Беларуска волонтерит во Львове: «Сотрудник СБУ просил звонить, если кто-то обидит»
«Добры вечор, ми з Украині!» – так обращается ко мне 23-летняя Оксана. Она из Беларуси, но в апреле прошлого года переехала в Украину. До этого ее три раза задерживали во время протестов в Минске. В Украине Оксана вышла замуж и успела пожить в Киеве, Львове, Харькове и на Волыни.
Когда началась война, она могла остаться в безопасной Литве. Но решила вернуться во Львов, чтобы помочь беженцам, которые уезжают из-за войны. Как к ней относятся украинцы, чем закончилась встреча с СБУ и о желании помогать, которое сильнее, чем страх – в рассказе Оксаны минскому фотографу Евгению Отцецкому.
Перрон № 5
– Я выехала в Вильнюс 20 февраля по работе, за четыре дня до нападения России на Украину. Когда началась война, я не находила себе места и решила, что действие лучше, чем бездействие, поэтому уже 5 марта я приехала из Вильнюса во Львов, чтобы помогать людям, которые покидают Украину.
На вокзале я попала на пятый перрон, откуда отправлялись поезда до Пшемысля или до границы с Польшей. По словам тех, кто находился там с самого начала войны, в первые дни там творился полный п***ц. Но когда я туда попала, там уже была структурированная система. Мы кормили и поили людей, информировали и отогревали их. Давали детям детское питание. В подземном переходе люди могут ждать по 4-5 часов, а там очень холодно и сыро. Поэтому приносили туда чай с бутербродами.
Наша задача – это показать людям, что они в безопасности, что о них позаботятся, потому что люди едут из Харькова, Киева и многих других областных городов, где идут или шли на тот момент боевые действия.
В любом хаосе я старалась помочь даже в небольших вещах. Два примера. Одной беременной женщине нужна была теплая кофта. Мы пошли в пункт, где выдается одежда, но там нужно было очень долго ждать. Поэтому я побежала домой за своими вещами. Потом, кстати, она нашла теплую одежду.
Или вот девушке нужна была бутылочка для кормления ребенка. Она не могла ее найти. Я побежала через весь вокзал и нашла эту бутылочку, поэтому девушка смогла покормить своего ребенка. Хотелось помочь по максимуму.
«Считаю, что муж родился в рубашке»
– Я ожидала, что начнется война, потому что мой муж служит в украинской армии. Он – контрактник. И где-то с начала февраля появились тревожные звоночки. Чувствовался рост напряжения. Во-первых, это обострение ситуации на Донбассе. Еще одним знаком было то, что у всех военных отменили отпуск в январе. Они пропадали на постоянных учениях. Поэтому, когда это случилось, я не удивилась. Я даже проснулась за полчаса до выступления Путина. В 4:30 я уже не спала и читала новости.
Я не верю, что муж может погибнуть. Возможно, это защитная реакция. Может, из-за того, что мы часто общаемся, у меня даже нет ничего такого в мыслях. Не проскакивает у меня такого, что мне позвонят и скажут, что он умер. Хотя у него уже были ситуации, когда рядом кто-то погибал, прямо в полуметре от него. Но его проносило. Я считаю, что он удачливый, родился в рубашке.
Он постоянно со мной на связи, поэтому я не так сильно переживаю, как могла бы. Был только один раз, когда он исчез на сутки. Но в целом, он никогда не пропадает.
Я всем говорю, что я замужем за украинским солдатом. Я им горжусь.
«Украинский язык – способ борьбы с Россией»
– Со стороны команды волонтеров никакого специфического отношения не было – наоборот, всем было интересно услышать мою историю, как и почему я оказалась во Львове.
В последнее время было два случая, когда меня в трамвае и магазине попросили говорить на украинском вместо русского языка. Это была не агрессия, а скорее просьба, немного даже с юмором.
Я их понимаю. После вторжения России в Украину русский язык стал языком агрессора, который им на эмоциональном уровне, наверное, противно слышать. Украинцы стараются говорить на родном языке – украинском. Это тоже способ борьбы с Россией.
Как-то на вокзале у меня брали интервью журналисты, а сотрудник СБУ услышал, что я из Беларуси. Он спросил у меня, что я тут делаю. Мы поговорили.
Я не общалась с КГБ в Беларуси. Но когда подошел сотрудник СБУ, я знала, что все будет хорошо, потому что я ничего не нарушала. Его задача была не запугать меня или навредить, он просто проверял гражданина другой страны. Беларусь – страна-агрессор, поэтому он проверил и меня. Мы поговорили, я рассказала, что я здесь делаю. Мы обменялись номерами, и он сказал, что я могу обращаться к нему, если меня кто-то будет обижать.
«Зачем я сюда еду, если все отсюда бегут?»
– Первое, что мне бросилось в глаза, когда мы подъезжали ко Львову – это блок-посты с мешками. Это напряженность. Это военные. Последний раз я была во Львове в январе. И у меня сейчас было ощущение, как будто прошло несколько лет с последнего визита. Много людей на вокзале, все пытаются уехать. Я даже засомневалась: зачем я сюда еду, если все отсюда бегут?
Где-то первые две недели не было воздушных тревог. Но потом по Львову и окрестностям нанесли удар. Львов воспринимался безопасным городом, где можно переждать, но теперь я склоняюсь к тому, что и Львов – небезопасное место. Тем не менее, многие магазины открываются, город отходит от шока первых дней войны, оживает. Даже не скажешь, что война идет, не считая сирен, кучи людей на вокзалах и бомбежек.
Какое-то время назад инициативу расформировали: на вокзале стало меньше людей, поезда сделали платными, сказали, что наша помощь уже не нужна на данный момент. Там остались какие-то отдельные волонтерские организации, но такого масштабного волонтерского движения больше нет. Правда, недавно я узнала, что команда «Перрон 5» снова восстановила деятельность. Насколько мне известно, они помогают женщинам и детям, пожилым людям с едой, плетут маскировочные сети. Например, недавно ребята отправили бус с продовольствием в Николаевскую область. И про животных не забыли – поддерживают эколого-натуралистический центр во Львове.
Поэтому я приняла спонтанное решение поехать в Харьков. Летом 2021 года я там жила с мужем несколько месяцев. Я буду не одна: там остались родственники моего мужа и наши друзья.
Планирую там быть волонтером, может быть, свяжусь с организацией «Восток-SOS» или найду там кого-то на месте. Я уверена, что руки там нужны. Также повезу туда гуманитарную помощь со Львова.
Я думаю, что я привыкну к тому, что там будет твориться. Я разговаривала со своим другом. Слышу по телефону, что у него бомбят, но он продолжает курить и говорить со мной как ни в чем не бывало. Я надеюсь, что я смогу так же. Но чем ближе день отъезда, тем страшнее.
Мы жили на Салтовке, которую бомбят больше всего, потому что это окраина города. Наш дом еще цел. Но несколько дней назад в двух минутах ходьбы от нас разбомбили школу и соседний дом. Я не собираюсь жить дома, потому что наша квартира находится на 15-м этаже. Я буду жить в другом месте, там третий этаж.
«Я и беларуска, и украинка»
– Украина точно победит. Это даже не обсуждается. Плюс-минус месяц, мне кажется, до мая. А дальше это перейдет в холодную войну. Но боевые действия не могут длиться долго, потому что это сильно энергозатратно. Российские войска несут потери, гибнет мирное население Украины, как например, в Мариуполе.
Я и беларуска, и украинка. Мои родители – переселенцы из Украины. Мои дедушки и бабушки – украинцы. Мне больно. Я чувствую злость на Лукашенко, на правительство, которое позволило расстреливать Украину с нашей территории.
Евгений Отцецкий belsat.eu
