Кризис в польско-украинских отношениях вызвал две вещи. Во-первых, активизировались все российские агенты влияния, у которых сейчас золотое время. Во-вторых, некоторые поляки, как это характерно для народа, очень эмоционально относящегося к таким делам, испытали личное глубокое разочарование, чувствуя себя уязвленными.
Ведь, с одной стороны, нам очень понравился этот образ польского «гуманитарного восстания» (как недавно обозначил его Гжегож Мотыка) – фактически беспрецедентное явление в мировом масштабе и позитивный образ себя солидарных. А с другой – как сообщество, мы почувствовали огромное облегчение, когда оказалось, что тесная дружба может заменить многовековую, иногда кровавую вражду. Или, может быть, не чистую вражду, а скорее амбивалентность и раскол. Когда чувствуешь и любовь, и ненависть одновременно. И восхищение, и очарование, и презрение.
Но ведь должно было воцариться великое согласие… Это так по-польски: спорить до смерти и желать братского согласия и примирения. Как во внешних, так и во внутренних отношениях.
Здесь нужно добавить несколько слов об определенной (тоже очень польской) тенденции, прослеживаемой с начала 1990-х годов. Это постоянная тенденция в отношениях с нашими соседями-партнерами по бывшей Речи Посполитой или бывшей Польско-Литовской унии – к определенной чрезмерной, неполитической эмоциональности и связыванию с этими отношениями и их молниеносным улучшением чрезмерных надежд. Будь это Литва, Беларусь или Украина. Я бы это образно описала так: мы, поляки, имеем склонность бросаться к нашим партнерам и сжимать их в объятиях, пока они не начнут задыхаться. Между тем они стараются вырваться… Особенно если объятия становятся слишком крепкими и сердечными.
На самом деле, с Украиной в последнее время все было немного иначе, так как ситуация была экстремальная, а нация ментально похожа на поляков, антипольские страхи и фобии были слабее, чем у меньших соседей. Вот эти условные поляки и условные украинцы бросились друг к другу в объятия. Между тем даже в самых близких дружеских и супружеских отношениях случаются ссоры. А это к тому же не брак, а политика. Политика ведется в очень сложном и необязательно справедливом внешнем мире различных интересов и сложных интриг. В этом мире никого, кроме этих стран (и, может быть, немного США), не волнуют добрые и близкие отношения между двумя соседними странами Восточной Европы.
И когда политики, их представляющие (к сожалению, с обеих сторон), начинают играть со спичками, становится очень неприятно. В конце концов, следует также помнить, что хотя политика – это прежде всего интересы, демократическая политика – это еще и эмоции. Их легко вызвать, но трудно успокоить.
belsat.eu / Авер
