Что происходит с теми, кто свернул с тропы законности? Жизнь заключенных в белорусских тюрьмах остается максимально закрытой от общества. В шкловской колонии жизнь самоубийством покончил 26-летний мужчина, осужденный за покушение на убийство. Об этом сообщил правозащитник Никита Лиховид, который на себе испытал особенности белорусскойо карательной системы.
Шкловская колония, или исправительная колония номер 17. В одном из ее карцеров на днях покончил жизнь самоубийством 26-летний Михаил Тарасевич, который отбывал 12-летнее наказание за попытку убийства.
«Как нам стало известно, это произошло после того, как приезжал проверяющий из Минска и угрожал ему тем, что отправит его на тюремный режим», – рассказал Никита Лиховид.
В Департаменте исполнения наказаний и Следственном комитете от комментариев отказываются
Никита Лиховид, который стал правозащитником после того, как сам отбыл срок в колонии за митинг на Площади, на основании информации из собственных источников допускает, что Тарасевича в колонию перевели из могилевской тюрьмы, где условия намного хуже. Для осужденного, который подписал бумаги о согласии стать на путь исправления, возвращение обратно в тюрьму могло стать фатальным.
«Все его неприятности могли бы быть связаны с отношениями внутри арестантского сообщества, то есть связаны с тем, что человек изменил свой образ поведения в определенный момент, что неприемлемо в арестантском обществе», – пояснил бывший политзаключенный.
За тем, что происходит за решеткой, следить почти невозможно
Тюрьмы закрыты от глаз общественности. В общественно-наблюдательную комиссию, которая должна следить за порядком в тюрьме, не входит ни один правозащитник. Даже по уставу в тюрьмах предусмотрен час прогулки за день и 2 посылки в год, длинные встречи запрещены. Известно, что в некоторых тюрьмах камеры переполнены.
Может ли такой режим способствовать исправлению личности?
«Нет, не может ни в коем случае, я сам сталкивался с этим – немного незаконно, питание несусветное. Многие после этого заражаются туберкулезом. Если что-то не так, сажают в карцер, где температура 12 градусов – а одно только белье. Люди заворачиваются туалетной бумагой, чтобы было теплее», – рассказал прохожий.
Эту систему на собственной шкуре прочувствовали политики, журналисты и общественные деятели
Бывший политзаключенный Алесь Беляцкий почти 3 года провел в исправительной колонии усиленного режима в Бобруйске. Методы «исправления» там – исключительно «показные».
«Мы приходили в большой клуб, который есть в Бобруйской колонии. Садились в этот клуб. На 5 минут приходил воспитатель или психолог, который должен был читать лекцию. 5 минут все длилось, ведь это формальное его выступление, на этом все заканчивалось, отряды разворачивались и уходили из клуба. Основной инструмент «воспитания» в Бобруйской тюрьме – страх», – отметил Беляцкий.
Судя по тому, что произошло в Шкловской колонии, эффект воздействия такого инструмента может быть трагический. Между тем, в белорусских исправительных учреждениях по последним данным содержатся почти 30 тысяч человек.
Марина Вашкевич, ИЧ, «Белсат»
