«Белорусы за этот год прокачались в жанре абсурда». Михаил Зуй – о юморе в трагическое время
«ЧинЧинЧенэл» имеет своего кандидата на «Евровидение»: 1 апреля команда проекта выпускает клип на новую песню «Дзекаць і цекаць». «Нячэсныя» музыканты уже оценили композицию на секретном прослушивании и спрогнозировали, что она будет однозначно «заедать» на языке. Впрочем, еще посмотрим, достигнет ли «Дзекаць і цекаць» успеха «Шчучыншчыны».
Тем временем свободный купаловец и один из чинов Михаил Зуй рассказал «Белсату» о юморе в трагическое время, с чего сейчас не посмеешься и как чиновники сливаются со стеной.
– До смеха ли вам сегодня?
– Конечно, сейчас самое время, чтобы смеяться, потому что это в некотором смысле спасение: с юмором реальность не кажется такой страшной. К тому же он помогает что-то осмыслить и посмотреть даже на трагическую ситуацию из другой точки. Смеяться надо обязательно, ведь если мы не будем смеяться, значит мы слабые, мы проиграли и все прах.
– После августа были такие моменты, когда вы не могли ни шутить, ни смеяться?
– Как раз в августе. У нас тогда были большие сомнения, выдавать ли в «ЧинЧинЧенэл» заранее снятые видео, так как казалось, что людям совсем не до того. А потом я их посмотрел – и определенные страхи меня отпустили. Мы обсудили и решили выпускать: может, на кого-то они окажут такой же эффект. Конечно, периодически ничего не хочется, но природа наших шуток в том, чтобы реагировать на то, что нас злит и раздражает. Для нас это даже не юмор, а просто другой взгляд.
– Изменилось ли качество юмора в новой реальности с ее вызовами?
– Юмора вообще стало больше: за год появилось много юмористических проектов, и все они так или иначе реагируют на происходящее. Кажется, любое творчество, любое высказывание ты оцениваешь по тому, как это согласуется с событиями на улице. Сферический вакуум мог быть разве что в начале прошлого года. Теперь французская комедия ситуаций не затронет меня от слова «абсолютно». Успоминаются купаловцы: не то чтобы мы намеренно хотели делать что-то сверхактуальное, просто нас волнуют какие-то вещи, и мы на них реагируем. Как в семье. Если случается что-то ужасное, пока проблема не решится, они не могут нормально съездить в отпуск.
– В процессе увольнения из Купаловского в коллективе шутили?
– Конечно! Например, когда в театр пришли какие-то люди, начали там разбрасывать бутылки и снимать это. Я не испытывал никакого возмущения, мне было просто смешно от того, как все это бездарно.
– Где в сегодняшней действительности вы находите смешные моменты?
– Их и искать не надо, они сами нас находят. Проблема, наоборот, в том, чтобы выделить то, о чем пошутить. Действительность даже более абсурдна и смешна. Если такое рассказать, тебе не поверят: это уж слишком, так не бывает. Белорусы за этот год прокачались в жанре абсурда, но приходится ходить по краю. Теперь крутят гайки, и ты не понимаешь, как может быть использовано любое твое слово. С другой стороны, это тебя освобождает, ведь если к любому слову могут придраться, шутить можно с того, что тебя на самом деле волнует.
– А с чего, что сегодня происходит, не пошутишь?
– Со страданий людей, которые за решеткой, которые потеряли близких навсегда либо на время. Но можно пошутить или, скорее, поиронизировать – это такая сатира – с оценки этих страданий людьми от государства, как они все это оправдывают. Многие вещи и высказывания уже просто не вызывают ни гнева, ни юмора – их хочется только проигнорировать.
– Как вы с Дмитрием Есеневичем придумываете свои сюжеты и сколько в них импровизации?
– Импровизация минимальная, есть только пару выпусков, где мы делаем стримы и там уже несем пургу от сердца. Другое дело, что зачастую, когда не можем что-то придумать, мы включаем диктофон и начинаем импровизировать, и в итоге это почти в таком виде идет в выпуск. Мы с Димой живем рядом и иногда ходим по району, пока что-то не найдем, хотя даже не знаем, что ищем. Иногда мы боимся, чтобы наши шутки не взяли на вооружение. Когда снимался фильм «Чинчин в стране чудес», мы подумали, что костюмы Деда Мороза и Снегурочки надо изменить. И на следующий день прочитали в новостях, что где-то там действительно списали красные и белые новогодние костюмы.
– Знаю, что во время съемок вас иногда принимают за настоящих чиновников.
– Мы как-то снимали, а Дима Тумасов, играющий нашего охранника, попросил какого-то парня обойти вокруг, потому что здесь съемки. Тот разговаривал по телефону и говорит: «не дают пройти чинуши гребаные». Первый выпуск мы делали у МАЗа, и там много чего наслушались, когда люди выходили со смены, мы чувствовали нелюбовь прямо в атмосфере. Для одного из выпусков Дима будто снимал демонстрацию и потом рассказывал, что физически чувствовал вражду людей. К нему несколько раз подходили и спрашивали: «А что ты здесь делаешь?» Его там чуть не смолотили, спасло то, что он поднимал байку, а там майка «Я/Мы купаловцы». После какого-то нашего выступления к Диме Есеневичу подошли несколько мужиков и начали выговариваться: «Такие, как ты, мне всю жизнь портили, я ходил по этим кабинетам, а мне говорили, что мне делать, как мне работать».
– Как вам опыт выступлений во дворах?
– Даже те, кто не знал о «ЧинЧинЧенэле», сразу понимали, что это прикол, хотя некоторые нас воспринимали всерьез. Но это были великолепные, лучшие выступления, и у людей была возможность выразить что-то будто бы в глаза чинушам. Мы словно выходили на диалог и отвечали на вопросы народа. Самые острые вопросы, естественно, обходили и говорили: «Обращайтесь в письменном виде в службу «Одно окно», и вам в течение двух месяцев ответят».
– Есть ли сегодня хороший юмор на стороне официальной культуры?
– Извините, но все их попытки выглядят в стиле «а я тоже так могу». Юмор той стороны отталкивается от нас, мне иногда кажется, что определенные вещи создаются прямо в пику нам. Как черная магия, хотя это и некорректный пример, не пишет свою молитву, а предлагает прочитать христианскую задом наперед. YouTube в качестве рекламы показывает мне новый клип группы «Галасы ЗМеста» – ничего против них не имею, кроме того, что они выступали в Купаловском с не очень хорошим репертуаром, но все это не смешно. Я почти уверен, что люди, которые создают этот юмор, сами не смеются. Может, они и говорят друг другу: «Как классно мы их потроллили», – но сами не смеются. Данелия рассказывал, как они с Резо Габриядзе работали над сценарием «Мимино»: они так хохотали, что не могли писать. Мы руководствуемся тем же принципом. У нас хорошо получается, когда мы сами смеемся, потом успокаиваемся, потом снова смеемся и на следующий день снова смеемся. Та же «Шчучыншчына»: мы все напевали мотив и понимали, что это химическое оружие.
– Юмор может быть оружием?
– Это такое оружие, которое работает не на разрушение противника, а на подкрепление своих собственных сил.
– Какие у вас с Дмитрием любимые чиновники?
– Когда мы начинали создавать своих персонажей и придумывали какие-то фразы и обороты, думали, откуда мы все это берем. И потом поняли, что оно появляется просто из воздуха.
Ведь мы сорок лет живем в этом мире, где ты изначально не прав и сразу в чем-то виноват и что-то должен – поликлинике, ЖЭСу, всем. Это, кажется, уже наш культурный код, ты приезжаешь из-за границы и физически чувствуешь, как на тебя кладется бетонная плита. Поэтому у нас нет любимых персоналий – имя им легион. «ЧинЧенЧенэл» – это не про человека, а про систему.
– У вас есть гомерически смешная придумка в одном из эпизодов, что чиновники сливаются со стеной.
– Мы сами очень полюбили эту сцену. Когда мы ее придумывали, шли от логики мировосприятия наших персонажей. Октябрьская улица с ее муралами, западной стилистикой, все пестрое им не нравится. Они любят понятное и привычное. Вот серая стена – это их мир. И он уходит, эти хтонические изменения происходят прямо сейчас, время этих чиновников ушло, они больше не эффективны и ничего не могут создавать. Мне кажется, рано или поздно они действительно растворятся в этой стене, а с нею потом тоже что-то случится.
Беседовала Ирена Котелович/АА, belsat.eu
