Политические аналитики о своих прогнозах за три послевыборных года: что сбылось, а что – нет?
Три года прошли с начала послевыборных протестов 2020 года. За это время существенно изменилась как сама Беларусь, так и ситуация вокруг нее. Все это время прогнозы, касавшиеся будущего страны, корректировались с учетом все новых и новых факторов. Мы спросили трех политических аналитиков, каковы были их прогнозы в течение этого периода: что сбылось и не сбылось, а что стало для них настоящей неожиданностью?
Александр Класковский: Было предчувствие большой трагедии
Александр Класковский, политический аналитик проекта «Позірк», вспомнил, как летом 2020 года было видно даже невооруженным глазом, что идет и нарастает неслыханная волна политической активности.
«Я тогда прогнозировал, что после дня голосования будут массовые политические выступления и что Светлане Тихановской и ее команде, этим штабам, этим людям надо думать о дне голосования и о возможной «плошчы», а этого явно не было. Эти политические неофиты или не до конца осознавали, какую они волну разбудили, или просто боялись брать на себя ответственность за эту неминуемую «плошчу», за уличные выступления. Я задавал людям из объединенного штаба такие вопросы: а что вы будете делать с «плошчай»? И они или вообще обходили этот вопрос – или отвечали весьма уклончиво», – говорит наш собеседник.
«Поэтому было ощущение, – продолжает Александр Класковский, – что если люди выйдут на улицы, то это может закончиться разгромом, потому что нет плана революции. И те, кто стоял во главе этой триумфальной кампании, вообще не знали, что делать дальше. В этой связи было предчувствие большой драмы или даже трагедии, обрушившейся на Беларусь в результате этих выборов».
Также довольно быстро стало понятно, говорит Александр Класковский, что шествия раз в неделю не приведут к победе над режимом.
«Я об этом писал в своих материалах, подчеркивал, что Тихановская и ее команда не успевают за событиями и по-прежнему не имеют какого-то плана, как эту волну политической активности людей превратить в реальную силу, которая сможет свергнуть режим. Поэтому я прогнозировал, в принципе, что этот мирный протест будет подавлен, что наступит волна реакции, но, честно говоря, конечно, не представлял, что репрессии будут такими масштабными и продолжительными. Так что в этом плане Лукашенко всех удивил», – отмечает аналитик.
Также Александр Класковский говорит, что до определенного момента ему казалась маловероятной широкомасштабная война с Украиной. Было похоже, что Путин все же играет мускулами и «берет на понт» Киев и Запад. «Не то чтобы это стало полной неожиданностью для меня лично, – говорит аналитик, – но все-таки я склонялся к мысли, что это страшилки, а в итоге оказалось, что Путин все-таки пошел на эту авантюру. Другое дело, что он оказался в этом плане человеком нерациональным: в результате никакого блицкрига не получилось, он сел в лужу со своими планами. Но то, что он таким авантюрным и оторванным от реальности окажется, я думаю, мало кто из аналитиков предвидел».
Рассуждая о том, стоило ли начинать протесты в 2020 году с учетом того, что Беларусь в итоге пришла к большей зависимости от России, Александр Класковский ответил, что это не зависело от воли отдельных людей или от воли каких-то политических сил. Это, по его мнению, был во многом стихийный процесс. «Сама Светлана Тихановская, я думаю, не представляла где-то в начале этой избирательной кампании в мае, что она на финише станет национальным лидером. Если говорить о каких-то кремлевских сценариях, а такая конспирология тоже имеет место, то мы же видим, что эти кремлевские стратеги два плюс два иногда не могут сложить, поэтому то, что они были способны на такую сложную комбинацию, тоже маловероятно», – говорит Класковский.
По его мнению, фактом остается то, что сработал ряд факторов, имевших кумулятивный эффект и породивших беспрецедентную волну политической активности: сюда он относит и ковид, и непонятную позицию Александра Лукашенко, отрицавшего опасность болезни и унизительно высказывавшемся об умерших, и политику мягкой беларусизации и либерализации, существовавшую до этого и породившую различные инициативы и структуры третьего сектора, в результате чего беларусы начали чувствовать себя беларусами, гражданами. Поэтому, говорит Александр Класковский, если бы в 2020 году не появились одни лидеры, то появились бы другие.
«Хотя это и драматическая, и трагическая для Беларуси ситуация, но, с другой стороны, если так философски рассуждать, то борьба за свободу всегда связана с жертвами, нельзя, просто сидя дома, в интернете, пишущи лозунги за свободу, победить такой жесткий режим. Все равно это требует выхода на улицы, требует жертв и редко обходится без крови. Это – история, развитие человечества, оно всегда проходит в борьбе, в противоречиях и сопровождается жертвами тех, кто желает свободы», – отметил наш собеседник.
Говоря об основных результатах для Беларуси за эти три года, Александр Класковский подчеркнул, что за это время произошли изменения очень драматичные и очень плохие для Беларуси, «ее судьба и ее будущее – в большой опасности».
«Режим стал гораздо более жестким, репрессивным, намного более зависимым от Москвы, это почти что роковая зависимость Лукашенко. И он явно не может из этой колеи выскочить, он сделал ставку на дубинки, на тоталитаризацию своей системы и на то, что он опирается на Кремль. Это все резко осложнило перспективы перемен в Беларуси», – подчеркнул аналитик.
По мнению Класковского, новая оппозиция также «оказалась в концептуальном кризисе», и в этой ситуации можно говорить об ошибках этих людей, не успевавших за событиями, но вместе с тем, отмечает аналитик, есть здесь и обстоятельства непреодолимой силы, ведь за фазой революции неизбежно приходит фаза контрреволюции. И в этой ситуации невозможно придумать какую-то чудодейственную стратегию, которая позволила бы быстро свергнуть режим.
В то же время, говорит Александр Класковский, это не значит, что не стоит думать над стратегией будущего Беларуси. «В любом случае демократическим силам – и тем, кто оказался за границей, и тем, кто остается в стране – важно сохранить себя, свою боеспособность, твердость духа, потому что это очень пригодится в какой-то час, когда откроется вот это окно перемен», – подытожил аналитик.
Александр Фридман: ужасный период в истории Беларуси
Историк и политический аналитик Александр Фридман перед нашим разговором обозначил, что не с самого начала пристально следил за ходом предвыборной кампании 2020 года. Любопытство возникло тогда, когда появились кандидатуры Александра Бабарико и Валерия Цепкало. Но у него, как и у его знакомых, живших в Беларуси, было впечатление, что все закончится так же, как в 2006, в 2010 годах: люди выйдут, будут протестовать, это будет жестоко подавлено – и на этом все закончится. После чего начнется жизнь, которая была до этого.
«Когда 9-го произошло то, что произошло, со всей этой жестокостью, а 10-го все начало повторяться, здесь уже у меня сложилось впечатление, что в Беларуси действительно что-то вызрело и события пойдут, вероятно, не по тому сценарию, которого я ожидал. То есть эти августовские события были для меня сюрпризом. До сегодняшнего дня я задаю себе вопрос: они стали для меня сюрпризом, ведь я, может, не очень активно интересовался происходящим? Или я тоже, как и другие, не мог себе представить, что в Беларуси такое возможно?» – говорит Александр Фридман.
Наш собеседник отметил, что после 16 августа, когда видел немыслимые сцены людей, вышедших на центральные улицы Минска, у него был момент определенной эйфории и появилась надежда, что на этот раз в Беларуси что-то может измениться. Это ощущение было у него где-то до начала октября. При этом, отмечает Александр Фридман, сочувствие и желание того, чтобы произошли перемены, очень сильно влияли на уровень экспертизы, на возможность делать качественную аналитику. Поэтому было также ощущение, что вся эта волна не может никуда исчезнуть «и у Лукашенко не получится стабилизировать эту ситуацию».
Величайшей ошибкой в своем анализе Александр Фридман назвал «фактор России». «Ведь сегодня, с позиции произошедшего, – говорит наш собеседник, – с позиции войны в Украине, понятно, что иначе оно и быть не могло. Но тогда все-таки был 2020 год и была определенная надежда, связанная с событиями в Армении. В Армении власть поменялась – и Москва это фактически приняла. Сегодня эти сравнения с Арменией выглядят совершенно нелепо, но тогда я тоже был под влиянием той точки зрения, царившей на Западе, что Путин все-таки политик рациональный и то, что в Беларуси происходило, особенно ничего плохого для российских интересов не несло… Я все-таки рассчитывал, что взгляд российский будет другой, что такого вмешательства не будет и что Лукашенко не получит поддержки. Но если с сегодняшней перспективы за этим наблюдать, то это, конечно, выглядит наивно».
Также Александр Фридман отметил, что поскольку был под большим эмоциональным влиянием всех событий, то не выходил в публичное пространство с аналитикой, хотя его и приглашали как в Беларуси, так и в Германии. «Поэтому я начал заниматься аналитикой, наверное, уже в тот момент, когда было очевидно, что каких-то серьезных изменений в Беларуси в ближайшее время не будет – это было где-то в ноябре или уже в начале зимы. Здесь я должен опять же самокритично сказать, что у меня была надежда на то, что весной 2021 года будет новая протестная волна и что все-таки что-то в Беларуси еще может сдвинуться. Когда же я увидел, что этого не произошло, а этого явно не произошло, здесь мои прогнозы изменились к худшему, и мне стало понятно, что это надолго, на длительное время».
Александр Фридман добавляет, что он не ожидал, что подавление гражданского общества будет происходить настолько беспощадно. Только позже пришло понимание, что режим Александра Лукашенко выбрал именно такую жесткую траекторию. Последние иллюзии, говорит наш собеседник, исчезли в 2021 году, причем даже не с мигрантским кризисом, а в связи с делом Романа Протасевича: «После этого мне стало понятно, что этот режим готов на все». А второй красной линией Александр Фридман считает соучастие Беларуси в войне в Украине: «Стало понятно, что этот режим готов быть репрессивным не только внутри государства, но и готов выступать в качестве соагрессора».
Рассуждая, стоило ли выходить на протесты, с учетом того, что сегодня происходит с Беларусью, Александр Фридман ответил, что считает размышления об этом абсолютно неуместными. «Они идут с ложного посыла, и люди, которые так рассуждают, считают, что Лукашенко и дальше пытался бы идти якобы цивилизованным путем и через определенный момент покинул бы свой пост – это, мне кажется, не так. Просто разразившийся в 2020 году конфликт общества, испытавшего во второй половине 2010-х годов определенную свободу и жаждавшего ее еще больше, с диктатурой, которая хотела закрепить свои позиции, был запрограммирован. И если бы он не взорвался в 2020 году, он бы взорвался позже. Без этого конфликта просто не обошлось бы. Это вопрос о роли личности в истории: если бы не было Бабарико, Тихановского и Цепкало, наверное, были бы другие фигуры, ведь общество явно за эти пять-шесть лет прошло огромный путь. Это был шок для Лукашенко. Поэтому он и уничтожает все эти ростки гражданского общества в надежде, что этого не повторится», – отмечает историк.
Говоря о политических результатах для страны за эти три года, Александр Фридман подчеркнул, что, во-первых, беларусы в 2020 году продемонстрировали, что гражданское общество в Беларуси рождается, оно существует. И что беларусы жаждут свободы, они переросли Лукашенко.
Также, по мнению нашего собеседника, несмотря на то, что диктатура сохранилась у власти с помощью Москвы, не надо недооценивать и самого Лукашенко. Есть определенная часть беларусского общества, которая по-прежнему на него ориентируется, есть номенклатура, которую он прекрасно подобрал. Она выдержала – и режим Лукашенко не посыпался. Это значит, что стабильность этого режима присутствует.
Наконец, Александр Фридман отметил, что этот путь в три года – ужасный. С одной стороны, считает историк, в 2020 году был момент выборов, надежды, что Беларусь может превратиться в свободную демократическую страну, а с другой стороны, она за это время прошла путь к стране с вагнеровцами, с российскими войсками, участвующими в российской войне против Украины.
«Это ужасный путь, и годы с 2020-го по 2023-й – черный период в беларусской истории. И самое худшее, – говорит Александр Фридман, – что было бы очень хорошо сегодня рассуждать о том, что этот период закончился и вот есть какие-то надежды, позитивные импульсы, позволяющие с определенным оптимизмом смотреть в будущее. Но тут, если серьезно подойти, каких-то таких моментов, конечно, нет. Если трезво посмотреть на ситуацию, то есть ощущение, что этого так называемого дна мы еще не достигли, что еще падать, падать и падать, во всех направлениях – политическом, гуманитарном, экономическом и других. Поэтому оптимизма, к сожалению, на данный момент почти нет…».
«Но, с другой стороны, в этом есть и позитивная черта, ведь если мы уже проговариваем самые плохие сценарии, готовимся к самому плохому, то то, что в действительности произойдет, может быть только лучше того, о чем мы размышляем», – подытожил Александр Фридман.
Вадим Можейко: 2020 год был неизбежен
Координатор экспертной сети «Наше мнение» Вадим Можейко в разговоре отметил, что не сбылся его прогноз о том, что протесты 2020 года будет невозможно загнать, как джина, обратно в бутылку.
«Действительно, протест был беспрецедентным и для Беларуси, и не только для Беларуси. Ведь существует вот эта мировая математика о том, что если 2,5–5% населения вышли на улицу, то этого достаточно для смены власти. К сожалению, беларусский пример – один из тех, который обновил данные и мировую политологию: нет, даже если такое количество людей выйдет, то победа не гарантирована. И это то, что не сбылось».
На такой прогноз, по мнению нашего собеседника, повлиял тот фактор, что «каким бы беспристрастным аналитиком ты ни был, все равно ты остаешься человеком, беларусом, и в 2020 году очень хотелось верить, что действительно все изменилось».
С другой стороны, говорит Вадим Можейко, сбылся его прогноз, что протесты 2020 года безвозвратно изменили Беларусь и беларусскую нацию. Да, протесты были и раньше, «но ни один из этих протестов не имел таких последствий, как в 2020 году, так как действительно зафиксировались изменения беларусской нации, действительно те беларусы, которых мы сейчас видим за рубежом, – это уже совсем не те беларусы, которых мы знали пять лет назад. Это – люди с достоинством, со смелостью, с сильной идентичностью, которые учат беларусский язык, интересуются этим. Люди, до сих пор выходящие с бело-красно-белыми флагами с названиями своих маленьких городов или районов. Это никак не исчезло, даже если они сами в этих городах и районах не живут. Это действительно людей изменило».
«То, чего я точно не ожидал, – говорит наш собеседник, – это, конечно, начала войны. Ведь это то, что стало сильнейшей сменой в нашем регионе, включая и Беларусь. Да, мы все переоценивали российскую рациональность, по крайней мере все прогнозы были, что это будет такая самоубийственная война для России. Но, как мы видим, это не помешало России ее начать и ее вести. Соответственно, мы не ожидали, какие будут последствия для Беларуси: что она станет соагрессором, что в политике возникнет такой фактор, как беларусы в войне».
Несмотря на то, что весь этот контекст сильно милитаризировал беларусов (в первом составе Объединенного переходного кабинета были двое силовиков, появились люди, воюющие за Украину в составе полка Калиновского и других формирований, действуют партизаны внутри Беларуси), они при этом все равно «не склоняются к военному решению беларусской проблемы, как не склонялись в 2020 году, и фактически это настроение сохранилось», отмечает наш собеседник.
На вопрос, стоило ли начинать протесты в 2020 году, глядя на то, куда пришла Беларусь сегодня, Вадим Можейко предложил посмотреть с двух ракурсов.
Первый ракурс – российский. «Если исходить из того, что план России напасть на Украину был не каким-то сиюминутным решением, а чем-то таким, к чему Россия готовилась, то похоже, что в 2020 году мы не могли этого предотвратить. И если бы в 2020 году произошел силовой сценарий, то Россия бы не могла упустить возможности сохранить беларусский плацдарм. И поэтому присутствие российских силовиков, вагнеровцев произошло бы не в 2022-2023 годах, а в 2020 году».
Также Вадим Можейко отметил, что, по его мнению, «2020 год – это как раз то лучшее, что у нас есть. Это очень хорошо позволяет нам объяснять, чем беларусы отличаются от россиян. Тем, чем был 2020 год, мы можем показать, что мы точно не поддерживали режим Лукашенко, его деяний. Россияне этим похвастаться не могут, российская оппозиция не может продемонстрировать, что у них есть или была такая поддержка, как была у беларусских противников Лукашенко. И россияне завидуют».
Второй ракурс, отмеченный Вадимом Можейко, – собственно беларусский: «Мне кажется, есть вещи, которые в жизни стоит делать. Не потому, что тебе гарантирована победа, в общем ни в какой революции победа не гарантирована, а исходя из своего достоинства, своей совести, того, к чему нация созрела. Протест 2020 года в этом смысле был вполне логичным элементом развития того, что происходило в Беларуси все прошлые годы – в очень разных сферах, начиная от беларусизации и заканчивая развитием IT-сектора и частного сектора вообще. В этом смысле вообще невозможно, чтобы не было 2020 года. Это не зависело от воли одного человека, так как точно не Светлана Тихановская спровоцировала 2020 год, а наоборот, это 2020 год спровоцировал те изменения, что произошли в жизни Тихановской. Поэтому 2020 год был неизбежен и, безусловно, он был к лучшему. Пусть революция не победила, но без нее не было бы того позитивного, что есть теперь», – отметил наш собеседник.
Говоря о результатах для Беларуси, Вадим Можейко отметил, что 2020 год стал «одним из определяющих пунктов формирования беларусской гражданской национальной идентичности. Не только этнической национальной идентичности, но именно гражданской. И да, это то, что впоследствии точно будет в учебниках истории».
«Также в краткосрочной перспективе 2020 год стал сломом тренда, – подчеркнул координатор экспертной сети «Наше мнение», – ведь этот естественный процесс развития, вызревания, взросления нации был сломан через колено и, к большому сожалению, Беларусь потеряла в чем-то десятилетие, а что-то потеряла навсегда». К последнему аналитик отнес утрату тех человеческих ресурсов, которыми владела Беларусь, потому что, по его мнению, многие уже не вернутся и не внесут того вклада в экономическое развитие страны, который могли бы сделать.
Наконец, этот период стал для режима необратимым моментом, «когда у Лукашенко была возможность уйти с поста и остаться, может быть, спорной, но отчасти даже позитивной фигурой в беларусской истории».
Кроме того, Вадим Можейко подчеркнул, что если революция не победила в краткосрочной перспективе, это не значит, что результатов не было – «результаты, безусловно, есть».
Роман Шавель / Авер belsat.eu
