«Власть интересует не историческая правда, а пропагандистские потребности». Историк – о мифах и правде Хатыни
22 марта 1943 года жители небольшой лесной деревушки в три улицы и 26 дворов даже представить не могли, что жить им осталось всего несколько часов. И хотя со дня уничтожения Хатыни – самой известной из сотен расстрелянных и заживо похороненных беларусских деревень – прошел 81 год и уже выросли три поколения, для беларусов Хатынь остается символом скорби и трагедии беларусского народа в годы войны. А для беларусских властей – поводом для политических манипуляций. Вместе с историком Алесем Пашкевичем разбираем, какие акценты делает власть в хатынской трагедии, почему в Беларуси судят мертвых и что все же произошло в Хатыни – военное преступление или геноцид.
«Жители Хатыни расплатились за акцию партизан своими жизнями»
– Ежегодно весной в Беларуси вспоминают жертв хатынской трагедии. Расскажите пожалуйста, что к ней привело? Правда ли, что уничтожение деревни было особой местью за смерть немецкого олимпийского чемпиона Ганса Вельке? Есть ли здесь вина партизан?
– Факт то, что олимпийский чемпион 1936 года в толкании ядра Ханс Вельке действительно накануне хатынской трагедии попал в партизанскую засаду недалеко от Хатыни и погиб вместе с еще несколькими своими соратниками, а карательная акция против жителей деревни была ответом на это. Но можно ставить под сомнение то, что ключевое значение имела личность самого Вельке и что именно за его смерть месть была «особенной».
Дело в том, что такие действия для немцев в их борьбе с партизанским движением были в то время довольно обычными, не зря же и число беларусских деревень, жители которых повторили судьбу хатынцев, идет на сотни.
Нацисты не были вообще обременены моральными нормами, а их расовая идеология рассматривала представителей местного населения как неполноценных. Эти люди не имели никаких прав и их жизни ничего не стоили. Будучи не в состоянии справиться с партизанским движением чисто военным способом, нацисты стремились лишить его базы поддержки со стороны местных жителей, вводя принцип коллективной ответственности: если партизаны проводили какую-то акцию и до них самих дотянуться было трудно, то проводилась показательная карательная акция против местного мирного населения, во время которой могли не жалеть никого: ни женщин, ни детей, ни стариков.
Поиском доказательств индивидуальной вины каждого никто не заморачивался, это и не требовалось: ставилась задача только посеять всеобщий страх и подавить всякую волю к сопротивлению. Партизан это тоже должно было ставить перед моральным выбором: стоит ли проводить какую-то акцию, которая тем более не имеет особого военного значения, если в ответ за нее могут быть уничтожены десятки и сотни ни в чем не повинных людей, среди которых могут оказаться и их родственники?
Собственно, так все и произошло в Хатыни. Там партизаны устроили засаду при шоссе Плещеницы–Логойск, в полдень 22 марта обстреляли ехавшие по нему немецкие автомобили и убили шестерых человек, среди которых был и Ганс Вельке. После того партизаны отошли в недалекую Хатынь, были там, а уже буквально через несколько часов туда заявились карательные отряды, которых привели именно в эту деревню следы на снегу. Партизаны из деревни ушли, а местное население осталось и заплатило за эту акцию своими жизнями. Ситуация ужасающая, но для того бесчеловечного времени ничего особенно необычного в ней не было: по приблизительно такой схеме события развивались много где. Хатынь здесь только символ.
– Расскажите о жертвах Хатыни и судьбе выживших.
– Во время сожжения Хатыни погибли 149 человек, а выжили всего шестеро. Только один из них был взрослым – Иосиф Каминский, остальные пятеро были детьми. Трое детей смогли скрыться и не попали в горящий сарай, двум, как и Иосифу Каминскому, посчастливилось оттуда выбраться живыми и не быть добитыми карателями, так как их, раненых и обгоревших, посчитали мертвыми. Сейчас из тех детей живого уже никого нет, последний, Виктор Желобкович, умер в мае 2020 года в возрасте 86 лет.
Вначале выжили и еще две девушки, которых приютили на соседнем хуторе Хворостени, но вскоре он тоже был сожжен, и на этот раз девушкам уже не повезло.
Из выживших по-настоящему символичной и всем известной фигурой стал 56-летний на момент трагедии Иосиф Каминский, который после войны жил в соседней с Хатынью деревне Козыри и при создании мемориала консультировал его создателей, а уже после его открытия часто рассказывал посетителям комплекса о трагедии деревни и своей собственной. Рассказ Каминского о том, как после отъезда карателей он нашел своего обгоревшего и еще живого сына, умершего у него на руках, вдохновил творцов на создание знаменитого хатынского памятника «Непокоренный», хотя вообще этот памятник поставлен собирательному персонажу, а не лично Каминскому, как иногда ошибочно считают.
Архитектор Леонид Левин в своих мемуарах вспоминал, что наиболее впечатляющим был рассказ Каминского о пережитом, когда он слушал его, тогда никому неизвестного, в самый первый раз. После же, когда он неоднократно слышал его уже в качестве своеобразного гида, это уже не так впечатляло, ведь старик уже заученно повторял одно и то же, из его рассказа исчезла энергия.
По профессии Иосиф Каминский был кузнецом и в доколхозной Хатыни считался одним из наиболее состоятельных хозяев, имел в хозяйстве даже свою молотилку. Хотя большинство жителей Хатыни были православными, Каминский был католиком и поэтому во время переписей записывался, по тогдашнему обычаю, поляком. Умер Иосиф Каминский весной 1973 года, спустя 30 лет после хатынской трагедии. Ему было 86 лет.
«Полицейский 118-й батальон, участвовавший в уничтожении Хатыни, в основном состоял из украинцев»
– В советские времена во время экскурсий всем посетителям мемориала в Хатыни рассказывали об ужасных преступлениях гитлеровцев в этой деревне. Во время перестройки как гром среди ясного неба появились сведения, что в уничтожении Хатыни кроме гитлеровцев принимали участие полицаи из 118-го батальона. Расскажите, пожалуйста, что это за батальон? Действительно ли он в основном состоял из украинцев?
– 118-й полицейский батальон действительно отчасти состоял из украинцев. В нем служили несколько сотен человек, разделенных на три роты. Первая рота состояла в основном из бывших членов Буковинского куреня Организации украинских националистов (крыла этой организации под руководством Андрея Мельника, которое, в отличие от крыла под руководством Степана Бандеры, решилось во время войны на сотрудничество с нацистами), вторая и третья – в основном из военнопленных советских граждан, преимущественно происходивших из Центральной и Восточной Украины. В расправе над хатынцами участвовали полицейские из первой и третьей роты, то есть были там и западные украинцы из Буковины, которая до Второй мировой войны входила в состав Румынии, и украинцы – советские граждане, которые пошли на сотрудничество с нацистами. Были в том батальоне и представители других народов, хотя украинцы составляли основу.
Но также были в Хатыни, кроме полицейских 118-го батальона, и эсэсовцы из дивизии Дирлевангера – это как немцы, так и представители коллаборационистов. Всего, по свидетельствам на советских судах, расстановка была приблизительно такая – 150-160 человек полицейских и около 100 эсэсовцев. Важно отметить, что командирами всех подразделений были немецкие офицеры, отдававшие приказы: местным коллаборантам они не настолько доверяли, чтобы делать их самостоятельными.
– Как судили затем карателей по «хатынскому делу»?
– Самым известным и «раскрученным» судом по этому делу был суд над Григорием Васюрой в 1986 году. Суд был закрытым, а советская пресса о нем практически не писала. Это связано было как раз с тем, что среди карателей Хатыни большинство были украинцами, притом большая часть из них – советские граждане. Этот факт сильно бил по советскому нарративу о «нерушимой дружбе народов», и на непубличности процесса настаивал сам тогдашний 1-й секретарь Коммунистической партии Украины Владимир Щербицкий.
Сильный украинский фактор в сожжении Хатыни стал широко и активно обсуждаться уже только в самые последние годы СССР и в независимой Беларуси. А окончательно судебное дело Григория Васюры было рассекречено только в марте 2008 года, к 65-й годовщине Хатынской трагедии.
До суда над Григорием Васюрой в СССР состоялись еще несколько судебных процессов, где так или иначе всплывал вопрос сожжения Хатыни. Так, в 1961 году в Минске состоялся суд над эсэсовцами Дирлевангера из числа советских граждан, которые среди прочего сжигали и Хатынь. 13 человек тогда приговорили к смертной казни.
Также в 1974 году в Гродно прошел суд над бывшими участниками 118-го батальона, в результате которого один из украинцев был приговорен к смертной казни, остальные получили различные сроки заключения.
Также некоторые участники карательных отрядов привлекались к ответственности на различных других процессах, но не всегда в обвинениях всплывало хатынское дело. Да, того же упомянутого Григория Васюру вскоре после войны судили, но по другим эпизодам.
– Почему именно Хатынь советские власти выбрали в качестве символа всех 433 сожженных беларусских деревень и кто был инициатором создания мемориала?
– Инициатором создания такого мемориала считается 1-й секретарь ЦК КПБ Пётр Машеров, его стали строить фактически сразу после того, как он в 1965 году стал первым лицом в республике. Часто можно услышать мысль, что, избрав в качестве символа нацистских преступлений в Беларуси именно Хатынь, советские коммунисты хотели посеять в головах путаницу из-за созвучия этого названия с названием деревни Катынь на Смоленщине, где расправу над польскими военнопленными совершали сталинские чекисты. Прежде всего это якобы было направлено на западную аудиторию, тем более что по-английски два этих названия даже начинаются с одной буквы: Khatyn и Katyn. Однако же, насколько мне известно, каких-то серьезных подтверждений этой версии нет, это отчасти только допущение. И инициатива построить мемориал якобы все же шла из Минска, а не из Москвы.
Что касается выбора в качестве символа конкретной беларусской деревни из нескольких сотен сожженных в годы, то в пользу Хатыни сыграло ее географическое расположение – недалеко от Минска и близко от большой дороги. Притом, если верить одному из создателей комплекса архитектору Юрию Градову, Машеров якобы хотел сначала делать мемориал в какой-то другой деревне из того же региона, но вскоре выяснилось, что ее сожгли не немцы, а партизаны, поэтому строительство и перенесли в Хатынь.
«Власть интересует не историческая правда, а пропагандистские потребности текущего момента»
– Отметьте пожалуйста мифы, которые культивирует беларусская пропаганда в истории Хатынской трагедии?
– Сама ситуация в Хатыни и других похожих на нее беларусских деревнях настолько ужасающая и брутальная, что пропагандистам нет особой необходимости здесь что-то додумывать и явно придумывать. Можно скорее говорить о расстановке акцентов.
Так, например, в провластном дискурсе не очень любят сосредотачивать внимание на том факте, что сожжение Хатыни было реакцией нацистов на действия партизан и на том, что перед самой трагедией значительное их количество квартировало в Хатыни. Это не то что отрицается, но не подчеркивается.
Стоит задача доказать, что эта и подобные акции были не результатом возложения нацистами на мирных жителей коллективной ответственности за партизанские акции, а целенаправленными действиями в рамках «геноцида беларусского народа». Мол, жгли деревни вместе с людьми не потому, что мстили и запугивали, а потому, что идейно хотели свести беларусов со света.
Второй элемент пропагандистской мифологии связан с украинским фактором, который в современных условиях уже можно не стыдливо скрывать, как раньше, а даже акцентировать. И тут манипуляции случаются в вопросе того, кем были эти украинцы и какими мотивами руководствовались. Всегда есть соблазн связать их с алчными и беспощадными «бандеровцами», хотя как раз сторонников Степана Бандеры в формированиях, на руках которых кровь хатынцев, в 118-м полицейском батальоне и не было. Пропаганда лукашенковского режима максимально упрощена и стремится предоставлять своим потребителям максимально примитивную картину мира, сознательно не вдаваясь в на самом деле очень важные детали.
По сравнению с советским временем изменилось прежде всего то, что если тогда многие детали трагедии были просто неизвестны широкой общественности, так как были засекречены, то сейчас в принципе вся основная информация в открытом доступе есть. Поэтому сейчас в основном и ставка не так на замалчивание и придумывание, как на интерпретацию и акцентирование с сопровождением пафосной риторикой.
– Трагедия в Хатыни – это геноцид или военное преступление? Почему власти настаивают на первом?
– Люди любят использовать громкие слова и часто при этом не слишком задумываются об их реальном значении. В нашей практике страшное слово «геноцид» давно стало будничным, им на эмоциях нередко очерчивают любое негативное явление, вызвавшее гибель людей.
Между тем у геноцида есть конкретное определение – это действия, предпринимаемые с намерениями уничтожить, полностью или частично, какую-то национальную, этническую, расовую или религиозную группу. В отношении действий немецких нацистов абсолютно уверенно можно говорить о геноциде евреев и цыган, так как там явно шло преследование и уничтожение только за один факт происхождения людей, причем ставилась задача только за это их всех вывести под корень.
В отношении беларусов такой однозначности нет, хотя того факта, что реально во время нацистской оккупации погибли многие тысячи ни в чем неповинных людей, отрицать никак не приходится. Но проводя беспощадный террор против мирного населения беларусских деревень, нацисты руководствовались другими соображениями, чем в случае с евреями и цыганами. По крайней мере на том этапе не шла речь о целенаправленном уничтожении беларусов ради каких-то идейных постулатов (известно, конечно, о разработке плана «Ост» и подобных, но они в действие так до конца и не вошли), а об обеспечении их безусловной лояльности и подчинения оккупационным властям. Притом для достижения этой цели не брезговали никакими, даже самыми брутальными и бесчеловечными методами. Поэтому это не геноцид в чистом виде, но безусловное военное преступление с элементами геноцида. Я бы это так обозначил.
Ну, а власти настаивают на первом известно почему: их интересует не историческая правда, а пропагандистские потребности текущего момента. Этим объясняются многие их слова и действия, и не только в этом вопросе.
– В 2015 году в Канаде умер Владимир Катрук, последний полицай, сжигавший Хатынь. Его экстрадиции просил еще Громыко во время, когда был министром иностранных дел СССР. Но Канада его так и не выдала. По вашему мнению, должны ли люди, если их вина доказана, нести ответственность за свои преступления, даже если прошло 40-50-80 лет?
– Да, конечно, военные преступления, как и преступления против человечности, не имеют срока давности, а потому судить таких людей можно и нужно независимо от того, сколько лет прошло, если исполнитель преступлений при памяти и по состоянию здоровья может быть осужден. Другое дело, что западное правосудие основывается на том, что любая вина конкретного человека должна быть скрупулезно и однозначно доказана, а это сделать тем труднее, чем больше проходит лет и, соответственно, меньше остается свидетелей. На Западе лучше оставить без наказания виновного, чем засудить человека на основании недостаточных доказательств, тем более что и право на защиту там никого лишить не могут.
В Советском Союзе, да и во многих странах на его руинах, в том числе, к сожалению, в Беларуси, все было и есть совсем иначе: обвиняемому, в осуждении которого видится политическая целесообразность, трудно рассчитывать на то, что рассмотрение его дела будет объективным и беспристрастным, а адвокаты не будут только статистами или и вовсе присутствовать ради формальности. Именно для того западники и не выдавали обвиняемых в военных преступлениях Советскому Союзу и постсоветским странам, поскольку имели веские основания сомневаться, что над ними будет действительно суд, а не судилище с заранее предрешенным результатом. А чтобы судить самим – не имели достаточных доказательств вины. Поэтому лица, подобные Катруку, в итоге и дожили до глубокой старости, не понеся серьезной ответственности за совершенное.
– 18 марта 2024 года Верховный суд Беларуси признал Катрука виновным в геноциде беларусского народа. Как вы относитесь к таким судам над умершими? Зачем это беларусскому режиму? Видите ли вы в этом еще и разжигание вражды между беларусами и украинцами?
– Я не вижу смысла в таких театральных постановках с осуждением даже и очень грешных людей, уже покинувших этот мир. Тем более, когда это делается в рамках такой политической кампании, которой является расследование дела «геноцида беларусского народа» в исполнении режима Лукашенко.
Через кампанию с «геноцидом» и вообще апелляцию к истории режим, который потерял внутреннюю легитимность и держится у власти только на штыках, пытается заполучить моральное оправдание своего права на управление Беларусью, демонизируя через искусственные циничные параллели внутренних и внешних оппонентов и отводя тем самым внимание от своих собственных преступлений, меняя их акцент.
Мол, мы сами суровые и беспощадные, но боремся якобы с духовными потомками тех, кто делал на нашей земле вот такое более 80 лет назад. И эта компания имеет свою внутреннюю динамику: чтобы как-то работать, она не может стоять на месте, вот и придумываются все новые и новые ее этапы. Если следствие ведется и какие-то факты во время него выявляются (а чаще берутся те, которые и без того были известны), то должны быть на выходе и какие-то суды. А поскольку живых людей, чтобы их судить, уже нет, то судят мертвых. Все довольно стройно и логично в этом смысле. Относительно же здравого смысла никто там давно уже не задумывается, важен сам процесс.
Относительно разжигания вражды между беларусами и украинцами через личность Катрука – то, думаю, этот мотив если и присутствует, то имеет вторичное значение. Выбор для суда именно этого лица имел скорее практическое значение и объяснялся, полагаю, прежде всего прагматическими расчетами. Он просто наиболее известная личность из тех бывших нацистских пособников, связанных с Беларусью, которые еще при жизни небезосновательно обвинялись в преступлениях, да так и не представших перед судом. Против него давно собрано много материалов, в том числе и во время следствий по предыдущим судам над палачами Хатыни, которые происходили еще в советское время. Поэтому можно было без особых усилий просто брать это все, оформлять и отправлять в подконтрольный суд для вынесения вердикта. Думаю, первейшее значение имело это, а не этническое происхождение Катрука.
Теми же самыми соображениями, скорее всего, объясняется и выбор покойного для очередного суда: если верить провластному депутату Игорю Марзалюку, им станет бывший глава полиции в Мире Симон Серафинович, причастный к физическому уничтожению мирской еврейской общины. Его также еще при жизни собирались судить в Великобритании, собрали много материалов, да только не довели дело до конца из-за возраста и состояния здоровья обвиняемого. Сейчас те материалы, многие из которых опубликованы, можно просто взять и прогнать через суд, не обременяя лишней работой самих себя. Для нужд пропаганды этого хватит, а других целей и не ставится.
Саша Гоман / Авер belsat.eu
