Российский физик-ядерщик Андрей Ожаровский: «БелАЭС лучше было бы законсервировать»
Второй энергоблок не включать, а первый энергоблок законсервировать – такой была бы идеальная судьба Беларусской атомной станции. Об этом в интервью «Белсату» заявил российский физик-ядерщик Андрей Ожаровский.
Андрей Ожаровский – один из российских экспертов в сфере ядерной энергетики, который изначально был против строительства в Беларуси атомной электростанции. Он имел последовательную аргументированную позицию, которую высказывал публично как участник группы экспертов, принимавших участие в обсуждении проекта. Сегодня он говорит, что то, что построила корпорация «Росатом» в Островце, лучше было бы не эксплуатировать, так как объект энергетики получился опасный. Поводом для интервью стали несколько заявлений: сначала на совещании 6 марта Александр Лукашенко признал существование недоработок на станции, а затем 9 марта разведка Литвы опубликовала отчет, в котором обвинила власти Беларуси и российскую корпорацию в том, что они в сговоре по сокрытию от общественности информации о дефектах и даже инцидентах на БелАЭС.
«Не только вредный для экологии проект, но и совсем не нужный беларусской энергетике»
– Учитывая и признание, сделанное Лукашенко, и заявление литовской разведки, и заявление Министерства энергетики РБ, что “Литва лжет”, создается впечатление, что на строительстве АЭС какой-то бардак. Поэтому хочу спросить у вас как у эксперта: что не так с БелАЭС? Это проблемы плохого проектирования или небрежной реализации?
– У экспертов изначально были претензии и к первому, и ко второму. Еще до начала строительства в комиссии с участием представителя НАН РБ Ивана Никитченко и, со стороны России, член-корреспондента РАН Алексея Яблокова. Мы тогда всесторонне проанализировали документы, которые выносились на общественное обсуждение, и пришли к выводу, что это не только вредный для экологии проект, но и совсем не нужный беларусской энергетике. И в целом мы тогда говорили о ненадежности работы АЭС – это, в принципе, международная тенденция. Более того, можно сослаться также и на авторитет Ростехнадзора, который писал о причинах неполадок на АЭС в России: недостатки конструирования, дефекты производства и недостатки строительства. То, что стало сейчас видно в истории с БелАЭС, для российского регулятора было очевидно давно. Это типичные проблемы российской атомной отрасли.
Что мы видим сейчас? Беларусская сторона сначала выгнала из страны экоактивистов – в частности, «Экодом». Цивилизованный диалог стал невозможен по вине властей Беларуси. Хотя еще не так давно, в 2010–2011 годах, мы участвовали в слушаниях, была попытка диалога с привлечением СМИ и экспертов. Сейчас нет диалога. И нет четкого официального объяснения длительных ремонтов и незапланированных отключений Беларусской АЭС.
Нигде такого не было, ни на одном объекте «Росатома», чтобы 58% времени энергоблок АЭС не работал! Ни на одном объекте «Росатома» такого не было, чтобы коэффициент использования установленной мощности был 50–60%. Это же какой-то ужас.
– Получается, заявляя, что Литва лжет, Минэнерго РБ выдает само себя?
– Ну да. Есть ощущение, что отчет литовской разведки соответствует действительности. Особенно если учесть, что там есть ответ на вопрос об очередной годовой задержке с введением в эксплуатацию второго блока БелАЭС. Ровно год назад Минэнерго и «Росатом» собирались в апреле его запустить. И они не смогли этого реализовать. Тогда ничего не объявили. Были предположения, что, может, столько электроэнергии не нужно Беларуси, или что по требованию диспетчеров задерживается запуск готового блока.
А литовская разведка в своем отчете точно сказала, что была серьезная проблема – засорение теплоносителя первого контура реактора. Из-за этого пришлось выгружать топливо и отмывать его от какой-то смолы. Я думаю, речь об ионообменной смоле фильтра, предназначенного улавливать различные элементы загрязнения с этого теплоносителя, ведь он должен быть идеально чист. И, наверное, что-то было сделано не так с загрузкой этой ионообменной смолы, что она попала на элементы топлива.
Если бы были какие-то честные открытые объяснения произошедшего со стороны Минэнерго РБ, то мы бы увидели, есть ли основания волноваться. Однако нет, они просто сказали, мол, вы все врете – но не рассказали, что же там делается. Литовская же разведка не просто проинформировала, что есть проблемы, а объяснила, в чем именно дело, что именно ремонтировали, почему был такой длительный простой без работы АЭС.
– Складывается очень нерадостная картина: и проект изначально не очень хороший, и реализация «кривая», а еще и Минэнерго не информирует общественность, ограничиваясь декларативными заявлениями. Прозрачности о реальной ситуации на станции нет никакой. Я правильно понял?
– Да, абсолютно верно. Более того, руководство Беларуси вытеснило из страны оппонентов-экологов, и сейчас с них и спросить некому.
«У властей Беларуси отсутствует диалог с общественностью»
– Но тогда кому предназначено это обращение литовской разведки? Кому оно адресовано, международной общественности? В чем смысл заявлений, которые мало на что могут повлиять?
– Совсем не мало. Литовская разведка дала сильный политический сигнал, что вынуждена получать информацию о происходящем на станции через свои каналы, так как официальных данных с беларусской стороны не поступает. У властей Беларуси отсутствует диалог с общественностью, нет диалога с Литвой, в публичном пространстве они тоже ничего не заявляют четкого. Поэтому работает разведка, получив такое поручение от литовского государства, работает со своими информаторами. Это происходит в то время, когда во всем мире принято, чтобы собственники атомных электростанций сами открыто и прозрачно сообщали о проблемах на своих объектах повышенной опасности, и как эти проблемы решаются. Вот сейчас, например, собственник французских АЭС сообщает, что у них сложности, и даже детально описывает, какие именно это сложности, на каком оборудовании и конструкциях и что делается для их преодоления.
При этом и литовская разведка лишь обозначила наличие проблем, не предоставляя особо деталей, так как это не их работа. Но литовцы показали информированность. Сообщается, например, что нарушены сварные швы в шпонках, удерживающих металлический корпус реактора в бетонной шахте. Это важные элементы конструкции, так как они защищают металлический корпус реактора от возможных перекосов. При перекосах такой реактор нетрудоспособен. Перекосы могут возникать в случае землетрясения или аварии с разрывом трубопровода. Проблема землетрясений для этой площадки актуальна, тому есть исторические подтверждения. А разрыв трубопровода – это предусмотренная проектом возможность, когда вырывается сильный поток жидкости или пара под давлением и может сдвинуть реактор с места. Если шпонки в порядке, то они защитят от смещения реактора с места, а если они с дефектом, то всякое может быть. Проблема в том, что эти шпонки сваривают на месте. И, видимо, где-то что-то пошло не так.
Собственно, для экспертного сообщества полученная литовской разведкой информация не удивительна. Еще в 2010 году мы предупреждали, что будут дефекты и на этапе изготовления оборудования, и на этапе строительства. Такой стиль работы у «Росатома».
«Вместо определенного оборудования западного производства было применено некоторое российское»
– Кажется, на момент подписания контракта еще нигде в мире не было построено реакторов по этому проекту. Беларусский был первый, не путаю?
– Действительно, на момент подписания не было. Потом подобный агрегат «Росатом» построил на Нововоронежской АЭС, а позже еще один – на Ленинградской АЭС. Затем уже начали строить блок в Островце. Он и похож на предшественников, и отличается. Учитывая влияние санкций 2014 года, для Беларусской АЭС вместо определенного оборудования западного производства было применено некоторое российское, которое дополнительно усовершенствовали прямо во время стройки. Но это еще полбеды – некоторые агрегаты были каким-то образом куплены на Западе, в обход российских санкций. И это очень плохо.
Например, было сообщение, что в одной из первых аварий еще на этапе опытной эксплуатации на БелАЭС сделался непригодным трансформатор-измеритель иностранного производства. А на Нововоронежской и Ленинградской АЭС такого трансформатора нет! Выходит, что на БелАЭС есть и изначально предусмотренное проектом оборудование российского производства, и не предусмотренное первоначальным проектом российское же оборудование, поставленное в порядке импортозамещения, и западное внепроектное оборудование, которое приобрели, чтобы заменить то, что попало под санкции. Это же какой-то Франкенштейн получается, там такой разнобой.
– А что теперь делать с этой АЭС? Разве они смогут ее остановить? Построили на российские деньги, взятые в кредит. Их нужно отдавать. Станцию же невозможно взять и разобрать?
– А почему нет? Все возможно. Можно и не разбирать, но что делать – мне понятно. Второй блок вообще не нужно запускать. А первый блок остановить, и станцию нужно законсервировать лет на 50, пока не спадет так называемая наведенная активность. Есть в Германии пример электростанции, которую так и не достроили: приняли волевое решение остановить. В Австрии станцию построили, а потом решили не включать, хотя строили на народные деньги. Что же касается кредитов, то если бы руководство Беларуси не было в такой катастрофической зависимости от российского, можно было бы воспользоваться полностью официальным основанием и добиться неустойки, поскольку нарушены сроки строительства. По сравнению со сроками, указанными в договорах 2011 года, задержка пуска первого энергоблока составила четыре года, а второго – пять лет. Ну вот, пусть «Росатом» сейчас забирает все назад, если не справился с объектом в договоренные сроки.
Антон Тачняк /ИР belsat.eu
