54-летний минчанин, Вадим Поддубский, был задержан вечером 9 августа. Он рассказал belsat.eu о пытках, которые пережил и увидел в автозаке, на Окрестина, а также во время транспортировки в Слуцк.
«Животные, всем лежать!»
В то воскресенье, сразу после президентских выборов, Вадим был в районе Немиги. В какой-то момент омоновцы отогнали людей, с которыми был мужчина, в сторону сквера Адама Мицкевича. Передаем историю минчанина о том, что происходило дальше.
«Была уж почти ночь. В сквере начали стрелять спецназовцы. Летели резиновые пули, разрывались светошумовые гранаты. Рядом я увидел мужчину, у которого была вырвана кожа на голове. Потом пустили слезоточивый газ. Дышать было нечем. Мы побежали.
Возле театра им. Горького мы попали в оцепление. Впереди были солдаты, сзади, в дыму от гранат двигалась колонна спецназовцев на машинах. Выглядело, как в кино о фашистах.
Кто-то пытался сбежать, перелезть через ворота возле театра. Я понял, что не смогу, потому что мне далеко уже не двадцать лет. Я сел на ступеньки и стал смотреть за тем, что происходит. Они подошли ближе и приказали: «Животные, всем лежать». Это было их любимое слово. Иначе к нам не обращались. «Животные, головой в землю!» Лупили страшно. Это было ужасно. Нас поставили на колени. Это был имено спецназ, я уверен, их экипировка. С нами обходились, как говорит их любимый президент, «жэстачайшэ». Ругались, унижали нас на словах, физически.
Приехал автозак. Особое зверство – погрузка в машину. Когда человек падал на ступеньках, его били, закидывали внутрь. В машине снова команда: «Животные, на колени!». Нас там было около 30 человек. Люди лежали друг на друге. Когда кто-то пытался поговорить с омоновцами, его жестоко били. Один мужчина говорил: я служил там, где и вы, что вы делаете? Когда мы выходили, ему сказали – останься, мы расскажем тебе, кто с нами служил. Не знаю, что с ним было дальше, я его больше не встречал».
«Через 30 часов дали поесть – блокадный кусок хлеба»
«Нас отвезли на Окрестина. Раньше я не знал, что это, где это. Нас встретили в той же форме, с теми же издевательствами. Очень сильно избивали, когда мы выходили из машины. Затем избивали сотрудники ИВС. Омоновцы помечали людей крестом на спине, тех, кто сопротивлялся, у кого были татуировки. Этих людей с отметинами избивали особенно жестоко.
Нас загнали в камеру № 5 на втором этаже – всего 22 человека, хотя камера была на четверых. В основном молодые ребята, старше были только я и еще 51-летний мужчина. В соседней камере было 30 человек.
Многие сокамерники были избиты. У одного парня постоянно шла кровь из уха, у другого – рана в живот.
В камере почти не было вентиляции. Дышать было нечем. Ребята снимали футболки и ложились на них спать на полу – хорошо, что деревянном. Самой крутой подушкой были кроссовки.
Повезло, что был умывальник с водой. Можно было вымыть руки и лицо, но уже через пять минут было ощущение, что ты не мыл их целую неделю. В соседней камере, говорили, вода просто текла по стенам – такая жуткая влажность.
Через тридцать часов нам впервые принесли еду – такой «блокадный» кусок хлеба.
Мы слышали, как привозили людей, били. Мы понимали, что начались массовые аресты. Тогда как раз наступили самые холодные ночи. К нам привели троих сильно избитых и замерзших мужчин, они не могли поверить, что попали в теплое помещение. Две ночи их держали на холоде во дворике для прогулок.
Через некоторое время нашу камеру также вывели в такой дворик – 6 на 7 метров, под открытым небом, сверху – колючая проволока. Нас там было 55 человек. В соседнем – 80 человек. Нам не давали ни в туалет сходить, ничего. Кому-то там на месте приходилось справлять нужду, тогда просто все отворачивались, и потом закрывали то место какими-то тряпками, которые там валялись.
Мы пробыли в этом дворике 14 часов. Утром молодые парни были в шоке от холода. Мужчины просили друг друга – не смущайтесь, ребята, иначе замерзнем тут все, давайте прижиматься друг к другу.
«Я увидел женщин с цветами и понял, что надежда еще есть»
«Еще через ночь людей начали отпускать. Но перед этим сильно избивали. Говорили – вас отпустят, но, животные, просто так вы отсюда не выйдете».
В одной из соседних камер ночью начали кричать «Жыве Беларусь!» Наши ребята тоже поднялись – мол, давайте и мы поддержим. Мы с этим 51-летним сокамерником остановили их, говорили – молчите, иначе так побьют, что мамы вас не узнают. Они нас послушались, а в соседней камере через минут пятнадцать мы услышали, как людей били, и как они кричали.
12 августа нас начали судить. Но это были не суды, даже не «тройки» знаменитые, а «двойки» – судья и какая-то девушка, которая что-то там писала. Судья зачитывал дела. У всех было написано абсолютно одно и то же: участвовал в несанкционированном митинге, выкрикивал лозунги «Жыве Беларусь!», «Позор» и «Уходи», нарушил ст. 23.34 КоАП Республики Беларусь.
Моя мама – инвалид 2 группы, ей 84 года. Я даже не знал, сказал ли ей кто-нибудь, где я. Я попросил судью наложить штраф, потому что за мамой нужно ухаживать. А судья посмотрел на меня в ответ и сказал – 15 суток.
В тот же день нас вывели во дворик и начали раскидывать по автозакам. Снова – животные, на колени. И повезло. Через тридцать минут тем, что постарше разрешили сесть. Тогда я увидел проспект Дзержинского, и что вокруг стоят девушки с цветами. Я говорил об этом ребятам в камере: только если наши матери, сестры, жены поддержат нас, это может прекратиться. Потому что всех мужчин, которые будут выходить, будут избивать. Когда я увидел девушек, я понял, что у нас еще есть надежда.
Нам не говорили, куда нас везут. Я увидел, что мы едем по Слуцкой трассе. Нас привезли к каким-то воротам. Один из сопровождавших нас сказал: ну, готовьтесь. В окна мы увидели, что там стоят военные в серьезной экипировке, мы подумали, что все – отсюда мы уже никуда не выйдем, нас привезли убивать.
Когда открыли двери, мы думали – теперь мы снова будем вылетать из этой машины. Но все было довольно спокойно. Нас построили, переписали, подошел офицер и сказал: вы прибыли на территорию воинской части, с вами будут обращаться по закону. Невероятно, но нас повели в душ.
Продолжали еще привозить людей. Мы были на территории какой-то части в лесу. Потом выяснилось, что в обычное время это женский ЛТП. В здании были двухэтажные кровати. Нам даже разрешили выходить по пять человек покурить, накормили и дали отдохнуть».
«Избивая наших родственников, они делают из нас зверей»
«А утром, когда нас повели на завтрак, я увидел, как территория вокруг начала превращаться в концлагерь. Какие-то люди копали ямы под деревянные столбы возле корпусов, обносили их прямой колючей проволокой, а сверху – круглой. Это было ужасно. Рядом была огромная поляна с военными палатками – она тоже была обнесена столбами с колючей проволокой.
Неожиданно нам сказали, что нас отпустят, если мы подпишем бумагу, что в случае повторного ареста у нас уже будет уголовное дело и 5 лет тюрьмы. Один отказался. Его вернули. Мы подписали, и нас отпустили. Просто в лес. К счастью, там были волонтеры, которые встречали нас и помогали. Это была пятница, 14 августа.
Меня доставили в больницу, сделали томографию – каких-либо особых нарушений не нашли. В отличие от ребят, которые были со мной в камере, – у одного было сломано несколько ребер.
Мне рассказывали об ужасных зверствах в Центральном РОВД. Ребят заставляли лежать по 8-10 часов животами на бетоне. Спрашивали, хочет ли кто-нибудь пить. Когда кто-то говорил «да», его поднимали, обливали водой и возвращали на холодный бетон.
Со мной в камере был парень из Жодино, которому руку прострелили резиновой пулей. К нему подошел омоновец и спросил: ты когда-нибудь был в космосе? И дубинкой ему по голове. А потом через пару минут дали понюхать нашатырь – мол, с возвращением на землю. От этого удара по голове люди теряли сознание. Взрослый мужчина старше меня рассказал, что омоновцы катались на самокате между лежащими на земле парнями.
Сейчас я боюсь угроз в свой адрес, какого-то дальнейшего давления. Я думаю, что уеду из этой страны. Я не чувствую себя здесь в безопасности. Этот человек, глава государства, уже принес столько бед, и еще принесет. Он ни перед чем не остановится. Мирно тут ничего не получится. Я с самого начала знал, что он страшный человек. Сейчас это увидели многие, даже те, кто сомневался, надеялся. Его собаки, которых он сейчас выпустил из клетки, готовы убивать. И страшно не только это, но и то, что они заражают агрессией все общество. Я слышу от обычных людей про омоновцев: я готов сжечь всю его семью. Так они делают и из нас зверей, избивая и убивая наших родственников».
По сообщению МВД, во время акций протеста после президентских выборов в Беларуси силовики задержали около 7000 человек. Многие заявляют об избиениях и пытках. Есть и погибшие, но официального расследования смерти участников протеста силовики не начинают.
- 10 августа в Минске погиб 34-летний Александр Тарайковский, который, по данным видеоматериалов, был застрелен на месте. В МВД официально заявили, что в его руках взорвался неизвестный объект.
- В Гомеле 11 августа умер 25-летний Александр Вихор, задержанный 9 августа.
- 16 августа погиб 19-летний Артем Паруков на Партизанском проспекте. Официально его сбила машина.
- 19 августа в военном госпитале Минска умер 43-летний Геннадий Шутов. Он был ранен в голову 11 августа в районе московской администрации Бреста во время протестов.
- В Волковыске обнаружено тело 29-летнего Константина Шишмакова, который отказался подписывать итоговый протокол в составе участковой комиссии. С ним попрощались 20 августа, родственники отказались комментировать смерть журналистам.
НА/ТП belsat.eu
