Совсем недавно – 10 лет назад – Беларусь называли последней диктатурой Европы. Тогда Владимир Путин еще имитировал демократические настроения, Москва сотрудничала с блоком НАТО. Сейчас политические режимы и Беларуси, и России в демократических государствах называют источником международных угроз.
Сегодня мы рассмотрим, что такое авторитарные режимы, и как неограниченная власть одного человека становится бедой для собственного народа и соседей.
Ситуация с правами человека в Евросоюзе – неидеальная. Правозащитники фиксируют нарушения относительно мигрантов, ромов, ЛГБТ.
Но по сравнению с Беларусью это небо и земля, говорит Витис Юрконис, директор офиса «Freedom House» в Вильнюсе:
«Беларусь выглядит более близкой к странам Центральной Азии: полная диктатура, где угнетаются права человека, нет выборов, уровень коррупции велик и нет свободных медиа, юстиция не работает или находится под властью, а на центральную власть нет никаких рычагов влияния».
Сегодняшние репрессии, которые так или иначе затронули каждую семью, – результат целенаправленной деятельности Александра Лукашенко с 94-го года.
«Он усиливал вертикаль власти, монополизировал все политическое поле, сделал все возможное, чтобы исчезли другие институты власти», – объясняет Юрконис.
Авторитарных режимов в мире немало. Часто они появляются в тех странах, которые исторически недавно получили независимость.
«Мы видим, что первые президенты ряда государств – например, Амани Диари в Нигере и Муктор Ульд Дада в Мавритании – хотя и пришли к власти демократическим путем, с помощью англичан состоялась демократическая передача власти, но со временем эти люди сами одиктатарились, если можно так сказать», – улыбается Андрей Рудык, эксперт в сфере политики африканских стран.
Диктатор может вырасти из революционера. Молодой полковник инженерных войск Муаммар Каддафи, свергнув короля Ливии, постепенно превратился в Братского Вождя – и это официальный титул.
Власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно. Неограниченные полномочия делать что угодно – ради государства и счастья народа, конечно –кружат голову и становятся настоящим наркотиком. Быть первым после бога –отказаться от такого искушения может не каждый.
Чтобы удержать власть в одних руках, через государственную пропаганду непрестанно создается образ мудрого лидера, смелого генералиссимуса и отца нации.
«Диктатор, авторитарный лидер, он всегда создает картинку, что его поддерживает масса народа, большинство, поэтому мы всегда видим массовые мероприятия, парады и так далее», – говорит Витис Юрконис.
И диктатор сам начинает верить в эту иллюзию. Доходит до культа личности, когда портрет вождя появляется повсюду: в школах, книгах, даже на деньгах.
«В диктатурах происходит законсервирование аппарата. Он начинает вытворять то, что хочет видеть этот лидер. И в этом смысле картина мира искажается», – объясняет Александр Морозов, политолог из Карлова университета (Прага).
Власть в авторитарном режиме бывает распределенной, например, между членами Политбюро. Но если какой генсек избавляется от конкурентов, то не остается кому критиковать его. И лидер нации неизбежно скатывается в самодурство.
«Человеку, который долго при власти, начинает казаться, что он все знает лучше всех, у него огромный опыт, и никто не может ему сказать чего-то нового в экономике или внешней политике», – напоминает Александр Морозов.
Хозяйственные и политические ошибки растут, как снежный ком. А кто недоволен –того заставят замолчать, если надо, репрессируют, уничтожат, расстреляют.
«Нет таких диктатур в мире, авторитарных режимов, неважно, с мягким или жестким авторитаризмом, где ограничиваются права человека, и люди счастливы», – подытоживает Андрей Рудык.
Чтобы оправдать репрессии, придумывают врагов, внешних и внутренних. И в каждом из таких режимов неизбежно растет паранойя.
«Они начинают на все смотреть через призму угрозы. И усиливать не только пропаганду этой угрозы, но и самих себя уговаривают, что во всем, что они видят, нужно искать опасность, неважно, с какой стороны», – объясняет Александр Морозов.
И начинают бить по жизненно необходимым институтам общества.
«Со стороны судебной системы – вдруг там нелояльность. Или СМИ – СМИ подрывные. Или парламент – нельзя давать возможности развивать парламентаризм, так как в нем возьмут верх вражеские силы, финансируемые кем-то откуда-то», – Александр Морозов объясняет параноидальную логику режима.
Демократические государства никогда не воюют между собой – граждане просто не допустят таких ненужных потерь.
А для диктатуры война – способ мобилизовать народ, поскольку против врагов, и попытаться захватить что-то ценное.
Президент Ирака Саддам Хусейн воевал против иранской верхушки за региональное влияние и богатые нефтью земли, даже применял химическое оружие. Погибли более 700 тысяч человек. Ворвался в соседний Кувейт – и окончательно стал для демократического мира проблемой №1 на Ближнем Востоке.
Муаммар Каддафи воевал с Египтом, Чадом, организовывал теракты – в том числе взрывы двух пассажирских авиалайнеров – и создал гвардию Джамахирии – общественного строя, основанного на исламском социализме. Каддафи объявил Коран законом общества – но сам жил в золоте в окружении красивых женщин.
«Ислам и исламские нормы при правлении Муаммара Каддафи использовались только в выгодном еиу ключе, в выгодном векторе. Нельзя говорить, что какие-то диктаторы Африки или Азии следовали слепо нормам морали или религии. Все пытались использовать их в целях политического режима и политической конъюнктуры», – рассказывает Андрей Рудык.
Двойные стандарты – основа такой системы. Диктатору Италии Бенито Муссолини и испанскому каудильо Франсиско Франко приписывают фразу «Друзьям – все, а врагам – закон».
Ведь все репрессии происходят в установленном законом порядке, а законодательство в принципе используется не для защиты граждан, а для их контроля и угнетения.
«На английском языке это называется «rule by law», а не «rule of law», когда власть пользуется законом, имеет двойные стандарты, а граждане только наказываются и контролируются этими законами», – объясняет Витис Юрконис.
Рано или поздно авторитарный режим становится проблемой для соседей. Правители Ирана, Ирака, Сирии пытались создать ядерное оружие, чтобы угрожать всему миру.
А Ким Чен Ын – официально Новая Звезда и Блестящий Товарищ – уже имеет не только бомбы, но и ракеты, способные донести их на другой континент.
У Александра Лукашенко ядерного оружия нет, только атомная станция. Но он теперь угрожает всему Евросоюзу ростом нелегальной миграции, контрабанды наркотиков и нелегального провоза через Беларусь ядерных материалов.
«Есть целая инфраструктура, не только криминальная, но и государственных служб, которые участвуют и организуют увеличенный поток мигрантов в Литву», –заявила в Афинах Ингрида Шимоните, премьер-министр Литвы.
«Я выражаю премьер-министру Литвы мою полную поддержку. То, что делает Беларусь – неприемлемо», – заявил ее греческий коллега Кириакос Мицатакис.
Экономику, подорванную репрессиями и некомпетентностью, поддержать можно разве что субсидиями других авторитарных режимов – Китая, Ирана, России. Взамен за что-то.
«Они знают пункт, на который нужно давить. И в этом плане Лукашенко лет 10 говорил о стабильности и что он гарант независимости. А он не гарант независимости, а уязвимость суверенитета, так как выстроил вертикаль власти, где люди не имеют права голоса», – объясняет Витис Юрконис.
Не имеют, так как для диктатора граждане – это что-то вроде скота, который требует сильной руки. Авторитарные лидеры довольно часто заявляют, что люди не доросли до демократии или вообще этот строй не характерен для их региона.
Хотя даже в постколониальной Африке эксперты знают примеры успешных демократических государств – таких, как Сейшельские острова и Маврикий.
«Если мы говорим о континентальном государстве – это Ботсвана. Однозначно Ботсвана. И темпы экономического роста, и стабильность политических институтов. В общем интересная политическая система. Президент возглавляет исполнительную власть, как в США, но избирается парламентом», – рассказывает Андрей Рудык.
Беларусь – это Европа. И у нас есть историческое наследие демократических институтов. Белорусские города – Орша, Брест, Слуцк – имели Магдебургское право. Это городское самоуправление, выборы законодателей, чиновников, судей. Даже князя в Великом Княжестве Литовском выбирали феодалы, и он не имел тотальной власти.
Демократию как политическую систему иногда называют технологией взаимодействия общества. Однажды мы –белорусы – освоим эту технологию не хуже информационных.
