями. Этот ответ, разумеется, вызвал еще больше возмущения.
Райф, как и многие западные комики, настаивает, что «комики могут шутить на грани, пока это смешно». Но здесь важно, чтобы комедия не превращалась в пространство для оскорблений.
«Сами такие скандалы – это не плохо, а даже хорошо, потому что помогают свериться с реальностью. С одной стороны, есть люди, чувствительные к гендерным вопросам, с другой стороны, есть большой слой людей, которые смеются над шутками о месячных, изнасилованиях и так далее. И даже комики-несексисты иногда могут перейти границу допустимого, сознательно или нет. Эта черта не обозначена, и такие скандалы помогают свериться с аудиторией, куда можно заходить, а куда нет. Общественная дискуссия идет на пользу всем, и комикам, и всему обществу», – убежден Максим Паршута.
Почему в зале так много людей смеется над такими шутками? Как говорит наш собеседник, Иван Усович – профессиональный юморист, и его шутки, в том числе о насилии, написаны профессионально, построены так, чтобы быть смешными. И для многих людей, которые не сталкивались с изнасилованием, этот юмор может быть смешным. Не забываем также и культурный аспект: беларусское общество все еще глубоко патриархально. Все еще можно услышать мысль, что в изнасиловании виновата самая женщина.
«То ли, что беларусы смеются над такими шутками, свидетельствует, что беларусы какие-то не такие, какие-то плохие? Однозначно нет. Здесь вопрос гендерного образования, сексуального просвещения. Нам как раз не хватает общественной дискуссии на такие темы, понимания гендерных проблем. Для большого числа людей феминизм, к сожалению, до сих пор – ругательное слово. Кто-то живет с мыслью: боже, у этих женщин уже больше прав, чем у мужчин. Это, конечно же, не так. Когда начинаешь разговаривать с людьми на уровне аргументов, они задумываются и соглашаются с тобой.
В массовом сознании все еще много стереотипов и мифов. Но не надо забывать, что женщины получили право голоса всего 100 лет назад. То, что женщина не только хранительница очага, но и полноценная участница сообщества, входит в массовое сознание сейчас, на наших глазах.
Поэтому мужчины часто (хочется верить, бессознательно, без злого умысла) не воспринимают женщину как равную себе. Нужно пройти большой путь, чтобы уйти от этого, индивидуально и на уровне общества. Но тогда станет лучше всем», – убежден наш собеседник.
Однако он против введения категории социальной ответственности в юморе.
«Юмор бывает разный. Кто-то осмысливает его как свою ответственность, для кого-то это просто шутки, для кого-то – способ самовыражения и рефлексии. Если говорить о социальной ответственности, можно тогда задаться вопросом: кинематограф – это просто кино или нет? С одной стороны, нельзя говорить, что от шуток Ивана Усовича все мужчины Беларуси и России воспримут мысль, что насиловать женщин можно.
С другой стороны, наивно и нелепо отрицать, что такие продукты для массовой аудитории влияют на восприятие людей, укрепляют их в каких-то убеждениях. Когда мы слышим в шутках много сексизма, понятно, что он попадает в нас. Если условный я не воспринимаю сексистские шутки, они не сделают меня большим сексистом и не заставят меня разочароваться в идеях феминизма. Но людей, которые уже склонны к идеям сексизма, такие шутки будут только укреплять в их мыслях, так как они будут находить подтверждение: известная личность говорит об этом с большой сцены», – отмечает Максим Паршута.
По его мнению, стендап – это такое же проявление поп-культуры, как музыка, кинематограф, комиксы. С одной стороны, наивно относиться к юмору просто как к шуткам, ведь мы знаем много примеров, как через кино или литературу закрепляются определенные стереотипы о целых нациях, социальных группах. С другой стороны, нельзя преувеличивать значение стендапа.
«Должны ли комики нести хорошее и светлое в мир – в принципе они не обязаны. Как и журналисты не обязаны реать проблемы Вселенной. Если Иван Усович плохо пошутил, очень правильно обозначить это и начать общественную дискуссию на тему насилия. И это позитивный момент этой плохой шутки», – резюмирует Максим Паршута.
Ася Сакович / ВК belsat.eu
