Василь Быков и его страх превратиться в Рыбака


Для многих сегодняшних сторонников беларуской литературы Василь Быков – символ мужественного, предельно правдивого писателя, который, не обращая внимания ни на какой авторитаризм и диктатуру, писал только то, что думал и чувствовал.

Сам бы автор «Сотникова» только бы улыбнулся, так как таким уж сильным и несокрушимым никогда себя не считал. Свой творческий путь начал с безобидных юморесок в «Вожык», которые прошли в печати достаточно незаметно.

Как всегда помогла Москва

Когда нащупал в начале 60-х в военной прозе свою тему и стиль, то руководствовался в первую очередь формальными задачами – Быкову очень не хватало в нашем красивой письменности произведений, эстетически близких Альберу Камю и даже (по общему настроению) Францу Кафке.

В Беларуси к подобным экзистенциальным экспериментам отнеслись с легкой настороженностью, но, как всегда в подобных случаях, помогла Москва. Василя Быкова поддержал Александр Твардовский, со знатной щедростью печатал беларуского писателя на страницах либерального «Нового мира».

Внимание и содействие Москвы, любовь интеллектуальной российской элиты к новаторскому творчеству Быкова, по сути, и сделали ему имя, защитили от плена невнимания, замалчивания, или даже репрессий со стороны родного болота.

Кто-то может вспомнить, а как же «Мертвым не больно» и та волна критики против писателя, которая поднялась в конце 60-х? Да, это, безусловно, было, но довольно короткое время. Уже с начала 70-х и до самого конца бытования Советского Союза Василия Быкова не трогают. Его произведения едва не ежегодно экранизируют, превращают в спектакли, оперу и даже балет, переиздают в Европе и Азии. Писателя вознаграждают самыми высокими званиями, словом – на первый взгляд Василь Быков жил с советской властью в таком же гармоничном согласии, что, скажем, и Петрусь Бровка.

Но это опять же, только внешнее и, безусловно, обманчивое впечатление.

ВИДЕО
Быков: Если не везет нации, то при каждом строе. Видео архивной встречи с писателем
2017.06.23 15:34

У Бровки было мужество корить себя

Бровка же здесь вспомнился не напрасно. С Василем Быковым в течение 60-х они особо не дружили. Теплые приятельские отношения начались в 70-ые, когда автор «Сотникова» так сказать помирился с властью, начал избегать четкой оппозиционной остроты упомянутых «Мертвым не больно», когда не смог протянуть руку поддержки Александру Твардовскому в непростое для редактора «Нового мира» время.

Во время одной из совместных писательских поездок Петрусь Бровка неожиданно признался Василю Быкову, что его мучают воспоминания о 30-х годах. По-детски доверчиво автор стихотворения «Пахне чабор» признался, что его величайшей мечтой было бы переписать по-новому своё тогдашнее жизнеописание. Быкова удивило, что Бровка (в отличие от многих) не оправдывал себя, не прятался, не сваливал свои поступки (впрочем, не такие уж страшные и полностью теперь понятные) на тогдашнюю безобразную эпоху, заложником которой были все беларуские уцелевшие литераторы.

Объектив
Быков: правда, несогласие с конформизмом и сила образов
2018.06.19 21:55

Бровка имел мужество корить себя. Подобные укоризны съедали его и, скорее всего, ускорили смерть.

Василя Быкова этот разговор очень впечатлил. Ему повезло жить в более либеральные по своему авторитаризму хрущевско-брежневские времена. Но ведь и он не мог сказать о себе, что не приспосабливался к обстоятельствам, что не боялся, не тонул в компромиссах и не делал так, как подсказывает именно здоровый смысл согласия.

В одном из своих самых выразительных и запоминающихся героях Рыбаке Василь Быков физиологически дает читателю почувствовать весь ужас компромисса, когда постепенное согласие, незаметно даже для самого себя, высушивает тебя, превращает в пустую оболочку. Василь Быков как огня боялся этого, а потому и выписывал таких вот рыбаков в своих произведениях с такой силой и экспрессией, как бы давая себе зарок: сделать все, чтобы не переступить границу, не провалиться до конца в трясину компромисса.

Всю свою боль он представлял в удивительной прозе

Во времена перестройки Быков открыто говорил о своем неумении писать в стол. Это его огорчало. Свое такое естественное желание быть напечатанным считал слабостью. Многие писатели этого не понимали и даже их это раздражало.

Быкову же, как и Бровке, болело.

Ему, человеку с обостренным чувством справедливости, не очень хотелось жить по вынужденным правил советского строя, но преодолеть себя он не мог. Оставалось только одно – всю свою боль (насколько это позволяла цензура), обиду, угрызения совести, даже отчаяние выражать в удивительной прозе.

Сила Быкова именно и была в этой самокритичности, в том, что он одним из первых среди беларуских писателей 60-70-х гг. сказал: «Героев среди нас нет. Все мы – Рыбаки. Наше счастье только, что живем в более-менее благоприятных обстоятельствах, когда не надо друг друга брать за горло».

Сергей Пилипченя belsat.eu

Новостная лента