Не хотят говорить о войне и много пьют. Как живут люди в прифронтовых городах России
В 2023 году война, развязанная Путиным против Украины, пришла и на российскую территорию. С января дроны атаковали Россию и Крым почти 200 раз. В первую очередь удары беспилотников фиксируют в Брянской, Белгородской и Курской областях. Как реагируют на происходящее местные жители и региональные власти? Поменялось ли отношение людей к войне? Чего ожидает население наиболее пострадавших городов? Поговорили об этом с жителями Курска, Брянска и Белгорода.
Брянск: люди проявляют дружелюбие, пока не заговоришь с ними о войне
В Брянске люди не хотят говорить о войне, поскольку «уровень доверия к собеседнику – отрицательный», говорит местный житель Антон (имя изменено по желанию собеседника).
«Это как красная линия – люди могут проявлять огромное дружелюбие ровно до того момента, пока не касаются этой темы. Дальше у всех реакция примерно одинаковая – абстрагироваться максимально быстро или максимально избежать разговора на эту тему вообще. Я не встречал ни одного человека, который бы поддержал разговор на тему войны, она затихает и растворяется в воздухе», – говорит мужчина.
В то же время не затихает и не растворяется война – самолеты летают над крышами как сумасшедшие, отмечает наш собеседник. Хоть город пытается делать вид, что ничего необычного не происходит.
«Единственное, что отменили – это 1 сентября. И то, для первоклашек была линейка», – рассказала еще одна жительница Брянска. Женщина поделилась, как война затрагивает ее семью: «Свекровь живет рядом с Кремнием – это завод в городе, – собрала тревожный чемоданчик».
Школы и детские сады Брянска продолжают работать, как обычно даже когда прилетают дроны.
«У нас родители даже не позвонили, когда сбили беспилотник. В других группах детей раньше забирали и все такое, у нас – нет. Только говорили, что старшие дети, у кого есть, очень испугались. Наши дети не поняли», – рассказывает воспитательница детского сада.
Курск: «Взрывы разбавляют серую действительность»
«Люди говорят, что им не страшно, – рассказывает житель Курска Алексей (имя изменено), который уехал из России после объявления мобилизации. – Я жил в Курске с женой до начала мобилизации. И нам люди из Москвы говорили – какие вы смелые, как вы там живете, это ведь ужасно».
По словам Алексея, находясь внутри, ты не воспринимаешь происходящее как что-то ужасное: «Да, самолеты летают каждый день, и ты это слышишь. Работает ПВО, и ты тоже это слышишь, но воспринимаешь как гром, как грозу. Есть риск, что молния попадет в тебя, но ты ведь не убегаешь куда-то резко прятаться. К этому привыкаешь, потому что это происходит медленно, и самолеты, и взрывы перестают пугать. Даже скорее они разбавляют серую действительность Курска. Это уже как часть ландшафта – что идет война. Возможно, если бы эти снаряды прилетали по домам, и было бы как в Украине, тогда люди бы испугались».
Под Курском живут родители Алексея. По словам молодого человека, они поддерживают политику Владимира Путина.
«В их мире великий император ведет свои полки в борьбе с демонической националистической угрозой. Как же он может пасть? Мы, конечно же, не проиграем, и угрозы никакой нет, раз Путин говорит – разве он врал когда-нибудь? Поэтому я думаю, что эта вера в императора тоже добавляет таким людям смелости», – отмечает мужчина.
По словам Алексея, в городах, которые подвергаются обстрелам, многие все равно продолжают считать, что опасность войны переоценена: «У меня друг в Белгороде собирается жениться, звонит и спрашивает – ты приедешь? Я ему отвечаю – я не уверен, что поеду хоронить бабушку, когда она умрет, а ты мне про свадьбу. А он говорит – ты переоцениваешь опасность. В том числе, когда у меня было ощущение, что подо мной горит дорога и проваливается мост и надо бежать скорее (речь о мобилизации – ред.), он говорил – ты переоцениваешь. Он продолжает спокойно жить и работать в Белгороде».
«Ночью проснемся, испугаемся, потом опять спим»
О жизни в Курске рассказала местная жительница, которая работает в сфере образования, Анастастия К. В первую очередь женщина говорит про школы, и что с началом обстрелов там почти ничего не поменялось.
«Дети продолжают ходить в школу. Это в Белгороде сократили уроки, проводят их только на первых этажах, – говорит женщина. – В целом, в жизни Курска происходящее как бы никак не ощущается. Только бомбоубежищ нет. Когда у нас были беспилотники, срабатывало ПВО, обломки попадали в здания, крыши повреждали, двери в подъездах, люди немножко запаниковали, искали, где бомбоубежища. И оказалось, что, в отличие от Белгорода, у нас вообще-то никак не устроено все это».
Сын нашей собеседницы учится в Белгороде. Весь прошлый год обучение было онлайн. Много студентов отчислилось. «В этом году их вывели с удаленки. По чатам родителей вижу, что многие этим недовольны», – отмечает курянка.
В целом, в Курске спокойнее, чем в Белгороде, говорит Анастасия – в городе не было таких сильных обстрелов, как там.
«Там все окна в домах заклеены. Вот если едешь по городу, у них малярным скотчем крест накрест очень много окон заклеенных. Когда ты едешь в транспорте, ты видишь с левой и с правой стороны эти многоэтажки. У нас меньше такого», – рассказывает женщина.
По словам Анастасии, наиболее тревожно сейчас людям, которые не читают новостей и доверяют государству. «Это я по своим друзьям могу судить. Они боялись из дома выходить, когда у нас были взрывы и прилеты по железнодорожному вокзалу, когда ПВО срабатывало, – рассказывает наша собеседница. – У меня нормальное состояние. Я понимаю украинцев, понимаю, почему это все происходит. Мы живем возле аэропорта, у нас постоянно что-то происходит, но мы уже привыкли, ночью проснемся, испугаемся, потом опять спим».
Власти открывают памятники, парки – делают все, чтобы отвлечь людей от войны
Городские власти, по словам Анастасии, стараются делать все, чтобы отвлечь людей от войны – восстанавливают и открывают памятники, патриотические парки, проводят мероприятия. При этом те же бомбоубежища не готовятся, опасность для людей максимально замалчивается.
«У нас город очень инертный. Много пропаганды. На каждом магазине висят приглашения на контрактную службу. В школах везде плакаты висят. Постоянно крутят ролики в общественном транспорте. Там у них нескольких видов роликов: одни в отряды самообороны приглашают, другие на контрактную службу. Много кадетских классов в школах открылось, – рассказывает Анастасия. – В школах есть учителя, которые в добровольном порядке вот эту всю ерунду говорят детям. По зову сердца, что называется. Дети некоторые от родителей это все перенимают. Было несколько случаев в нашей школе, когда за фамилию и за какую-нибудь синюю или желтую линейку или пенал придирались».
По словам нашей собеседницы, в последнее время среди людей много недовольства тем, что «деньги идут не туда»: «Появляется много бессмысленных проектов, открываются какие-то патриотические парки, дороги постоянно переделывают. Видно, что людям война уже надоела, они возмущаются, что власти врут».
В то же время люди не готовы открыто протестовать. Главная задача большинства сейчас – как-то заработать деньги и обезопасить себя. Кто мог – уехал.
«У меня, наверное, две трети друзей-активистов уехали – кто в Германии, кто где. Причем, это были активные горожане, много чего делали, всякие форумы проводили, муниципальную работу, – говорит Анастасия. – Я пыталась выходить на протесты – меня замучила инспекция ПДН. Ходили по соседям, морально давили. Фактически они ничего не могут, но вот зачищают полностью, чтобы никто ничего не говорил, ни в чем не участвовал».
Белгород: «Тех, кто поддерживает войну, больше, но и они уже аморфные и подавленные»
О жизни в Белгороде беседуем с местным жителем Ильей К.
«У меня такое ощущение, что практически ничего здесь не изменилось. Или я просто привык, – говорит молодой человек. – Если говорить о селах в приграничье, то там да – кардинально все поменялось. У них из-за обстрелов введен режим ЧС. Там много военных, КПП, заграждения, заминированные территории. Там людей очень мало осталось. В больницах там остались единицы врачей, все уехали из-за опасений. То есть жизни нормальной там нет».
Уезжают люди и из самого Белгорода. По словам Ильи, в городе стало ощутимо меньше жителей. Особенно массово уезжали в начале войны, потому что было много опасений, что в Белгороде будет ситуация как в Мариуполе. Много людей уехало после объявления мобилизации. Большинство уезжает в более спокойные регионы России, подальше от бомбежек. За границу едут единицы – те, у кого есть деньги. В Белгороде таких немного, поскольку это вообще не самый богатый регион, отмечает Илья.
Те, кто остаются, о войне говорят мало.
«Всем надоело. Чем дальше мы живем, тем меньше люди про войну разговаривают», – говорит наш собеседник.
Тех, кто поддерживает войну, в Белгороде больше, по словам Ильи. «Соотношение примерно 60% на 40%, причем 60% – те, кто поддерживают. Но и они уже не готовы бегать по площади и кричать «Киев за три дня!». Они уже какие-то более аморфные, подавленные, я бы так сказал, – отмечает мужчина. – Ну и в том числе встречаются, разумеется, те, кто против. Вот, например, я как ни езжу с таксистами, заговорю на эту тему, мол, война на самом деле заколебала, и вообще не надо было ее начинать, и надо ее закончить. Есть много тех, кто соглашается. Но кто-то говорит: ну раз уж начали, надо теперь идти до конца. Кто-то даже против войны, но считает, что раз уж мы залезли в эту авантюру, то надо как-то выиграть».
Школы работают в обычном режиме, власти делают вид, что все нормально
Люди стали меньше смотреть телевизор, информацию больше получают из телеграм-пабликов, отмечает Илья:
«По ТВ уже откровенное рассчеловечивание идет, и некоторые начинают это осознавать, им становится мерзко и противно, они не смотрят это все. Я много общаюсь по работе с военнослужащими, которые лежат в госпитале, и там никто не хочет возвращаться на войну. Что занимательно, у нас на фронте люди, которые не хотят войны, а хотят – гражданские, которые остались в городах. Когда началась мобилизация, я предлагал помочь оформить документы, чтобы избежать призыва, но большинство рвало рубашку и готово было ехать «защищать родину». Как же мне потом было смешно смотреть практически на тех же самых вояк, которые возвращались и просили: “Выдерните меня, пожалуйста, с войны”. Некоторые даже на тюрьму согласны, только не обратно на фронт».
По словам Ильи, жители Белгорода и других прифронтовых территорий хоть и не хотят говорить о войне, но сильного страха высказывать свое мнение не испытывают, поскольку в этом регионе пока нет таких репрессий, как в Москве или Санкт-Петербурге.
«Здесь как-будто более лояльно относятся к людям, которые против. Возможно, это такая «скидка» живущим почти под бомбами, – говорит Илья. – Тут ограничиваются минимальным штрафом и журением в полицейском участке. Показывают указательный пальчик, предупреждают, что так больше не надо говорить. Но, разумеется, на публике никто кричать не будет, что он против войны».
Люди в городе стараются жить обычной жизнью, отмечает Илья. В школах начался учебный год.
«Самое парадоксальное из всего этого то, что у нас действительно школы работают в обычном режиме. Я иду по улице и вижу кучу школьников в белых рубашечках, которые с утра идут в школу, вечером возвращаются, – рассказывает наш собеседник. – Я не понимаю логики местных властей. Наверное, пока не прилетит снаряд в школу или рядом, не погибнут дети, они будут продолжать делать вид, что все нормально».
«Здесь все очень плохо и хуже уже некуда»
Люди не знают адресов бомбоубежищ в городе. Начальник Ильи в начале полномасштабной войны писал в МЧС с требованием открыть бомбоубежища и показать людям, где они. Начальник МЧС Белгорода в итоге подал на автора обращения в суд за оскорбление – ему не понравилось слово «назначенец» в заявлении.
«Перед финальным судебным заседанием прилетел снаряд на Попова, который разрушил дома, поразбивал окна, то есть там люди погибли, было повреждено имущество. Это происходило в 200 метрах от суда, в котором мы сидели, и на наше удивление МЧС-ники не поменяли своей точки зрения. Они продолжили считать, что убежища открывать не нужно и сирену включать во время обстрелов тоже не нужно», – рассказывает Илья.
Сам Илья допускает отъезд из Белгорода, но пока остается в городе и пытается делать то, что может.
«Не знаю, как вам описать, когда у нас летали над городом истребители, что-то там взрывалось, мы, конечно, подпрыгивали, но у меня не было стойкого ощущения страха. Человек ко всему привыкает, к взрывам над головой тоже. Ну и потом у нас давно не было именно в Белгороде погибших, поэтому ситуация сейчас в таком подвешенном состоянии, когда люди относятся достаточно спокойно ко всему», – говорит мужчина.
Илья отмечает, что в Белгороде на данный момент «нулевая оппозиционная политика», вся оппозиция и независимые журналисты разъехались после начала войны, а оставшихся «купили». Поэтому некому «поднять шум», «постоять за обычных людей». В результате «государству становится абсолютно наплевать на все от своей безнаказанности».
На будущее как прифронтовых регионов, так и России в целом, Илья смотрит пессимистично:
«Здесь все очень плохо, прям, особенно после начала войны. Просто хуже уже некуда, и так будет еще много лет».
На фоне усталости от войны и непонимания, что будет дальше, люди в Белгороде стали спиваться, отмечает Илья : «Залечивают свои ментальные раны алкоголем. Даже в моем районе стало объективно больше «пивнух» за последнее время, через каждые 50 метров примерно. А еще на улицах можно услышать что-то типа «как я устал, хочется только нажраться». Только за сегодня я слышал подобное несколько раз. И люди стали много ругаться матом, еще больше, чем раньше».
Мария Михалевич belsat.eu
