Беларусы могли проголосовать за Координационный совет, и это сделали только 0,097% избирателей. Теперь беларусы могут только наблюдать, как проходят демократические выборы-например, прошлые в Европарламент или будущие – в парламенты Франции и Соединенного Королевства. А что будет, если беларусам дадут выбрать себе полноценный национальный парламент? «Белсат» расспросил об этом политолога Татьяну Чулицкую и бывшего «депутата независимости» – депутата 12-го и 13-го созывов Верховного совета Беларуси, а ныне директора центра «Европейский диалог» Анатолия Лебедько.
Вопросы, конечно, гипотетические. Последние хотя бы частично демократические, пусть и с многочисленными нарушениями, выборы в беларусский парламент были давно, в 1995 году. Тот парламент – Верховный совет 13-го созыва, был в 1996-м незаконно разогнан Александром Лукашенко, который из своих сторонников собрал созданную вместо парламента Палату представителей. Ни одни выборы в Палату представителей уже не были свободными и справедливыми – и вряд ли будут при действующем режиме.
Татьяна Чулицкая подчеркивает: многое зависит от того, как именно откроется «окно возможностей», каким будет соотношение сил во время возможных перемен.
«Риск сохранения авторитаризма, а может даже создания худшей системы довольно высок, – констатирует Чулицкая. – Так что все будет зависеть от того, какая на данный момент будет политическая конфигурация и насколько, к сожалению, беларусам просто повезет в этой ситуации».
Анатолий Лебедько отмечает, что представляет как минимум шесть сценариев ответов: одно дело – переходный период после смены власти, другое – этап трансформации… Он предлагает разглядеть простой идеальный сценарий: Владимир Путин проигрывает войну в Украине, Лукашенко больше нет, Светлана Тихановская объявляет свободные выборы.
Что сначала: выборы нового парламента или изменение Конституции?
Лебедько советует одновременно провести парламентские выборы и референдум по проекту новой Конституции, чтобы сразу же установить дееспособную систему управления и избежать соблазна вернуться к диктатуре – и закончить более 30-летний период «жизни на руинах парламентаризма».
Проект Конституции новой Беларуси уже опубликован: Лебедько – инициатор создания общественной конституционной комиссии по написанию этой Конституции, советник Тихановской по парламентскому сотрудничеству и конституционной реформе. Проект Конституции разработали с учетом комментариев обычных беларусов, давали на экспертизу целому ряду зарубежных экспертов и представили еще в 2021 году. В проекте, уверяет Лебедько, заложены разделение властей и страховка от доминирования одной ветви власти над другой.
Чулицкая также призывает как можно скорее проводить парламентские выборы, а с ними, может быть, и президентские. Но склоняется к тому, что проводить конституционную реформу одновременно с выборами рискованно, советует сначала сформировать переходное правительство или правительство народного согласия, которое проведет выборы, а после начать подготовку конституционной реформы. Она добавляет, что действующая Конституция Беларуси стала чрезмерно сложной после «референдума» 2022 года, выборы наверное еще можно провести по той, что была до 2022-го.
Сколько власти давать парламенту, а сколько президенту?
Беларуси нужен сильный президент, но не с диктаторскими полномочиями, то есть как во Франции? Или символический при сильном парламенте, как в Германии? Или что-то среднее? Правильного ответа на этот вопрос нет: социологические исследования в Беларуси практически запрещены, поэтому трудно сказать, какую власть над собой хотят иметь сами беларусы. Спрашиваем собеседников об их личном видении.
«В институте президентства нет ничего плохого, если глобально смотреть, – рассуждает Чулицкая. – Просто в беларусской ситуации политическая система настолько стала жертвой этого сильного института, что действительно возникает большой вопрос, вообще нужна ли Беларуси эта позиция».
Чулицкая считает, что должность президента все же скорее нужна, так как на постсоветском пространстве сложилась такая культура: почти нет стран совсем без президента, сразу лишиться такой должности – может, это слишком радикально. Но Чулицкая считает правильной для Беларуси конфигурацию, в которой президент имеет более символические полномочия, подчинен парламенту, а не французский вариант.
Лебедько говорит, что президентская форма власти сейчас выглядит «больше как вызов, чем возможность»: дает соблазн перейти в формат диктатуры. Он полностью поддерживает проект Конституции новой Беларуси, который дает президенту почти такие же полномочия, как у президентов Польши и Литвы.
В проекте Конституции описаны не все аспекты работы президента и парламента, так как в основной закон всего не запишешь, но его авторы уже разработали проекты законов о президенте, правительстве и парламенте – который, кстати, предлагают назвать Сеймом.
«Я понимаю, что для многих беларусов слово “президент” – это синоним слова “Лукашенко”, – говорит Лебедько. – Это больше психологическая проблема, чем правовая, ведь тот же Лукашенко был президентом только до 1996 года. С осени 1996-го он авторитарный правитель, а если говорить о сегодняшней ситуации – я здесь ссылаюсь на ту же Наталью Эйсмонт, Григория Азарёнка, да и самого Лукашенко – он диктатор».
Собеседники предлагают рассмотреть такую форму правления, как в Литве и Польше, где президенты не руководят исполнительной властью (а тем более, всеми ветвями власти, как в Беларуси). Парламент в таких системах главный, он формирует политическую повестку дня и определяет, как живет страна, так как является единственным законодательным органом (в нынешней Беларуси же Лукашенко издает указы, равные по силе законам). Чулицкая допускает: может, пусть президента выбирает парламент, как это делают в Латвии.
Стоит ли сменить мажоритарную систему на пропорциональную?
Сейчас в Беларуси граждане голосуют (однако голоса не считают) только за нижнюю палату по мажоритарной системе: страну делят на 110 округов, и кто набрал больше всего голосов в округе, тот и становится депутатом. Подобная система (с поправкой на то, что голоса считают) в Соединенных Штатах, Канаде, Соединенном Королевстве, Индии и ряде других стран (преимущественно англоязычных, где она называется first-past-the-post).
Минусом такой системы часто называют несоответствие количества депутатов и количества сторонников определенных политических сил. Члены одной партии могут победить в 80% округов, хотя партию поддерживает только 40% избирателей. И сторонники мелких партий часто голосуют «тактически»: раз в округе наиболее шансов победить у кандидатов от партий A и B, стороннику партии C приходится выбирать, кто менее неприятен, чем A и B.
В большинстве стран мира – пропорциональная или смешанная система. В пропорциональной, которую придумали в 1899 году в Бельгии, голосуют за партийные списки кандидатов, а мандаты распределяют соответственно тому, как распределились между списками голоса со всей страны. Такие системы в Латвии и Польше, такая же была на выборах в Координационный совет. Чтобы распределение было еще более справедливым, избирателям в некоторых странах предлагают не один голос, а несколько с разным весом. Такая система будет на следующих парламентских выборах в Украине. Некоторые страны, как Литва и Россия (вторая – только номинально), имеют смешанные системы: часть депутатов выбирают по пропорциональной, часть – по мажоритарной системе.
«Проблема не в системе голосования, – убеждена Чулицкая. – Проблема в том, что выборы не проводятся в соответствии с основополагающими принципами».
У каждой системы есть свои преимущества и недостатки, спор о лучшей системе извечен, продолжает она. Можно сохранить и мажоритарную схему, если реформировать партийную систему. Но пока в Беларуси предусмотрены выборы между персоналиями, когда не важно, к какой партии она принадлежит, но и конкуренции между партиями и партийными программами нет (тем более после запрета всех оппозиционных).
Чулицкая и Лебедько считают пропорциональную систему лучшей для Беларуси, так как при ней можно сделать парламент более разнообразным, предоставить большему количеству людей представительство их интересов. Лебедько добавляет: было бы хорошо дать избирателям право влиять на формирование партийных списков.
Но сам Лебедько дважды – в 1990 и 1995 годах – прошел в парламент по мажоритарной системе. Почему он не любит такую систему? Объясняет: главная причина, наверное, в том, что депутат может рассказывать избирателям, что он-то хороший, хотел сделать всем большие зарплаты, но другие депутаты плохие, не поддержали.
«Когда мы формируем парламент по пропорциональным спискам, мы сразу понимаем, кто несет ответственность, – говорит Лебедько. – Если туда идет партия с программой, то она и несет ответственность за программу.
Когда она создает коалицию с кем-то, также понятно, кто на ближайшие 4-5 лет несет ответственность. И в конце избирателю легче разобраться».
А не будет бардака от кучи новых партий?
Партийную систему в Беларуси разрушали три десятка лет. Нетрудно представить, что на первых демократических выборах после смены власти возникнет много новых партий, что большинство избирателей не будет знать и половины названий, что партии будут между собой ссориться, что коалиции будут постоянно распадаться… Может, лучше оставить мажоритарную хотя бы на переходный период?
Чулицкая говорит, что можно и оставить, но это повышает риски популизма. Кандидаты в такой системе могут «голосовать сердцем» и выбирать более радикальную риторику, и победит партия с наиболее привлекательной риторикой – но не факт, что с наилучшими для избирателей кандидатами. Лучше сделать так, чтобы в парламенте было больше «оттенков» интересов – это более конфликтная система, но и более консенсусная. При пропорциональной системе политики вынуждены находить некий компромисс, чтобы не распускать парламент при каждом тупике.
Лебедько считает, что в Беларуси никогда не было действующей партийной системы – была разве что протопартийная. Вопрос, не стоит ли сделать какой-то переходный период, встает естественно. Но экспертиза разработчиков проекта Конституции показала, что пропорциональная система наиболее распространена и оптимальна, ее советовали и международные эксперты.
Чтобы было меньше вопросов, Лебедько предлагает сделать низкий проходной барьер (например, 3%), чтобы в Сейм попали представители самых разных групп. Проблемы, уверен он, будут возникать только на самых первых свободных выборах, а дальше партийная система будет развиваться сама. И если на телевидении и других СМИ постоянно будут выступать представители партий, не будет проблемы выбора партии как «кота в мешке».
Сколько нужно депутатов и палат?
Сейчас в Беларуси трехэтажная система: 110 депутатов Палаты представителей (нижней палаты), которых должны были бы выбирать граждане; 64 депутата Совета Республики (верхней палаты), которых назначают местные советы; над ними Всебеларусское народное собрание на 1200 делегатов, которых назначают без открытых выборов. Эту систему Лебедько называет сложной, непонятной и громоздкой, а еще «автономной от избирателей».
Сколько нужно депутатов и палат? В близких к Беларуси стран по численности населения бывает по-разному: однопалатные парламенты в Израиле (120 депутатов), Гондурасе (128), Венгрии (199), Португалии (230), Греции (300), Швеции (349); двухпалатные в Бельгии (60 и 150), Австрии (61 и 183), Швейцарии (46 и 200), Чехии (81 и 200)…
Оптимального количества депутатов нет, уверена Чулицкая. Определенное количество депутатов в парламенте – просто результат исторического развития политической системы, различных подходов и компромиссов. Для Беларуси вопрос не в конкретной цифре, а в подотчетности и ответственности депутатов перед избирателями .
Двухпалатная система, продолжает Чулицкая, обычно свойственна федеративным государствам, где есть различные субъекты с большими полномочиями, поэтому под представительство субъектов обычно выделяют верхнюю палату. Но в Соединенном Королевстве двухпалатный парламент сложился по другим причинам: верхняя, Палата лордов, осталась в наследство от феодальной системы. В Беларуси же вторая палата была нужна Лукашенко только как «подушка безопасности» для легитимизации, говорит политолог, а без авторитаризма придумать назначение для второй палаты в Беларуси трудно, да и без второй палаты будет дешевле и быстрее.
Лебедько за однопалатный 220-местный Сейм, как в проекте Конституции новой Беларуси. Когда писали проект, определили среднее количество депутатов на душу населения по евроатлантическому пространству. Однопалатный – поскольку Беларусь не имеет каких-то географических особенностей и четких политических регионов.
В некоторых случаях вторая палата нужна, чтобы улучшить законодательный процесс и застраховаться от ошибок нижней палаты, Но Беларуси, считает Лебедько, «по силам» организовать эффективный законодательный процесс, а с одной палатой законы принимаются быстрее. К тому же, «мы отстали, у нас нет такого ресурса, как время».
Алесь Новоборский / АБ belsat.eu
