«Взрыв был – так я коровы доила. Все поубегали. И уж померли те, что поубегали, а я живу»


Самый загрязненный радиацией район Беларуси гродненский фотограф показал на своей новой выставке, которая открылась в Гродно. Фотографии Сергея Курило «разговаривают» со зрителями.

В годовщину Чернобыльской аварии в «Центре городской жизни» открылась фотовыставка с изображениями деревень Брагинского раёна – самой загрязненной радиацией территории в Беларуси. Гродненский фотограф Сергей Курило третий год путешествует по деревням Брагинского района, чтобы отразить современную жизнь этих опустошенных и отравленных мест.

«Привлекает мистика этих земель. Находясь в этих местах скорбных, которые вянут, почему-то хотелось думать о любви. Я подумал, что кто-то посмотрит и также будет любить. Атмосфера опустошенности хорошо проявлялась. Третий раз эта тема начинает жить по-другому, начинает к себе пускать. И видишь кроме стандартного взгляда всех людей об аварии, Чернобыле, начинаешь видеть еще социальные вопросы. Все это связываешь, пытаешься сделать анализ», – объясняет фотограф.

Самым трудным, как рассказывает автор выставки, было чувствовать смерть рядом с людьми, которых не раз навещал Сергей.

«Я заезжал к тем самым людям, у которых был два года назад, и было неприятно видеть, что они начинают уходить. Дедушка, который был таким бодрым, и шутили мы с ним, и много общались, сейчас просто не встал с кровати. И было видно, что это дом умирающего человека. В энергетике чувствовалась смерть. Это страшно и больно. И потом были еще посещения других людей, и я просто боялся уже ехать, чтобы не увидеть что-то подобное. Потому что привык к этим людям, и хотелось бы, чтобы они жили чем дольше», – рассказывает фотограф.

«Голоса. У всех такие разные и искренние»

Выставка Сергея Курило говорит со зрителями не только художественными и эстетическими образами. Фотограф использует сильный прием – в комнатах галереи звучат голоса людей с фото. И их голоса действительно заставляют замолчать и прислушаться. Особенно привлекает аутентичные полесские наречия, которыми говорят жители «зоны».

Например, бабушка, которая доживает свой век в одной из загрязненных деревень. Так хочется сохранить каждый звук таким, каким она его произносит.

«Пароходы прыйдуць. Завод закупляў сабе пароход і прызжалы на выхадныя. Ох. Всэ сэло було. Музыка, спевы, танцы. Такэе було. А цяперака… вось як ўзарваўся цэй Атом. Радзіва гаманіло. У рупары крычалы. У обшэм красата была, а цяпер – глуш. Нідзе нічаво. А ўзрыў быў – дык я каровы даіла. Усе паўцякалі, а я нікуды не паехала, я – каровы даіла. І ўжэ памярлі тыя, што паўцякалы, а я жыву. От цюльпаны ўжэ сыходзят, крокусы. Цяперака тылькі разваліны кругом і ўсё. Адны разваліны, няма больш нікаво. Ну, тут красіво канешне. Тылькі няма каму ўжэ… У той зрыў павыезжалы, маладзёжпавыезжала, старыя… І няма…. Ужэ людзей. І ўсюды так. Хай бы хоць… як музей буў бы. Людзі ж усё сваімі рукамі рабілы. Але ўсё разбазарылі, разграбілі».

Или голос мужчины, который собирает металлолом, чтобы заработать на сигареты.

«Ну а што рабіць? Курыць-та хочацца. Вось пайшоў, узяў часць, 1200 за кілаграм. Старымі. Жалеза, а чугун – 1800. Гэта шчас, счытай, пазакапвалі, а ано ішчэ есць у зямле, многа. А скока не хадзі, 10 гадоў усе абходзяць. Усе вазізілі, вазізілі, на следуюшчы год апяць – во такая жэлязяка! Зачапіўся нагой у траве. Усе прахадзілі, а я знайшоў. Ну а шо? Работы нету. Калхоз 25 кіламетраў атсюда. Самы бліжайшы. А вазіць ніхто не збіраецца. А шо я наезжу? У Брагін едзь, устрайвайся на работу – так там тожа нерэальна. Паўсюль скарачэнні поўным ходам. Маці ў бальніцы. Усё такі радыяцыя есць радыяцыя. Тым больш мы тады на самым пачатку добра схапілі. А патом усё качуеш, але кроме родзіны нічэво нету сваево. Усё роўна цягне на сваё месца. Дзе нарадзіўся і вырас. Ну ў зоне я жыву. У зоне. У лес пайсці – нельзя. Акружылі шлагбаумамі. І вось людзі хоць і пажылыя, а ўсё роўна – кажуць: мы на сваёй зямлі і памром. А тут засталося 3 бабкі. Ды 2 інваліда. Я ж таксама хачу грыба. А ў лес нельзя… Я вот жыву ў хаце. Выходзіш: па асфальту то зайцы, то стада кабаноў, то ласі. Я ўжо прывык, я іх не трогаяю і яны мяне не трогаюць. Прырода красівая, но зарасло ўсё. Кожны воўк у пошуках ежы, як і мы зараз».

«Лучшэ б затушыць, так іншыя не памруць»

Или трогательный голос маленького мальчика, который объясняет, что он лично видит на фото и при этом совершенно по-взрослому рассуждает о жизни и смерти.

«Мне папа расказваў, што была аварыя на ЧАЭС. Людзей забіралі, ляцелі многа верталётаў. Людзям давалі такія адзежкі бальшыя. Ажно рукава звісалі. Ляцелі самалёты і тую адзежду ўбралі, у якой яны былі там і іх засялілі ў эці дама. І мы ёй і дышым. (Радыяцыяй). Трохі асталась. Проста яна не відная. Гэта, як газ, яна не відная проста. Ну, яна е. Людзі ходзяць і правяраюць. І тады быў пажар на ЧАЭС і ў людзей абдзіралась кожа і яны ўміралі. Што-та з ёй случалась. Я б лучшэ жыў. Калі б людзі жылі вечна, тагда была б… ну, харашо. Еслі б людзі жылі вечна, тада б яны і на Марсе хадзілі, і ім нічога не страшна. Напрымер на чалавека ляціць з вялікай скорасцю машына. Збіла і нічога. Я б паявіўся. Нічэво б не баялісь. Нічэво».

«В этом мальчике я хотел показать образ полесских детей. Мне он показался очень характерным. По произношению и по своему поведению он очень добрый и отзывчивый мальчик. Зовут Андрей. И когда я спросил его о пожаре АЭС, что было бы, если бы он умер, он немного подумал, а потом так серьезно произнес: «Затое б затушыў. (Вздыхает…) Лепш бы затушыць, так іншыя не памруць», – рассказывает фотограф Сергей Курило, который впервые кроме снимков начал собирать «устную историю».

«Голоса. У всех такие разные и искренние. В каждой деревне свое наречие. Да и для себя записывал, чтобы вспомнить этих людей, их истории, а вдруг их уже не будет».

Зона отчуждения

«Зона отчуждения, в которую люди начали потихоньку возвращаться. Времени прошло много. И в принципе они там живут и работают. Некоторые ездят в колхоз на работу. Кто-то живет собирательством. Кто-то еще чем-то. Просто пенсионеры. Это родина. И возвращаются на родину, потому что это самое ценное, что есть у человека, как сказал один из моих собеседников», – говорит Сергей.

Как пояснила одна из присутствующих на выставке Надежда Мелешко, которая 12 лет работает директором Брагинского музея, именно этот район Беларуси наиболее пострадал после аварии 31 год назад.

«Порядка 30-ти тысяч населения было отселенных. Сейчас проживает около 12 тысяч. Могу сказать, что коренного населения очень мало проживает. Плюс ко всему, район большой территориально. Часть района – это жилая территория, где работал Сергей. На этой выставке закрытых территорий нет. Это открытые территории, там где живут люди. Более 50 населенных пунктов: это деревни и поселки. Закрытые – это зона заповедника. На территории заповедника работает еще научная лаборатория. Около 200 ученых, которые исследуют воздействие радиации на животных», – объясняет Надежда, которая на выставку специально приехала из Брагина.

«За 12 лет работы в музее мне приходится работать с большим количеством фотографов, и люди приезжают с таким, часто некорректным подходом. У Сергея очень человеческий подход. Он не просто приезжает поснимать всякие ужасы, а изучает тему. Это такой период переосмысления. Он возвращается к тем самым людям. Также у него такой взгляд: человек, природа, жизнь. Все вместе. И если есть по настроению такая немного депрессивность, то она завязана все-таки с какой-то философией, а не с полным отсутствием жизни. И это мне очень кажется правильным», – добавляет директор Брагинского музея.

На вопрос, как можно жить в зоне радиоактивного загрязнения, Надежда лишь слегка улыбнулась.

«Когда у меня спрашивают, что ты делаешь в Брагине – мне трудно ответить. Я всегда отвечаю, что это какая-то магия Полесья. Потому что эта земля действительно уникальна и для меня очень любима. Поэтому у меня такое особое отношение к Брагину. Это когда для тебя это тема новая, то кажется, что это страх, дикость. Если человек там живет, это перестает так остро звучать. Люди живут по своим правилам. Вы думаете люди, которые там живут каждый день, думают и обсуждают, что они живут в чернобыльским районе? Конечно нет. Можно же сойти с ума так. Можно научиться в нем правильно жить. Грибы проверять в лаборатории. Обследования проходить жителям района. Обычные люди, и жизнь устроена обычно».

Выставку Сергея Курило можно будет посмотреть и «послушать» в «Центре городской жизни» в Гродно до конца недели.

ПВ/ТП, belsat.eu

Новостная лента