Сергей Наумчик: в 94-м мы предупреждали, что институт президентства в условиях нашего общества неизбежно приведёт к диктатуре

Фото svaboda.org

Бывший депутат Верховного совета, а теперь сотрудник «Радио Свобода» Сергей Наумчик в интервью для belsat.eu делится своим видением ситуации вокруг референдума-96, а также говорит о журналистике и пропаганде в Беларуси.

«Когда Лукашенко выступал на телевидении перед референдумом-96, у него дрожали руки – и было из-за чего»

– Мечислав Гриб говорит, что Верховный Совет юридически не мог отказать Лукашенко в референдуме, и вопросы редактировать полномочий не имел. Затем бывший депутат Верховного Совета Павел Знавец написал статью, где сказал, что Гриб не прав, и Верховный Свет и Конституционный суд могли всё предотвратить. На чьей стороне правда?

– Думаю, на Гриба влияет комплекс вины за референдум 1995 года. Весной 1995-го, когда Гриб был председателем Верховного Совета, он говорил то же самое по поводу предложения Лукашенко провести референдум об изменении государственной символики, ликвидации статуса белорусского языка как единственного государственного, праве президента распускать парламент и экономической интеграции с Россией. В тех предложениях Лукашенко было прямое нарушение некоторых положений Конституции, однако Мечислав Иванович говорил: мы не имеем права ничего менять в формулировке вопросов, должны только назначить дату референдума.

Должен напомнить, что в 1992 году ничто не помешало большинству депутатов (в том числе и Грибу) отказаться от назначения референдума за досрочные выборы, за который активисты БНФ собрали более 440 тысяч подписей. Тогда аргумент «Верховный Совет должен только назначить дату» – они не воспринимали. В 95-ом понадобилась голодовка депутатов, их избиение, чтобы референдум в итоге был нелегитимным. Между прочим, Гриб как председатель ВС и пальцем не пошевелил, чтобы привлечь к ответственности организаторов избиения депутатов.

Здесь важно помнить, что парламент – наивысшая ветвь законодательной власти. И если глава одной ветви власти вынес сомнительное предложение – обязанностью другой ветви власти было не допустить ее реализации. В принципе, тогда, осенью 96-го, депутаты ВС так и делали – были собраны подписи для импичмента Лукашенко.

В ноябре 96-го импичмент Лукашенко был вполне реальный – до сих пор за ним было избиение депутатов, «белые пятна» в газетах, брутальный разгон “весны-96”. Наконец, Конституционный Суд признал антизаконной целую кипу его указов. Несколько генералов и полковников заверили, что их подчиненные способны арестовать Лукашенко в том случае, если будет проведена в соответствии с законом процедура импичмента.

Фото 90s.by

Когда перед референдумом Лукашенко выступал по телевидению, все заметили, что у него дрожали руки. И – было от чего.

«Фатальным для судьбы Беларуси было соглашение с посланниками Кремля»

– Однако здесь абсолютно антиконституционно повел себя тогдашний глава Конституционного суда Валерий Тихиня. Фатальным для судьбы Беларуси было «ночное соглашение» с участием посланцев Кремля и председателя Верховного Совета Семена Шарецкого. Глава же Конституционного Суда по определению не имел никакого права подписывать политические соглашения и раскрывать сотрудникам администрации президента фамилии депутатов, которые высказались за импичмент (на них началось сильное давление – вплоть до угроз физического уничтожения их и их близких).

В ноябре 1996-го Позняк, который тогда уже был в эмиграции, обращался к Шарецкому и подробно объяснил ему, что надо делать, а что – не надо. Но Шарецкому казалось, что Позняк – «отыгранная карта», а он, Шарецкий, «схватил Бога за бороду». Шарецкому позвонил Ельцин и приказал «не трогать Лукашенко». Шарецкий – повелся. Скажу, что наибольшая политическая и правовая ответственность лежит на председателе Верховного Суда Шарецком и председателе Конституционного Суда Тихине. Если бы не их ошибки – новый, 1997 год Александр Лукашенко встречал бы, в лучшем для него случае, обычным жителем деревни Александрия Шкловского района.

– Лукашенко в 1994 году говорил, что не собирается расширять полномочия президента, и все поверили. Потом он решил расширить – и Верховный Совет ничего не смог сделать. Нет ли здесь слабости, трусости, или это благородная, честная борьба, которая и потопила всех?

– «Все» – это кто? Мы, 30 депутатов оппозиции БНФ, в начале 94-го, когда принималась Конституция, выступали против введения должности президента и предупреждали, что в условиях нашего общества это неизбежно приведет к диктатуре. Нас поддерживали тысячи активистов БНФ по всей Беларуси, поддерживали Быков, Бородулин, входившие в Сейм БНФ. Так что – далеко не «все». Ну а почему потом Верховный Совет ничего не смог сделать? Потому что понимание простых истин пришло к большинству депутатов поздно. Правда, слово «ничего» здесь не совсем подходит – начиная с 1995 года, парламент преградил определенные «авторитарные» законы Лукашенко.

Фото 90s.by

Понимаю, что Вы имеете в виду под «благородной, честной борьбой». Ты играешь в шахматы по правилам – а противник тебя шахматной доской по голове. Я убежден, что уже в 1995 году Лукашенко можно было отправить в отставку – на основании одного лишь избиения депутатов. Но для этого у тех, кто занимал ключевые посты, должна была быть политическая воля. А ее у них – не было.

-Почему сегодня оппозиция отказалсь от борьбы за Конституцию-94 и ничего о ней не говорит?

– Нет, почему же. Практически все оппозиционные партии считают необходимым возвращение к нормам, заложенным в Конституции 1994 года, некоторые предлагают идти еще глубже – отменить «президентскую» главу. Другое дело, что в нынешних условиях, когда оппозиция выдавлена на обочину, эти призывы не услышаны обществом.

Стандарты журналистики и белорусская реальность

– В феврале этого года на «Беларусь-1» в программе «Форум» министр информации Лидия Ананич сказала: «Интернет – мощное оружие, которое может пополнять знания нации, воспитывать поколение, а может призывать на площадь и может воспитывать деструктивные проявления в обществе – призывать наших детей к суициду, учить их табуированной лексике». Почему они позволяют себе вполне конституционное право призыва людей на площадь ставить в один ряд с «деструктивными проявлениями» и призывами к суициду?

– Вы сделали очень интересное сравнение, и оно одновременно может быть ответом на вопрос. Жизнь человеку дается Богом, поэтому в христианстве самоубийство – огромный грех. Нынешние чиновники поверили, что Лукашенко, его власть – такие же «богоподобые», неприкасаемые, некая такая сакральная субстанция. А между тем, народ имеет не только право (и обязанность) регулярно менять власть – но, как это было записано еще в Декларации о независимости США в XVIII веке и подтверждено в Декларации прав человека – он имеет право на восстание против узурпации власти.

– Как Вы думаете, придёт ли в Беларуси то время, когда всем этим людям, которые долгие годы делали пропаганду на телевидении, что им придётся извиняться?

– Все будет зависеть от того, хватит ли у общества понимания, а у политиков – воли, пойти до конца в осмыслении прошлого. В Германии это сделали, и Мартину Адольфу Борману не приходило в голову хвастаться ни своим родным отцом Мартином Борманом, ни своим крестным Адольфом Гитлером – наоборот, как священник, он постоянно говорил про покаяние. А в Москве политолог и депутат Госдумы Никонов защищает кремлевскую доктрину, которая все больше напоминает доктрину его деда – Вячеслава Молотова, и – ни слова покаяния ни за пакт Молотова-Риббентропа, ни за миллионы расстрелянных.

То же и в Беларуси: если не будет политической оценки периода Лукашенко – извинений не будет тоже. И будет оставаться вероятность возвращения к репрессиям, ограничения свободы слова, оскорбления национальных ценностей.

Евгений Балинский, belsat.eu