Израильская репатриантка: не вижу причин, чтобы я снова смогла свыкнуться с жизнью в Беларуси. Это как эмигрировать снова
Израильские репатрианты, приехавшие на историческую родину из Минска более трех десятков лет назад, даже во время военных действий на Ближнем Востоке считают, что Беларусь – самое опасное для евреев место жительства. События последних месяцев не вызвали у них всплеска ностальгических эмоций и желания поехать в «мирную и спокойную» Беларусь. Об отъезде из Минска, адаптации на новом месте и сегодняшней жизни в Израиле мы поговорили с Аллой Певзнер.
С Аллой Певзнер мы знакомы очень давно. Мой отец жил в одной комнате в институтском общежитии с ее отцом Михаилом, а также другими ребятами еврейской национальности – Максом Шапиро и Валерием Вайнбергом – во время обучения в Минском лесотехническом институте [сейчас Беларусский государственный технологический университет, – прим. «Белсат»]. Мы сохранили дружбу на всю жизнь, и хотя сейчас они и находятся за пределами Беларуси, мы продолжаем оставаться в постоянном контакте. Особенно сейчас, когда очень переживаем за их безопасность. Алла охотно пошла на разговор, который мы начали с событий 35-летней давности.
– В Минске ты вышла замуж, но через пару лет после этого решились всей семьей – вы с мужем, родители, бабушки-дедушки – на переезд на историческую родину. Помнишь, как это было и почему?
– Прекрасно помню. В 1989-1991-м для этого созрели объективные причины. Невыносимо сложной сделалась экономическая ситуация, но еще страшнее была экология. Мой муж – ликвидатор, служил в химических войсках в 1986 году в 30-километровой зоне. Было неспокойно и за его будущее и за будущее дочери. Надежд на то, что восстановление здоровья Миши будет проходить успешно в «загрязненной» Беларуси даже при довольно достойном уровне медицины как-то не возникало. Это мы еще не знали, что Лукашенко, в отличие от руководителей России и Украины, лишит чернобыльцев-ликвидаторов бесплатных медикаментов, льготных кредитов на жилье, скидок на коммунальные платежи, бесплатного проезда да и самого статуса «ликвидатор», оставив термин «пострадавший». Поэтому здесь мы угадали. В Израиле мужа не было за что льготировать, но к нашему большому удивлению здесь организовался Союз ликвидаторов, во главе которого стал человек, которому были небезразличны судьбы чернобыльцев, и в начале 2000-х был проведен даже Закон, который поддерживал эту категорию граждан. Государство Израиль стало пожизненно выплачивать ежегодные «оздоровительные» плюс, согласно этому Закону, предоставлялись льготы на первоочередное получение социального жилья, либо участие государства в оплате жилья съемного. К 30-летию аварии на Чернобыльской АЭС муж получил даже медаль «За мужество». Теперь он имеет очень хорошую работу в IT.
– Но ведь переезд был, несомненно, связан не только с огромными ежедневными беспокойствами, но и с утратой имущества…
– Мы решили, прежде всего, что такой шаг в ситуации был единственным выходом. Хотя знали, что оставим государству две неприватизированные квартиры, гражданство, стаж, чернобыльские льготы. До отъезда нужно было еще в Минске жить и понемногу отправлять багаж на три семьи. Распродали все, что было возможны, даже пуговицы и гвозди на рынке. Потому что выезд требовал немалых затрат. И у нас там не осталось ровным счетом ничего!
– То есть прилетели вы в Израиль не с большими деньгами, хотя бы на первое время?
– Трудно в это поверить, но у нас после всех расходов оставалось только $22 на всю семью. Особенно это было ощутимо для того состава, в котором мы приехали (4 инвалида, ребенок 2,5 года и 1,5 трудоспособного человека). Но мы уезжали навсегда без мыслей о возвращении. И выбора у нас не было. Тогда еще не было и интернета, через который мы могли бы связываться с друзьями или родственниками, которые оставались в Беларуси, либо выехали в другие страны. Это был ужасный стресс для всех, настоящий шаг в неизвестность. Чужой менталитет, абсолютно непонятный язык. И мы понимали, что надо как-то и нам выживать: учить язык, питаться, снимать жилье, решать сложные медицинские вопросы и с нами молодыми, и с людьми старшего возраста, один из которых был прикован к постели. Поэтому приходилось хвататься за все, что давало возможность хоть как-то приобретать продукты и снимать квартиру тремя-четырьмя семьями. Так называемой «корзины помощи», которую выдали, хватило на полгода оплаты жилья при условии совместного проживания трех семей. Но на улице солнышко, вокруг пальмы, зелень, цветы, улыбчивый и отзывчивый по отношению к нам народ, который должен был стать для нас ментально близким. Хотелось жить и надеяться на чудо, которое позволит выкарабкаться на поверхность и стать частью этой земли. Соответственно и патриотами этой маленькой, но гордой страны. На сегодняшний день мы такими стали, приняв историческую родину со всеми ее плюсами и минусами, полюбив ее без условий и с благодарностью, что она приняла нас и со временем дала возможность стать свободными и дышать полной грудью.
– Каково ваше положение сейчас, если войну вывести за скобки?
– Ну тут, конечно, не Швейцария. Однако вернуться в Беларусь мысли никогда не возникало. Хотя там у меня осталось много друзей. Но я понимаю, что ментально мы давно не там. Хорошо знаю, что там «37-й год». Очень переживаю за маминого брата. О нем ничего не известно. В свои 75 лет он четвертый месяц в тюрьме, при том, что очень много полезного сделал для экономики Беларуси. В любом случае, абсолютное большинство считает, что жизнь здесь, в Израиле, для евреев более безопасна, чем в любом другом месте. Особенно после начала антиизраильских протестов в мире. Даже те, кто работает здесь на уборке квартир или офисов никуда и не двинулись после 7 октября. Хотя трудно людям, которые не знают иврита. Они не понимают ни ментальность народа, ни специфику страны. И интерпретируют все неправильно. Но нереально приехать и надеяться на все и сразу.
– При этом, как ты говоришь, не много общения имеешь с другими людьми уже лет 20 как. Тебе, мужу не интересно заводить новые знакомства или жизнь в Израиле более закрытая, чем та, которая было у нас в Минске, когда мы накрывали большие столы человек на 30 и дружили всю жизнь?
– Для этого нужно иметь определенные условия. С возрастом люди больше уходят в свои семьи, которые здесь довольно большие. Здесь, в отличие от тех же США или Канады, где тоже много наших, люди более открыты для общения. Но все и везде зависит от особенностей собственного характера. В смешанных семьях тоже все не однозначно. Но, чем люди моложе, тем им проще. Среди молодежи разница в менталитете более размыта. Нам, тем кому за 50, приходится жить под грузом собственного жизненного опыта, который не всегда дает возможность расслабиться. Я абсолютно уверена, что если бы я приехала не в 25, а, скажем, в 15, то имела бы гораздо более лучшие предпосылки для жизни и понимания.
– А в Беларусь совсем не тянет?
– Я была в 2001 году. Хотелось бы еще раз приехать и показать дочке и внуку страну, в которой родилась и какую дочь, конечно, не помнит. Но сейчас совсем не хочется. Да и не может быть в нашем случае. Не вижу причин, чтобы я снова сумела свыкнуться с жизнью в Беларуси. Это как эмигрировать снова. Мне одного раза хватило. Сейчас обжились здесь, хотя хотелось бы и большего. Россияне, которые приехали сюда давно и заработали пенсии в России, имеют какой-то доход. Это хоть и «копейки», но репатриантам из Беларуси, даже тем, кто проработал там большую часть жизни (как моя мама, у которой трудовой стаж был 30 лет) не перепадает вообще ничего. И тут пенсию не заработала. Она получает социальную помощь на аренду квартиры и материальную поддержку по хозяйству (по состоянию здоровья). У нее социальное жилье, которое субсидируется государством на длительный срок (пожизненно). Хотя это не для всех и не всегда. Каждый случай индивидуален. Но любой человек имеет возможность найти себе вариант, который наиболее подходит в зависимости от возраста, состояния здоровья и состава семьи. В Беларуси как-то все в общем, централизованно, для всех одинаковые правила.
– Что-то поменялось в твоем мировоззрении за эти три десятка лет жизни здесь?
– Все изменилось кардинально. Это Восток –дело тонкое. Сюда приехали люди из разных стран, все необычайно перемешано. Когда у нас не было войны, мы очень переживали за Украину, были в шоке, все слушали, волновались за людей. Теперь, когда эта дрянь пришла и к нам, меня интересует только происходящее здесь. Ну и то, что в Беларуси, конечно. Там у нас осталось много друзей.
– Для меня лично – все люди одинаковые. Независимо от национальности. Всегда хочется, чтобы они по всей планете жили самодостаточно и безопасно. А как у вас там: есть ли ненависть к соседям, откуда пришла очередная беда?
– Ненависть существует к тем людям, точнее, нелюдям, гадким, необразованным, которые хотят вломиться в твой дом, уничтожать, разворовывать все, что тобою с любовью построено и создано тяжелой работой. Потому что сами толком не живут и вообще не ценят само понятие «жизнь», не давая этого и другим. Впрочем, и в Беларуси, насколько мне известно, почти такая же ситуация. Только здесь нас атакуют радикальные исламисты из-за границы, а там своих же соотечественников пытают радикальные лукашисты. И нам здесь, и им там – неспокойно каждый день. Поэтому ежедневно и молимся за себя и за них!
Александр Путило / ВВ belsat.eu
