Очистные системы не менялись полвека, нефтеперерабатывающие и животные отходы льются в реки. В программе «Давайте разбираться» выясняем, как власти загрязняют белорусские реки.
Иван Чеботько – житель деревни Каменка, что в Новогрудском районе, на западе Беларуси. Не так давно, чтобы сходить на рыбалку, ему достаточно было пройти несколько шагов – от дома до местное реки Негримовка. Он и его соседи были среди первых, кто заметил локальный признак угрозы национального масштаба, о которой уже давно бьют в колокола в кулуарах правительственных кабинетов белорусской и европейских столиц:
«В нашей речке раньше водилась форель. Это родниковая вода. Она вытекает из-за новогрудского холма. У нас родничок. И была вода чище. Я вырос на этой речке. Я пил воду из этой речки. Сейчас в ней невозможно руки помыть. В речке ничего живого нет. Ни рыбы. Ни бора. Ничего нет».
В соседнем Лидском районе такая же история о реке Дитве, что, как и упомянутая Негримовка, также впадает в Неман. Местный активист Юрий Дашук озвучил проблему:
«Там были тонны дохлой рыбы. Люди находили даже бобров мертвых».
Массовый мор рыбы уже непосредственно в Немане летом этого года состоялся для большинства белорусов незаметно – на фоне избирательной кампании. Но эту новость всерьез восприняли в Литве. Официальный Вильнюс подготовил в адрес Минска дипломатическую ноту.
На литовской стороне показатели не достигали критического уровня. Белорусская сторона тут же назвала это природным явлением. Мол, аномальная жара. Вода действительно оказалась на пару градусов теплее нормы.
Мы проверили архив погоды в Гродно и Вильнюсе: накануне мора температура воздуха днем опускалась в обоих городах до + 14 °С. За день до этого было по +19 °с. 15-го, когда тревогу забили СМИ, потеплело до +20 °С. О какой же аномальной жаре идет речь?
За неделю до мора и через неделю после него бывало и под 30 тепла. Но даже если принять официальную версию властей Беларуси, будто во всем виновата жара, то как объяснить, что при одинаковой погоде в обеих странах рыба начала массово гибнуть только в Гродно?
При массовом выбросе в реку яда она оседает на дно еще несколько десятков километров, откуда продолжает постепенно рассасываться по окрестностям. Если допустить, что к морю в Гродно привела отрава воды, то насколько же сильным должен был быть выброс, чтобы признаки загрязнения проявились через более 100 километров – аж у самой Литвы? Директор компании «Радолитаква» Дмитрий Станкевич объясняет:
«Есть вещества, которые трудно перерабатываются: их концентрация не будет падать достаточно на длительном расстоянии. Трудно перерабатываемые вещества, такие как фенол, формальдегид, с нефтеперерабатывающих заводов могут выноситься очень далеко. Более 100 км. Трудноразлагаемые вещества могут храниться на очень большом расстоянии. И их можно отследить из-за того, что произошло какое-то критическое отклонение от крайне допустимой концентрации».
Годом ранее, когда мор рыбы случился в реке Дитва в Лидском районе власти также официально утверждали, что это природное явление. При личной встрече нас в этом уверял и руководитель очистных устройств Лидского ЖКХ:
Журналист: Вы сбрасываете воду в Дитву?
ЖКХ: Нет.
Журналист: А кто тогда?
ЖКХ: Это природное явление.
Вода, которая сливает в реку ЖКХ, после обработки такая чистая, что в ней можно купаться, утверждал нам местный начальник и предлагал устроить когда-нибудь туда экскурсию. Мы очень сомневались, что она произойдет, поэтому позже пробрались к очистительным приспособлениям сами.
Оказалось, что вода из них стекает подземной трубой к колодцу, где разбавляется мощным брунотным течением с сильным запахом неочищенных фекалий.
Чтобы выяснить, куда стекает зловонная жидкость, мы пустили через подземную трубу пластиковую бутылку, положив в нее для обозначения бумажку с надписью. Примерно через час эта бутылка выскочила из трубы, торчащей из берега Дитвы –как раз в том месте, где местные жители нашли источник едкого запаха и моря рыбы, которые власти списывали на жаркую погоду.
Мы тогда набрали из Дитвы пробы этой вонючей воды, но анализы сделать не смогли. Оказалось, что набрать нужно было не менее четырех литров. Поэтому судить о ее очищенности можно только по желто-брунотному цвету. Зато в этом году, когда мы приехали брать пробы воды в Новогрудке, на месте слива якобы очищенной воды из местного ЖКХ, мы уже набрали ее с запасом. Результаты подтвердили пессимистические опасения местных жителей: «Властям, возможно, так выгодно, что течет и течет. Экология… кому болит голова за землю?».
Превышение нормы в нефтепродуктах – вдвое с лихвой. Норма химического потребления кислорода, которая указывает на содержание в воде химикатов, превышена в 6 раз. Что касается показателя биологического потребления кислорода – это бактерии, например – кишечные палочки, – здесь превышение нормы почти восьмикратное. Нитриты, причастные к сердечным и желудочным расстройствам, в воде втрое больше нормы. Твердых инородных частичек в 12 раз больше, чем положено.
Мы направились за разъяснениями в Новогрудское ЖКХ. Директора не было на месте, поэтому обратились к главному инженеру.
Новогрудское ЖКХ: Ситуация с очистительными приспособлениями у нас, скажем так… должна была бы быть лучше. Есть определенные проблемы. А скажите, вас сюда кто-то пригласил, направил или сами? Как вы сюда попали в период пандемии?
Журналист: По сути будете отвечать?
Новогрудское ЖКХ: По сути – что мне сказать? Очистные работают в штатном режиме, все имеющееся оборудование задействовано, технологическая цепочка. Какое там есть… механическое очищение, биологическое очищение, вторичное очищение, Очищение в биопрудах – все осуществляется в соответствии с технологическим циклом нашим.
Главный инженер сперва отрицал регулярное загрязнение. Мол, экстренные ситуации, если и бывают, то редко.
Журналист: Окуда превышение в десятки раз? В нефтепродуктах, БСК, ХСК?
Новогрудское ЖКХ: Превышения у нас иногда случаются, когда от предприятий промышленности города происходят залповые сбросы. Залповые неконтролируемые сбросы с превышением.
Но потом признал, что основная проблема в том, что, во-первых, очистные устройства не были рассчитаны на действующие объемы выбросов, а во-вторых, уже давно выработали свой запрограммированный ресурс.
Журналист: А давно ли возникают такие регулярные проблемы с очищением?
Новогрудское ЖКХ: Проблемы начались, когда люди начали экономить воду, когда появились массово эти синтетические моющие вещества. Снимаете. Зачем снимаете?
Журналист: Лет десять?
Новогрудское ЖКХ: Где-то так.
Журналист: Чье финансирование должно идти?
Новогрудское ЖКХ: Товарищи, вы мне задаете вопросы, вот так вошли и задаете, я не подготовился. Вопросы, которые кто-то с кем-то обсуждал на межгосударственном уровне. Зачем вы мне задаете вопросы? Во-первых, я не уполномочен на них отвечать. Я и так много наговорил.
Журналист: Когда у вас в последний раз модернизировались очистные системы?
Новогрудское ЖКХ: У нас модернизацию очистных сооружений с 1976 года еще не проводили.
За день до того, как мы ходили в Новогрудское ЖКХ, Лидская межрайонная лаборатория аналитического контроля презентовала жителям Новогрудчины собственные результаты анализа местных вод, которые она после многомесячных обращений в конце концов сделала, когда оказалось, что за пробами приезжали журналисты.
Анализы лидской инспекции также показали превышение норм по ряду ключевых показателей, но скромнее, чем то, что зафиксировала для нас независимая лаборатория.
Новогрудское ЖКХ: Есть сегодня договоренность, северная экологическая финансовая компания. Оттуда деньги, здесь уже первичное обследование, уже разработан бизнес-проект. Нужно срочно модернизировать очистные сооружения с учетом новых условий. Воды начали брать меньше, моющих начали больше. И поэтому да. Я могу завести вас туда, если мне согласует начальство, и показать, как там все идет. И вы увидите, что ничего мимо кассы, мимо очищающих, не идет. Потому что сброс неочищенных сточных вод – это сегодня прямая дорога куда? В тюрагу.
Возможно, превышение, выраженное лидской инспекцией, – более четкое, сомнения у нас вызывает тот факт, что мы уже ловили лидские власти на фальсификации результатов загрязнения. Речь о 2018 году, когда тамошние жители жаловались на сильный запах в еще одном притоке Немана – реке Жижма, текущей возле местного свинокомплекса, откуда и стекали загрязненные жидкости. Дмитрий Станкевич, директор компании «Радолитаква», объясняет:
«Резкий запах определяется недостаточным количеством кислорода. Все плохие запахи – это запах аммиака».
После нашего материала об этой проблеме туда приехали не только районные, но и областные экологические власти, и заявили, что химический анализ вод не выявил никаких превышений норм.
Тогда мы добыли официальные, но неопубликованные результаты анализа, которые показали, что на самом деле превышения были, причем – во много десятков раз.
Комментарий Лидской городской и районной инспекции природных ресурсов:
«Лидская межрайонная лаборатория аналитического контроля относительно выявленного инспекцией факта загрязнения навозными стоками от свинокомплекса сообщает следующее: зафиксировано превышение фоновых концентратов БПК в 29,04 раза, взвешенные вещества – в 3,14 раза, ХПКСг – в 8,29 раза, аммония иона (в пересчете на N) – в 260,55 раза, фосфат иона – в 305,5 раза». Постановление от 9.08.2017 «О нарушении природоохранного законодательства».
Тогда мы добыли официальные, но неопубликованные результаты анализа, которые показали, что на самом деле превышения были, причем – во много десятков раз.
Кстати, животноводческие комплексы и сельское хозяйство вообще, делают не меньше вреда водам, чем коммунальные стоки. Так, на загрязнениях неоднократно ловили молочные предприятия, рассказывает эколог Наталья Поречина:
«Опасность сточных вод молочных предприятий состоит в том, что сточные воды с содержанием сыворотки имеют повышенную кислотность. И, попадая в природный водоем, они изменяют уровень кислотности в этом водоеме. Любые живые организмы, начиная от простых и заканчивая рыбами или даже человеком, приспособлены к определенному уровню кислотности воды. Если этот уровень меняется, вода становится более кислой – это очень плохо сказывается, вплоть до гибели живых организмов и рыбы, и у человека это может также сильно сказаться на состоянии кожи. У людей-аллергиков возможны аллергические реакции, это довольно серьезная проблема».
Неочищенные отходы сельхозпроизводства отравляют и питьевую воду. Мы взяли замер воды мгновенным тестом на нитраты в колодце у деревни Комотово, все у того же Немана в Гродненской области, вместе с руководителем организации «Экомониторинг» в Гродненской области, Евгением Филимоновым:
«Цвет потихоньку становится розовым. Содержание нитратов, нитритов. Уже вижу, что здесь превышение».
Превышение нитратов – в 10 раз. Причина та же, что и в Новогрудке, и в Лиде – устаревшие очистные системы.
Евгений Филимонов: Вы хозяин очистных?
Работник фермы: Ну.
Евгений Филимонов: И как вам здесь живется? Попахивает?
Работник фермы: Конечно.
Евгений Филимонов: Я анализы воды беру из колодцев по соседству. Только что делал анализ в источнике вот там, внизу. Десятикратное повышение нитратов видим. Нитраты из источника.
Работник фермы: А в колодце?
Евгений Филимонов: Теперь поеду. В прошлом году делал анализ, были двукратные превышения. Нитраты из вашего хозяйства. Сколько лет?
Работник фермы: Уже 50 лет эти очистные стоят. Если не больше.
Евгений Филимонов: Может, их надо реконструировать как-нибудь?
Работник фермы: Денег в колхозе нет.
На самом деле обнаруженный нами упадок очистных – хронический по всей стране. Это признавал бывший первый заместитель министра природных ресурсов и окружающей среды Беларуси Виталий Кулик:
«Сейчас остается очень сложной ситуация с локальными очистными сооружениями, более 80 процентов проектов очистных сооружений в Беларуси выполнено в 70-80-х годах прошлого века».
Одна из причин – коррупция. Так, в 2011 году в агрогородке Деревянчицы очистное оборудование было введено в 2011-м и успешно работало с тех пор. Но, как оказалось, – только на бумаге. Тревогу забил председатель сельсовета Деревянчиц Слонимского района Сергей Безносик:
«По бумагам, якобы и акт был внедрения. Те, кто тогда был, уже давно и не работают: кто на пенсию ушел, директор КУП ЖКХ поменялся, уже другой, новый. И инженер поменялся, там занимаются всем уже другие люди. Они не функционируют. Там все было пусто. Вот и встал вопрос, почему, как. Я знал, что биологическая установка, что на выходе чистая вода будет, чуть ли не родниковая. Есть и есть, стоят. Закрытая территория, кто туда пустит. И все, стоят, а тут это вылезло».
Основа проблемы – непрекращающаяся череда системных экономических кризисов, длящаяся последнее десятилетие. На экологию нет денег, так считает директор компании «Радолитаква» Дмитрий Станкевич:
«Десятилетия периодических кризисов привели к тому, что экология ушла на второй план. На экологию нет денег. До 2008 года выделялись деньги для Минприроды, которые были готовы тратить на предприятия вместе с самими предприятиями. То есть предприятие хочет реконструировать свои очистные сооружения. Половину денег вносят они, половину вносит Минприроды. Сейчас Минприроды не помогает предприятиям».
В 2012 году власти Беларуси прекратили практику собирать средства для специальных экологических фондов. Сейчас деньги на экологию идут в общий бюджет и гарантий того, что ими не будут затыкать другие дыры, – нет.
Требования в нормативах отходов для предприятий остаются, но штрафы за их нарушение – символические. Так, в Бресте за последний квартал этого года власти выявили 7 нарушений и оштрафовали каждого ответственного примерно на 3 тысячи рублей. В среднем получается, что за отравление окружающей среды предприятие платит меньше, чем два рядовых белоруса, выплачивая штраф за единовременное участие в акции за честные выборы.
Эколог Наталья Поречина, отмечает:
«Есть распоряжение президента о том, чтобы увеличить поголовье скота на каждом отдельном свинокомплексе. С другой стороны, есть требование снижать себестоимость производства килограмма свинины. Из-за чего снижается, осадком увеличивается, количество голов увеличивается, а вот эти лагуны, очистные сооружения, по объему не увеличиваются, у них единственный путь – снизить себестоимость производства свинины – сэкономить, экономят именно за счет очистных. Потому что, к сожалению, охрана природы не является приоритетом. Это самое последнее, о чем думают любые производственники».
Кстати, то, что в Беларуси экологические регуляторы, фактически, подчинены местным властям и администрации президента, которые требуют молниеносных экономических результатов, без внимания к последствиям, – одна из главных предостережений Международной организации по атомной энергетике. Это прежде всего касается способности Госатомнадзора придержать все стандарты безопасности при запуске АЭС и утилизации ядерных отходов:
«Регуляционный орган должен быть усилен. МЧС/ «Госатомнадзор» не имеют достаточных процессов и возможностей для проведения необходимой лицензионной и нормативной проверки и оценок лицензии на строительство».
Десятилетие пренебрежения экологической инфраструктурой дает знать о себе сейчас – она начинает сплошь ломаться, рассказывают специалисты:
«Согласно статистике Минприроды, работоспособных биологических очистных сооружений в Беларуси 68 процентов. Одну треть они не работают, недейственные».
Согласно международному индексу охраны окружающей среды, составленному Йельским университетом, Беларусь в менеджменте сточных вод занимает одно из последних мест не только в Европе, но и среди стран бывшего Советского Союза.
Такая ситуация заставила вмешаться Евросоюз. Среди прочего, потому, что грязь через Неман и Буг может попадать соответственно в Литву и Польшу. В целом Брюссель, а также Европейский банк реконструкции и развития и Всемирный банк инвестировали в водную инфраструктуру Беларуси миллионы долларов. Процесс, однако, осложняется попытками белорусских властей дополнительно заработать на этой помощи.
Дмитрий Станкевич, директор компании «Радолитаква», отмечает:
«Однозначным критерием является импортозамещение, причем доводят это дело до абсурда. В том плане, что каждый производитель в гараже может обозвать себя белорусским производителем, получить сертификат производителя от белорусской торгово-промышленной палаты и озвучить, что их оборудование очищают до таких нормативов, и ни одна из организаций более-менее экспертных не проверит, чистят их оборудование до таких показателей или не чистят».
Сейчас потери из-за загрязнения белорусских рек подвергается прежде всего окружающая среда. Показатели обеспеченности населения чистой питьевой водой все еще сравнительно высоки. Но это, прежде всего, за счет чрезвычайно богатых естественных водных ресурсов Беларуси, которую поэтому и называют синеокой. Правда, этих освоенных ресурсов остается все меньше, а уровень загрязнения – увеличивается. Добывать новые артезианские источники стоит денег. А очищение воды для подачи ее в квартиры приводит к авариям вроде той, что мы видели летом в Минске.
Большая часть загрязнений скрывается на низком и среднем уровне как от населения, так и от властей наивысшего уровня. Происходит это из-за отсутствия разделения властей. Как результат, экологические службы фактически подчиняются тем, кого должны контролировать, и покрывают их нарушения. Международная организация по атомной энергетике неоднократно высказывала опасения относительно того, что белорусский Госатомнадзор – не полноценный независимый регулятор. А это значит, что подобная проблема может возникнуть и с утилизацией ядерных отходов.
