9 Мая Беларусь и Россия с размахом празднуют День Победы над нацистской Германией. Чем стал этот праздник в последние годы? Какие нарративы транслирует и как используется политическими режимами обеих стран? Можно ли сказать, что продвижение культа войны и победы, лозунги «Можем повторить» и «На Берлин!» стали подготовкой к военной агрессии России против Украины? Как должна выглядеть память о войне? Мы задали эти вопросы историку из Израиля Леону Гершовичу и беларусскому социологу Алексею Ластовскому.
«Советская система была намного ближе к фашизму, чем Германия»
Доктор истории Леон Гершович специализируется на истории евреев Советского Союза и изучает Вторую мировую войну. Пообщались с ним о праздновании 9 мая на постсоветском пространстве, инструментализации этой даты, как нарратив «Никогда снова не допустить такую войну» превратился в «Можем повторить».
– Как сегодня выглядит память о Второй мировой войне в Беларуси и России? Какие нарративы, касающиеся тех событий, транслируются обществу на официальном государственном уровне?
– Ситуация двойственная. С одной стороны, есть реальная память о Второй мировой войне или Великой Отечественной, как ее называют в Беларуси и России. С другой, на уровне политики режимов обеих стран мы видим использование темы победы в этой войне с целью продвижения своего политического курса и понимания исторической памяти. Но эта память построена не только на реальной истории, но и на воображаемом нарративе о том, что официальный дискурс называет Великой Отечественной войной.
– В чем мнимость этого нарратива?
– В нем представление о Второй мировой войне отличается от принятого в цивилизованном мире. Например, еще до недавних пор Германия времен Второй мировой войны в рамках этого представления называлась фашистской, в то время как в Германии фашизма как такового не было. Фашизм был в Италии, Испании. По сути, советская система была намного ближе к фашизму, чем Германия, которая была нацистской. Нацизм более радикален и опасен, чем фашизм, поскольку он построен на расистском мировоззрении. В классическом фашизме этого нет.
Советская историография пыталась подвести всю историю Второй мировой войны под определенную идеологему, как противостояние капиталистического Запада и его оружия – фашизма, против коммунистического Советского Союза. В этом повествовании историческая правда и идеологическая обработка часто смешивались. Если правда не подходила, ее или убирали, или искажали, или говорили лишь частично.
Еще давайте посмотрим на понятие «советский народ» в контексте Второй мировой войны, который до 1970-х годов особо не использовался. Что это такое – советский народ? И кто пострадал в войне? Была ли советская общность сообществом жертв или людей, которые боролись и победили? Что важнее – тот факт, что мы как советская общность пострадали в войне, или что мы победили, и принесли все в жертву ради победы, и жертва эта не столь важна, главное, что мы победили?
Игра «Кто больше пострадал»
– Сейчас же даже предмет такой в беларусских школах есть – «Великая Отечественная война советского народа». То есть термин вполне устоялся.
– Да. И появилась еще одна интересная вещь – идея геноцида советского в целом, а отдельно – беларусского народа. Хотя геноцида советского народа по определению не было и не могло быть, поскольку нацисты вообще не видели советскую общность как один народ, а нацистское мировоззрение было основано на расовой теории. Они делили человечество на расы – более и менее привилегированные. В самом низу для них был еврейский народ, который даже не считался человеческим, и поэтому его нужно было полностью уничтожить.
– Да, и геноцид евреев или народности рома давно доказаны и признаны. И тут вдруг несколько лет назад появляется идея геноцида беларусского народа. Зачем?
– Это игра «Кто больше пострадал». Если мы пострадали больше, были жертвами, это дает нам определенные привилегии сейчас. В принципе, Лукашенко это прямо и говорит – что евреи доказали всему миру, что у них был Холокост, а беларусы еще не доказали геноцид своего народа. В Беларуси на государственном уровне происходит инструментализация Холокоста еврейского народа, чтобы продвинуть нарратив о геноциде беларусского народа. Хотя разница здесь абсолютная. Так, беларусский народ сильно и реально пострадал во время Второй мировой войны от немецко-нацистского террора. Однако идеи убить всех до одного беларусов по всему миру в нацизме во время Второй мировой не было. По крайней мере, пока никто такого документа не нашел. А касательно евреев как раз такая идея и была – тотального физического уничтожения.
От «Не допустить войну» до «Можем повторить»
– Давайте вернемся ко Дню Победы. Меня всегда смущало продвижение культа войны с детского сада, наклейки «Можем повторить», «На Берлин!» на машинах; все время было ощущение, что ничем хорошим для общества это не закончится. А после вторжения России в Украину не покидает мысль, что все это было подготовкой людей к происходящему сегодня. Что вы думаете по этому поводу?
– Да, это было и продолжается – инструментализация темы и идеи победы, чтобы оправдать агрессию России и беларусских властей против других стран. Во время Второй мировой войны Советский Союз был на одной стороне с союзниками – Великобританией, США и другими странами по антигитлеровской коалиции. А сейчас все наоборот – именно эти страны воспринимаются как враг, коллективный Запад, мол, мы воюем в Украине с НАТО, с фашистским или неонацистским режимом.
И это весьма цинично, ведь еще несколько лет назад было понимание, что главный урок Второй мировой в том, чтобы больше не допустить таких войн. Теперь же все перевернулось в сторону «давайте сделаем еще раз, можем повторить».
Это работает, ведь военная тематика притягательна, особенно для детей, подростков. Парады – это интересно, торжественно, красиво, там военная техника. Но все это используется для продвижения конкретных военно-политических тем и оправдания собственных насилия и агрессии.
Память о Второй мировой войне должна не разделять, а объединять
– Как, на ваш взгляд, должна выглядеть память о Второй мировой войне? Нужно ли в России и Беларуси вслед за Украиной перенести празднование победы на 8 мая?
– Серьезные дебаты о том, переносить ли празднование, сейчас идут в Израиле. У нас в принципе до 1990-х годов не праздновали победу, так как Вторая мировая война, в первую очередь, была связана с Холокостом, а для его упоминания есть свои даты в календаре. Праздновать День Победы 9 мая начали, когда в 90-е годы около миллиона евреев из Советского Союза репатриировались в Израиль. Среди них было много фронтовиков или детей и внуков фронтовиков, для которых на эмоциональном уровне было очень важно праздновать победу 9 мая, как и в СССР.
Сейчас, когда фронтовиков осталось очень мало, и самым молодым из них более 90 лет, а еще на фоне войны в Украине, которую в Израиле воспринимают крайне отрицательно, и которая отразила все сантименты к России, идут реальные дебаты, стоит ли отмечать 9 мая.
Я лично считаю, что нужно перенести, дистанцироваться от советского нарратива о Второй мировой войне и принять более сложный, но исторически истинный подход, основанный не столько на ностальгии, сколько на реальном восприятии событий.
Я думаю, Украина здесь пошла по более правильному пути, когда перенесла на 8 мая. Хотя само по себе это больше на эмоциональном уровне, чем на практическом. Ведь когда подписывали капитуляцию, это где-то было 8 мая, а где-то уже 9. Но чтобы не создавать разделения нарратива, чтобы память о Второй мировой войне была общей для всего цивилизованного мира и стала объединяющим фактором, из которого можно учиться, вытаскивать уроки, как не доводить до таких смертоносных войн, следует принять дату 8 мая. Делать это следует осторожно, чтобы не наступить на память фронтовикам, пока они еще живы, но, в целом, следует скорее отходить от нарратива «Можем повторить» к мыслям, как сделать так, чтобы это никогда больше не произошло.
Фундамент проекта государственной идентичности лукашенковской Беларуси
Вместе с социологом, сотрудником Института политических исследований «Палітычная сфера» Алексеем Ластовским посмотрели, как отличается память о Второй мировой войне в Беларуси и России, а также как влияет на сознание людей культ войны и победы.
– Чем сегодня является День Победы в беларусском обществе – это все еще искренний праздник «со слезами на глазах» или инструмент государственной политики?
– 9 мая в Беларуси сегодня – это важнейший ритуал памяти о Второй мировой войне. Одно дело, когда мы просто о чем-то говорим, другое – когда мы участвуем в коллективных ритуалах. Поэтому они и поддерживаются. Но тут надо понимать, какая память через них транслируется. Прежде всего, это наследие советского нарратива с местными различиями, которые были в БССР.
Память о Великой Отечественной войне стала главным фундаментом проекта государственной идентичности лукашенковской Беларуси. Этот нарратив подкрепляет идея гордости беларусов за великую победу. Коллективная гордость – то, что крепко держит людей вместе. Одновременно в этом нарративе – представление о жертвенности беларусского народа и обязанности других народов исправлять нанесенные нам обиды. Это ретранслируется на международную политику, когда Лукашенко провозглашает себя наследником великой победы, а те, кто выступают против, включаются в эту схему как враги Беларуси.
«Если мы постоянно говорим, что мы – герои, то становимся абсолютно убежденными в своей правоте»
– Зачем память превращать в бутафорию? Проводить парады, делать постановки, одевать даже детей в военную форму?
– Есть большая проблема в том, чтобы память о каком-то событии поддерживать живой, чтобы она откликалась в людях. В советские времена память о Второй мировой войне основывалась на живых воспоминаниях свидетелей, людей, прошедших войну. Было эмоциональное содержание, без которого трудно воспринимать официальный нарратив и мобилизовать людей на поступки. Сейчас большинство свидетелей тех событий ушло, и мы видим переход к следующему инструменту, когда современные люди, чтобы понять войну, начинают в нее каким-то образом встраиваться, пытаться реконструировать, восстановить.
Яркий пример – российские фильмы, где современные юноши попадают в военные годы и начинают понимать, что такое война. Но это кино. А как обычному человеку в реальной жизни почувствовать себя частью этого великого мифа войны? Здесь и работает инструмент реконструкции, которая, к сожалению, часто выглядит бутафорией, так как строится только на внешнем и не затрагивает серьезных вопросов. Одев форму солдата, ты не почувствуешь всего ужаса войны. Можно демонстрировать поверхностную связь, но опыт и сама память выхолащиваются, и это позволяет более манипулятивно ее использовать.
– Как влияет на людей продвижение культа войны и победы, милитаризация общества, постоянное напоминание о военных событиях? Можно ли сказать, что так называемое «победобесие» откликается в войне России против Украины?
– Трудный вопрос, насколько это все повлияло на сознание постсоветских обществ. Насколько это милитаристское безумие, которое мы наблюдаем в России и в меньшей степени в Беларуси, вызвано именно тем, что постоянно ретранслируются образы войны, военных подвигов, «можем повторить», и т.д. Насколько это влияет на готовность людей брать в руки оружие, идти с кем-то воевать, кого-то убивать. Это сложный вопрос и требует очень серьезных исследований и размышлений.
Я только могу сказать, что какая-то связь действительно есть. Потому что если мы постоянно говорим, что мы – герои или потомки героев, то становимся абсолютно убежденными в своей правоте. Когда этот нарратив налагается на сильные реликты имперского сознания, как в России, он превращает общество в людей, абсолютно не понимающих, что есть другие народы, которые иначе представляют этот мир. Что и происходит с Россией, стремящейся навязать свою картину миру всем другим, чтобы они видели действительность именно через российскую призму. По сути, война, которую сейчас ведет Россия – это война не за территории, а за мировоззрение.
Как отличается память о Второй мировой войне у беларусов и россиян?
– Вы заметили, что в БССР память о войне отличалась от общесоветской картины. Есть ли разница сегодня между восприятием Второй мировой у беларусов и россиян?
– Различия есть, да. В БССР Беларусь представлялась как партизанская республика. Это было важно, чтобы демонстрировать границы автономии Советской Белоруссии и укреплять власть так называемого партизанского клана, который руководил БССР в 1950-70-е годы.
В лукашенковской Беларуси мы видим двойной миф. В одной его части мы – потомки героев, в другой – мы жертвы трагедии войны. Память о войне как трагедии естественна для Беларуси, так как наша страна вся была оккупирована, в отличие от России, и мы понесли громадные потери. Это, безусловно, отложилось в беларусском сознании.
Для беларусов война – это не только танки под Берлином, но и трагедия сожженных деревень, уничтожения мирного населения. Это невозможно вычеркнуть из памяти, что ведет немного к другой конфигурации, когда мы говорим об использовании памяти в современной политической технологии.
Для россиян Великая Отечественная война – повод для военной чести, страница милитаристской традиции, где Россия всех побеждает. Хотя на самом деле тот, кто знает историю, понимает, что не всегда это было так, и не всегда Россия побеждала других, и не в одиночестве. Россия сейчас пересматривает роль государств-союзников и пропагандистскими манипуляциями превращает их чуть ли не в помощников Гитлера. Это дикое искривление истории ради политической потребности.
Так когда отмечать победу – 8 или 9 мая?
– Какой, на ваш взгляд, сегодня должна быть память о войне в Беларуси? Нужно ли нам отменить празднование Дня Победы 9 мая, отмечать его вместе со всей Европой 8 мая?
– Надо понимать, что есть люди, которые выросли на том, что празднование 9 мая – это важнейшее событие. Поэтому, безусловно, нельзя запрещать или отменять этот праздник. Я считаю, что такой шаг принес бы трагические последствия в Беларуси.
Другое дело, что следует переходить к плюрализму памяти о войне, убирать унифицированный рафинированный нарратив, который сегодня транслируется государством, а выражать то, что идет вразрез, становится просто опасным. Но история – сложная, в ней соединяется множество нравственных выборов, личных трагедий, и это все остается вне кадра в официальном нарративе.
Следует развивать полицентричный взгляд на войну с различными перспективами, в котором одна часть общества может отмечать День памяти 8 мая, а другая – День Победы 9-го. Главное, чтобы мы могли разговаривать друг с другом, чтобы беларусы не были разделенной нацией, где одна часть не воспринимает другую, так как они имеют разные взгляды.
Анна Гончар / Авер belsat.eu
