В пятую годовщину теракта «Белсат» пообщался с людьми, которые находились в тот момент на станции «Октябрьская».
«Вы сказали,меня аж затресло, потому что это всё ещё живое. Это невозможно забыть», – взволнованно отвечает Наталья.
Всё же очевидец трагедии, методист и педагог Наталья Агейчик согласилась поговорить об изменениях в своей жизни, которые наступили в результате того трагического вечера. 11 апреля 2011 года она, как всегда, возвращалась с работы. Городской институт развития образования находится в переулке Броневом. Ехать нужно в Чижовку. На Октябрьской станции она пересаживается на «красную» линию метро. Наталья Навомировна вспоминает, что тогда по дороге ее догнала учительница, одна из группы тех, для которых она читала лекции.
«Мы ехали, разговаривали. Подъезжаем к «Октябрьской». Я стояла спиной к выходу. Если народу много, я обычно делаю шаг назад на перрон. А тут я замедлилась – это меня, наверное, и спасло», – рассказывает Наталья Агейчик.
Сначала ослепила яркая вспышка.
«Промелькнула мысль, что на станции короткое замыкание, – говорит пострадавшая. – Потом будто со всей силы ударили по ушам. Я почувствовала, что меня горячим воздухом подняло и отбросило в середину вагона. Я упала на людей. Сразу наступила темнота и тишина».
Когда стал возвращаться слух, Наталья услышала: «Это взрыв! Выходите из вагона!». Аварийное освещение было очень тусклым, видимость – не более полутора метра.
«Идти первой было страшно. Я подождала, пока стали выходить люди», – говорит женщина.
Вместе с коллегой-учительницей она стала искать выход. Госпожа Наталья описывает подробности дороги на поверхность со слезами на глазах.
Поскольку эскалатор выглядел разрушенным, пришлось двигаться в сторону, где был взрыв.
«Я не представляла, что можно воочию увидеть столько людей с оторванными ногами! – вспоминает женщина. – Девушка опиралась на колонну. Я по ее губам прочитала: «Помогите!». Мне помочь хочется, а внутренний голос приказывает: «Ищи выход!».
К ним подбежал парень с криком: «Посмотрите, что у меня ?!» У молодого человека шла кровь из уха. На втором пути показались огни поезда.
«Глупая мысль возникла: сейчас он придет, можно будет сесть и уехать», – говорит Наталья Агейчик. Поезд снизил скорость и прошел без остановки, как последняя надежда.
«Я достала телефон позвонить маме, ведь она знала, что в то время я должна ехать. Думаю, вот сейчас наберу, скажу, что все в порядке, а вдруг снова взрыв?.. Выйду и тогда позвоню», – вспоминает собеседник.
Когда женщины вышли из подземки, принялись вытирать лица влажными салфетками. От пепла черным было все.
Коллега Натальи позвонила мужу, чтобы тот их забрал. Поскольку проспект уже был перекрыт, он попросил подойти к цирку. Из ресторана рядом вышли сотрудники, пригласили женщин зайти, дали салфетки, мыло, провели в туалет.
«Когда я села в машину, началась истерика, которая не прекращалась дней 10. Постоянно плакала», – говорит Наталья.
В тот вечер ее навестила подруга с мужем-афганцем. Когда тот услышал рассказ про трупы, людей, у которых ниже колена нет ног, сказал: «Ты сегодня на войне побывала».
Наталье Агейчик поставили «легкие телесные повреждения, не повлёкшие за собой вреда здоровью». В область виска попал осколок стекла, который она заметила уже дома. У женщины сместились кости в ушах. Также случился гипертонический криз.
Месяц потерпевшая лечилась в Центре пограничных состояний.
«Как педагог, я знакома с психологией. Я понимала, что сама не справлюсь и позвонила на горячую линию за помощью терапевта. Я очень благодарна людям за собранные средства, а также денежные выплаты», – рассказывает женщина.
Сразу после происшествия она пользовалась исключительно наземным транспортом. На метро поехала только с третьей попытки. Правда, тогда она одела солнечные очки, так как из глаз катились слезы.
«Первые года два, когда я заходила в транспорт, смотрела, где молотки и запасной выход. В помещениях также обращаю внимание, где находятся выходы. Теперь я знаю, что нужно делать, если что-то случится», – рассказывает о печальном опыте пострадавшая.
Но самые важные изменения в жизни героини после взрыва 11 апреля были впереди.
«Я пошла работать в школу, потому что мне захотелось видеть результаты своей работы. В любой момент может случиться что угодно. Я понимала, если я не сделала тот шаг на перрон, который мог стать роковым, значит что-то еще я не доделала», – считает Наталья Агейчик.
После больничного методист высшей категории уволилась из Института развития образования, а с 1 сентября уже преподавала в начальных классах в обычной городской школе.
«Там после лекций учителя благодарили, говорили, что пользуются моими пособиями, детям нравится, – объясняет учительница. – После выходных я прихожу в школу, ко мне с радостными криками бегут второклашки обниматься. Где еще такое может быть?.. Чувствовать, что ты что-то даёшь, и можешь это увидеть…»
После трагедии в метро наша героиня стала выращивать цветы, чего раньше у неё дома никогда не было.
«Как психолог мне объяснила, таким образом произошла компенсация: визуальная картинка взрыва заместилась картинкой красоты, – делится Наталья. – Теперь я могу уверенно говорить, что есть жизнь «до» и «после».
На суде Наталья была лишь однажды. Появилась возможность поехать в санаторий – женщина написала заявление, чтобы дело рассматривали без неё.
«Мое субъективное мнение: в Коновалове я увидела циничного человека. А Ковалёв выглядел как напуганный мальчик, который попал в что-то страшное и не понимает, почему», – говорит женщина.
Кто бы это ни сделал, простить виновных было тяжело. «Если бы не психологи, то я из того состояния не вышла бы», – признается она.
Женщина рассказывает, что недавно стал скандалить ее сосед-алкоголик. Так та быстро поставила его на место. «Он мне:« Ты что не боишься?» – «Нет, не боюсь. Я смерть видела», – подытоживает уроки жизни женщина.
Студентка-заочница из Дятлово Юлия Боярская в тот вечер возвращалась с занятий. Зашла в третий вагон – на станции что-то взорвалось.
Юлия получила легкое сотрясение и баротравму уха. Месяц девушка лечилась в больнице в Минске и еще три года проходила курс реабилитации. Через год она закончила университет и сейчас работает экономистом в родном Дятлово. Она говорит, что первое время боялась ездить в метро, но теперь, когда бывает в столице, подземным транспортом все же пользуется.
«Я не жалею ни о чем. Нет такого, чтобы я кого-то обвиняла. Просто это какой-то урок, – рассуждает Юлия. – Я стала более радостно относиться к жизни».
«Некоторые не хотят вспоминать, а я считаю, чем больше рассказываешь, тем тебе самой легче», – начинает разговор Татьяна, стройная брюнетка с эффектной внешностью.
Пять лет назад она работала в фирме, которая находилась на улице Смолячкова. Рабочий день закончился в 17.30. Вместе с девушкой-коллегой по дороге к метро они забежали в «Евроопт». На станции «Площадь Якуба Коласа» они запрыгнули в первые двери третьего вагона: коллега спешила забрать ребенка из садика.
«Первое, что помню: разорвался наушник в вухе, – говорит Татьяна. – В вагоне лопнула лампа. Засыпало стеклом. Запах расплавленных проводов, пластика, гари. Везде туман. Сработала какая-то сирена, или это просто в моих ушах завыло».
Двери вагона заклинило. Их стали открывать вручную. Как только они поддались, люди повалили из вагона. Очевидец вспоминает, что кто-то упал. Один мужчина поднял того человека и вытолкнул, иначе его просто затоптали бы.
Татьяна рассказывает, что обычно ее стиль – джинсовая-спортивный. Но в тот день она одела новые платье и туфли, которые разнашивала, так как готовилась в скором времени к юбилею.
«Я помню, как было некомфортно в той одежде, – говорит Татьяна. – Вся подошва, каблуки, замша были в крови. Своей или чужой?.. Потом вещи описали, попросили оценить материальные потери. Как это можно подсчитать?.. Я указала приблизительную стоимость и сожгла ту одежду за городом. Даже не переживаю из-за этого».
На перроне она потеряла коллегу. Стала искать выход одна.
«Я чувствовала, что шла по чем-то мягком. Трупы? Вещи? Разбросанные сумки? Через дымовую завесу видно не было. Выходить наверх было страшно. Вдруг там еще хуже… », – говорит Татьяна.
Девушка обмотала лицо палантином и пошла через туннель между станциями. Держась за стену, она вышла на Купаловской. Татьяна все еще ничего не слышала, но решила позвонить сестре. «Мы были в ссоре, но почему-то ей я набрала первой, – вспоминает пострадавшая. – Я сама даже не думала, что в стрессовой ситуации поведу себя решительно. Моя коллега была в панике: она одна ребенка воспитывает. Я больше за неё переживала». Татьяна решила ехать к родителям, в район Автозавода.
«Меня никто не хотел брать в такси, потому что я была грязная! Я не знаю, почему потом говорили, что все всем помогали! Один таксист согласился и содрал с меня 200 тысяч. Что-то он говорил все время, но я все еще не слышала», – говорит женщина.
«Ежегодно 11 апреля я покупаю цветы и иду на «Октябрьскую». Одна боюсь –прошу сходить со мной кого-нибудь. Для меня это как второй день рождения. Только очень страшный», – говорит Татьяна.
Как и в историях других пострадавших, тот день многое изменил в ее жизни.
«Не скажу, что я была мягкой, но с этого дня я стала более замкнутой. Убрала из жизни ненужных людей. Избавилась от вредной привычки. Сменила работу. Стала интересоваться психологией», – перечисляет Татьяна.
Женщина участвует в танцевальном коллективе. Часто они устраивают благотворительные выступления в детских домах.
По делу взрыва Татьяна посетила первые 5 судебных заседаний.
«Для меня это выглядело, как кукольный театр. Те два загнанных мальчика… Не у меня одной такое чувство осталось, – говорит Татьяна и добавляет: – У меня нет чувства обиды на виновных, Бог им судья».
Наша собеседница говорит, что не хочет жить с озлобленностью, а также строить долгие планы, которые могут разрушиться в любой день.
«Я помню, как я радовалась, что я просто живу! – на глазах Татьяны появились слезы. – Я ложусь спать и понимаю, что еще один день я прожила. Именно прожила, а не просуществовала!»
В тот день пары у студента Алексея Шушпанникова закончились в 15.30. Однако парень почему-то не хотел домой. Из университета, который в районе Площади Победы, он вышел ближе 18 часов. На Октябрьской он как всегда делал пересадку на Автозаводской линии. Когда прогремел взрыв, Алексей был на эскалаторе.
«Я такой человек, у меня паники никогда нет, – сдержанно рассказывает парень. – Не было видно ничего. Я упал, ударился коленом. Стал выбираться на поверхность».
Первое, что он сделал, позвонил матери. На правое ухо он совсем не слышал. На следующий день ему стало хуже, и он обратился в больницу. Полтора месяца Алексей провел в стационаре. У парня была баротравма II степени с левой стороны, с правой – III степени.
«Повезло, что слух в общем восстановился. Когда погода меняется, болят уши, когда ветер – тоже. Поэтому я все время в наушниках», – говорит Алексей.
Как и многие из пострадавших, первое время парень пользовался исключительно наземным транспортом. В какой-то момент просто заставил себя поехать на метро. Благодаря мальчишеской закалке сделать это удалось с первого раза.
Парень говорит, что к судебным заседаниям у него интереса не было.
«После этого я стал больше ценить каждый день и каждый час, – подводит выводы Алексей. – Я спокойно отнесся ко всему. Случилось и случилось. Значит, так надо было».
Работая над материалом, belsat.eu обзвонил два десятка пострадавших от взрыва 11 апреля. Многие отказывалась вспоминать события того вечера или говорили, что уже ничего не помнят.
«Слава Богу, живы. Здоровье уже не то, но с этим можно жить. Я ежедневно езжу в метро и вспоминаю. Ни разу не было, чтобы не вспомнила. Спасибо, что помните, но говорить об этом не хочу», – ответила нам женщина.
ХМ, belsat.eu