В последнее время на Западе все чаще вынуждены признавать, что пока не могут обеспечить Украину всем необходимым для ведения боевых действий, а также констатируют, что Россия переводит свою промышленность на военные рельсы гораздо быстрее, чем ожидалось. Как оказалось, что страны НАТО при всем своем промышленном и технологическом потенциале не смогли гарантировать ВСУ ресурсное преимущество над российской армией? Belsat.eu пытается разобраться в этой сложной ситуации.
Сюрприз от России
Ситуация, в которой оказались Украина, Россия и Запад в конце 2023 года, вероятно, для многих стала неожиданностью. В 2022 году пресса и аналитики часто рассуждали о том, что российская армия близка к исчерпанию своих ресурсов, которые в условиях санкций вряд ли удастся восстановить. Издание The Insider, например, прогнозировало, что уже в конце 2022-го Россия останется почти без снарядов, артиллерии и бронетехники. Reuters со ссылкой на представителя Пентагона сообщал, что боеприпасы у агрессора закончатся в начале 2023 года. Немецкий военный эксперт Маркус Койп говорил, что резервов российской армии хватит максимум до октября 2023-го.
Дефицит военных ресурсов Россия действительно почувствовала. Плотность артиллерийской стрельбы по сравнению с началом активных военных действий снизилась в разы. В марте 2023-го Владимир Путин признал введение «определенных лимитов» на использование боеприпасов. Россия также была вынуждена снимать с хранения и бросать на фронт устаревшую бронетехнику.
Однако никакого коллапса не произошло и осенью 2023 года это стало всем очевидно. По данным западных СМИ, несмотря на санкции, Россия по сравнению с февралем 2022 года значительно увеличила выпуск боеприпасов. В несколько раз превзошло прогнозы и ракетное производство РФ: украинская разведка считала, что россияне смогут производить максимум несколько десятков высокоточных ракет, а потом выяснилось, что только за октябрь они произвели 115 единиц.
Достижения западного ВПК, наоборот, оказались ниже, чем ожидалось: страны ЕС планировали направить Украине 1 миллион снарядов к марту 2024 года, но по состоянию на ноябрь поставили лишь 30% от общего числа и честно признались, что свои обещания выполнить в срок не смогут.
США хоть и значительно увеличили выпуск боеприпасов, но за нуждами войны все равно пока не успевают. Например, в сентябре 2023 года представитель Пентагона объяснял журналистам, что в начале года американская промышленность производила 14 тысяч снарядов ежемесячно, сейчас производит 28 тысяч, а планирует выйти на уровень 100 тысяч в 2025 году. Это при том, что в разные периоды полномасштабной войны Россия выстреливала по украинским позициям от 10 до 60 тысяч боеприпасов ежедневно.
Деньги есть, производства нет
После завершения холодной войны страны Запада исходили из того, что масштабный фронтовой конфликт в Европе просто невозможен, и в соответствии с этим мнением ставили задачи перед своим военно-промышленным комплексом. К новым вызовам союзники Украины оказались не подготовлены: они не имели больших складских запасов и не развивали массовое производство в ВПК.
В первую очередь это касается стран Европы: многие из них не хотели тратить на оборону даже те 2% бюджета, которые считаются минимумом для членов НАТО. Оборонный сектор государств ЕС недофинансировался десятилетиями, сокращалась промышленные мощности и распадались логистические цепочки. Однако и Соединенные Штаты, тратящие на оборону больше всех на свете, не были готовы к специфике большой фронтовой войны: они вкладывали инвестиции в высокотехнологичное оружие, а, например, производству стандартных артиллерийских снарядов не придавали большого значения.
Когда стало понятно, что война в Украине поглощает гигантские объемы боеприпасов и нужно наращивать производство, то страны Запада столкнулись с рядом объективных проблем. Financial Times в марте 2023 года писала о том, что Европа имеет недостаток базовых материалов для снарядов – пороха и взрывчатки, а также компонентов для их производства, например, нитроцеллюлозы. Европейские оружейники заявляли изданию, что на строительство заводов по производству этих материалов потребуется не менее трех лет. Дефицит, в свою очередь, влияет и на стоимость производства снарядов, цена на которые после начала войны подскочила на 20%.
«Военное производство – очень долгий процесс, – объяснял в интервью «Медузе» немецкий военный эксперты Нико Ланге. – Даже если у меня есть деньги, я не могу взять и купить миллион боеприпасов – для этого нужно создать новую фабрику, нанять людей».
«А была ли когда-нибудь реалистичной поставленная цель в один миллион [снарядов]? Деньги есть, но нужно еще и производство», – сетовал в ноябре 2023 года немецкий министр обороны Борис Писториус.
По официальным данным, Евросоюз в этом году все-таки сумел нарастить мощности по производству боеприпасов примерно на 20–30%. Однако европейская промышленность, скорее всего, могла быть более эффективной.
Симбиоз осторожности, бюрократии и неправильных прогнозов
На соответствующие результаты, вероятно, повлияли не только объективные, но и субъективные факторы. Например, ошибочные прогнозы. Сначала в затяжную войну никто не верил, потом на Западе преобладали завышенные ожидания от украинского контрнаступления. Все это заставляло западные правительства и производителей оружия осторожничать: если война скоро закончится, то новые промышленные линии начнут простаивать, ведь боеприпасы и техника в таких объемах просто никому не будут нужны.
Как следует из большой статьи Bloomberg, которая была опубликована еще летом, производители оружия и европейские власти обвиняют друг друга в нынешней ситуации. Предприятиям ВПК нужны долгосрочные контракты, они хотят прямую финансовую помощь для расширения производства или предоставление приоритетного доступа к энергоресурсам. Правительства, в свою очередь, считают, что поскольку производители оружия хорошо зарабатывают на войне, то они должны брать на себя и риски, самостоятельно инвестируя в развитие своей отрасли. Кроме того, не все европейские банки хотят кредитовать ВПК, так как считают, что это плохо скажется на их репутации.
Наряду с отсутствием долгосрочных гарантий, нехваткой персонала и комплектующих развитие европейского ВПК тормозят бюрократические препоны. Нормы стран ЕС предусматривают сложнейшие процедуры контроля и одобрения военных заказов. Например, в Германии любой оборонный заказ свыше 25 млн евро (мизерная сумма в условиях большой войны) нужно проводить через парламент, обращает внимание Bloomberg.
Полной переориентации европейского ВПК на Украину также не произошло. Интересные данные в ноябре 2023 года огласил верховный представитель Евросоюза по делам внешней политики Жозеп Боррель: оказывается, европейская промышленность до сих пор экспортирует в третьи страны около 40% произведенных боеприпасов. «Возможно, нам стоит попытаться направить эту продукцию на приоритет номер один – то есть Украину», – предложил Боррель на 19-м месяце полномасштабной войны. Однако просто приказать частным производителям оружия переориентировать свой экспорт на Украину европейские власти не могут: предприятия ВПК нужно в этом заинтересовать и убедить.
Кроме того, проблема заключается в том, что централизованной оборонной промышленности в ЕС просто не существует: ключевые вопросы решаются все-таки на национальном, а не общеевропейском уровне. «Мы не можем работать друг с другом так плотно, как должны», – сетовал недавно генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг.
Эффект авторитаризма
Почему Россия на данном этапе справляется с ресурсными вызовами успешнее?
Во-первых, стартовые позиция в плане у России и ее противников были разные, ведь Москва действительно к войне готовилась. Россия в наследство от СССР получила большой арсенал оружия, который в годы правления Владимира Путина постепенно пополнялся. Например, по подсчетам эксперта по безопасности Павла Лузина, накануне полномасштабного вторжения Россия могла производить в год до миллиона боеприпасов и в общей сложности имела на складах около 15 млн снарядов. Фактически в 2022 году российская армия воевала за счет своих запасов, которые казались просто бездонными, а ВСУ почти сразу столкнулись со «снарядным голодом».
После начала полномасштабной войны, по разным оценкам, производство снарядов в РФ могло выйти на уровень 1,5 или даже 2 млн в год – в том числе благодаря тому, что в западных санкциях удалось найти дыры и наладить поставки необходимых компонентов через третьи страны. Плюс Россия получает помощь от своих союзников, которые также имеют большие складские запасы со времен СССР. По данным СМИ, только в 2022 году Беларусь поставила российской армии 131 тысячу тонн боеприпасов. А осенью 2023 года Северная Корея передала России более миллиона артиллерийских снарядов. Цифры впечатляют: получается, что КНДР поставила со своих складов России больше боеприпасов, чем в этом году направили Украине весь Евросоюз и Великобритания.
Во-вторых, там, где демократические правительства вынуждены убеждать и искать компромисс между различными группами интересов, Кремль может действовать произвольно и не давать никому отчетов. Россия, как авторитарная страна, не имеет проблем с централизацией производства и резким расширением военных расходов за счет благосостояния своих граждан. Если проанализировать данные из открытых источников, можно прийти к выводу, что Россия тратит на войну гораздо больше, чем Запад направляет на поддержку Украины. Причем объемы растут бешеными темпами: в 2023 году оборонные расходы РФ увеличились на 60%, а в 2024-м – на 68%. В целом в следующем году Кремль планирует направить на оборонную сферу почти 30% всех бюджетных расходов или около 6% ВВП.
Вместе с тем, успехи России в накоплении ресурсов не должны вводить в заблуждение. На самом деле, дальше ситуация может кардинальным образом измениться, если США и Европа все-таки сумеют реализовать свой огромный промышленный, технологический и финансовый потенциал. Однако как показывает опыт 2022–2023 годов, для этого нужны время и политическая воля, чего Западу не всегда хватает.
Глеб Нержин / ИР belsat.eu
