Тайна Лукашенко. Могла ли Беларусь стать участницей российской агрессии против Украины?
В украинском издательстве «Фоліо» через несколько месяцев выходит книга журналистов belsat.eu Игоря Ильяша и Екатерины Андреевой «Белорусский Донбасс». Эта книга о том, как Беларусь повлияла на этот конфликт и какие последствия он имел для самих белорусов. В статье, которую сегодня публикуется на нашем сайте, Игорь Ильяш объясняет, почему роль Лукашенко в войне на Донбассе можно сравнить с ролью Франсиско Франко во Второй мировой.
Cегодня даже люди, не симпатизирующие режиму Лукашенко, положительно оценивают политику Беларуси в отношении российско-украинского конфликта. Официальный Минск сохранил нейтралитет, по возможности дистанцировался от действий Кремля и улучшил имидж страны на международной арене. Многими подобное положение дел воспринимается как закономерность: дескать, Лукашенко, будучи опытным и хитрым политиком, не мог избрать иную линию поведения. Однако в действительности весной-летом 2014 года Беларусь была гораздо ближе к участию в войне, нежели к тому, чтобы выступать на международной арене в образе миротворца.
Путин, пришли самолёты!
Первой публичной реакцией Лукашенко на российскую интервенцию в Украине были вовсе не призывы к диалогу и введению миротворцев. 12 марта 2014-го глава Беларуси собрал заседание Совета безопасности, где констатировал эскалацию конфликта в Украине и увеличение активности НАТО в Восточной Европе.
На тот момент, напомним, российские войска уже взяли под контроль крымский полуостров: спустя четыре дня состоится «референдум», а еще через два дня аннексия будет оформлена официально. Как позже утверждал Владимир Путин, он был готов применить ядерное оружие в том случае, если бы Запад попытался силой предотвратить аннексию Крыма. В этих условиях Лукашенко говорит не о нейтралитете Беларуси, а поручает Минобороны проверить Вооруженные силы, провести учения и предложить начальнику Генштаба РФ перекинуть в Беларусь российскую авиацию – 12-15 самолетов для дополнительного патрулирования. Поэтому вовсе неудивительно, что украинские власти всерьез опасались российского наступления на Киев через территорию Беларуси.
29 марта 2014 года Лукашенко встретился в Гомельской области с Александром Турчиновым, тогда – и.о. президента Украины и спикером Верховной Рады. Спустя четыре года Турчинов в интервью изданию «Гордон» расскажет, что поехал на встречу с Лукашенко, чтобы выяснить: следует ли ждать удара с белорусского направления.
«Он пообещал, что с территории его страны русские нас атаковать не будут. Но когда мы прощались, он сказал: «Но в крайнем случае я предупрежу за сутки…», – говорил Турчинов.
Трудно судить, насколько точно передал эпизод в своих воспоминаниях Турчинов. Но выглядит он вполне реалистично: эта фраза Лукашенко отлично иллюстрирует неопределенность его роли в конфликте, которая тогда ощущалась во многих высказываниях белорусского лидера.
8 мая 2014 года, спустя шесть дней после трагедии в Одессе, Лукашенко летит в Москву, где тет-а-тет встречается с Путиным. До того, как переговоры продолжились за закрытыми дверями, белорусский лидер публично обратился к президенту России:
«Мне хотелось бы, так сказать, за кадром, откровенно поговорить о ситуации на Украине и как‑то скоординировать наши действия».
На тот момент, напомним, Россия уже два месяца как аннексировала Крым и теперь активно разжигает войну на юго-востоке Украины. Что именно собирается в этих условиях координировать Лукашенко?
В тот же день на неформальной встрече глав ОДКБ он комментирует одесские события в духе российской пропаганды, проводя параллель между сожжением Дома профсоюзов и сожжением Хатыни. «Мы помним Хатынь, когда несколько сотен деревень на территории Беларуси были сожжены фашистами вот по такому принципу», – говорит Лукашенко. Дальше – больше:
«Неприемлемы подобные действия в любых государствах и тем более неприемлемо будет, если мы спокойно будем взирать на то, что происходит. Это прежде всего касается Российской Федерации и Беларуси. Мы, естественно, не можем спокойно на это взирать, потому что там наши люди и они взывают о помощи и требуют реагирования на подобные вещи».
Звучит подобная риторика недвусмысленно: словами о «наших людях, которые взывают о помощи» обычно оправдывают собственную агрессию. Именно так делал Кремль в 2008 году во время войны в Южной Осетии, именно этим объяснял Путин аннексию Крыма. Наконец, 8 мая, Лукашенко прямо заявляет Путину: «Вы, Владимир Владимирович, должны знать, что мы будем рядом, плечом к плечу, и я говорю это не только потому, что здесь мы собрались перед СМИ, у нас просто выхода другого нет, как быть вместе».
Можно предположить, что Лукашенко с Путиным обсуждали тогда возможные варианты совместных действий в случае перерастания войны на Донбассе в крупный региональный, а то и мировой конфликт. Что будет делать Беларусь в случае подобной эскалации, Лукашенко объяснял неоднократно.
«Я всем западникам скажу прямо: «Не дай бог, что случится – мы будем плечом к плечу с Россией! Это наш союзник». И привожу пример: вы помните, как в Ираке бомбили, ломали, нашли якобы ядерное оружие и повесили Саддама Хусейна? Помните? Весь мир знал, что это несправедливо, неправильно поступают Соединенные Штаты Америки. Но вся Европа, натовские страны выстроились в затылок и поддерживали Америку. Почему? Потому что они союзники. Конечно, не дай бог нам попасть в такую ситуацию, когда надо вопреки всему поддерживать наших партнеров! Но все должны понимать: мы были с Россией вместе и мы будем всегда!», – говорил он.
Разумеется, такой сценарий Лукашенко обуславливал возможным столкновением с Западом. Но, как известно, угроза со стороны НАТО – это тема для бесконечных спекуляций. Путин в свое время заявлял, что и на Донбассе, по сути, воюют «натовские легионы». Угрозой размещения баз НАТО в том числе объясняли и аннексию Крыма.
Насколько реален был сценарий втягивания Беларуси в войну? Судя по всему, все зависело от масштабов эскалации конфликта и уровня давления, которое оказала бы на официальный Минск Россия. Следует, конечно, ставить под сомнение искренность Лукашенко, обещавшего стать плечом к плечу с Путиным. Однако факт остается фактом: поначалу, когда еще не было гарантий, что российско-украинский конфликт не перерастет в большую войну, Лукашенко демонстрировал наивысшую степень поддержки Кремля. Когда же стало ясно, что все ограничится войной гибридной, где победителей не будет, Лукашенко начал активно дистанцироваться от политики Путина.
Белорусский экспедиционный корпус
17 апреля 2014 года у Лукашенко состоялся телефонный разговор с тогдашним премьер-министром Польши Дональдом Туском – обсуждался российско-украинский конфликт. ГосСМИ Беларуси поначалу официально сообщили о переговорах, но в тот же день информация из интернета исчезла. Видимо, у Лукашенко были основания не афишировать сам факт беседы.
Впоследствии в изображении Лукашенко тот разговор выглядел следующим образом. «Когда начался конфликт, позвонили мне поляки сразу. Я говорю: хорошо, если вас интересует план диктатора, мы можем предложить. И им сказал: если вы не примете этот план, я буду считать, что вам не надо нормализация в Украине. Туск со мной согласился. Они не приняли этот план. И сейчас стыдливо прячут глаза», – вспоминал позже Лукашенко. Детали «плана диктатора» неизвестны до сих пор. Но однажды Лукашенко проговорился: он готов был отправить на Донбасс белорусскую армию. «Я готов был очень далеко пойти, когда речь шла о том плане, о котором рассказывали, вплоть до ввода… вплоть до использования своих Вооруженных Сил, для того чтобы развести конфликтующие стороны. Я готов был, так тогда заваруха только начиналась…», – утверждал Лукашенко в беседе с журналистами 17 октября 2014 года. И тут же добавил еще более странную ремарку:
«Я готов бы был использовать свои Вооруженные Силы. Не в качестве миротворцев, не ввести, а использовать свои Вооруженные Силы. Как, в каком качестве – это, когда бы план реализовывался, мы бы смотрели: надо-не надо, нужно-не нужно».
В этой истории обращают на себя внимание два момента. Во-первых, примечательна дата телефонного разговора Туска и Лукашенко – 17 апреля 2014 года, самое начало конфликта. Линии фронта как таковой еще не существует, о полномасштабной и затяжной войне речи нет. А Лукашенко уже предлагает отправить на Донбасс белорусских солдат и «развести конфликтующие стороны». Во-вторых, сложно понять, как можно ввести армию на Донбасс «не в качестве миротворца». Если вооруженные люди в зоне боевых действий не являются миротворцами, то они – участники конфликта, экспедиционный корпус.
Сложно сказать, действительно ли использование армии на Донбассе обсуждалось руководством Беларуси или это была чистая импровизация Лукашенко, за которой абсолютно ничего не стояло. Но, как минимум, эта ситуация показывает, насколько весной-летом 2014-го был растерян сам Лукашенко. Как максимум – демонстрирует нам, какая тонкая грань отделяла Беларусь от участия в войне.
Конечно, можно списать все на то, что в апреле 2014 года Лукашенко просто впервые озвучил свое предложение о введении на Донбасс миротворцев, а потом в разговорах с журналистами неудачно пересказывал сущность той идеи. Однако дело в том, что концепция белорусского миротворчества оформилась гораздо позже. Более того, на идею стать посредником и миротворцем в украинском конфликте Лукашенко образца весны-лета 2014 года реагировал крайне раздраженно. «Никогда мне такую роль не предлагайте. Я ненавижу посредников и миротворцев», – говорил Лукашенко украинским журналистам в день инаугурации Порошенко.
Эволюция политики
Постфактум политика официального Минска в российско-украинском конфликте часто представляется как явление цельное и последовательное. В действительности эта политика претерпевала заметные изменения. Можно выделить три этапа.
Март 2014 года – февраль 2015 года. Это период, когда риторика Лукашенко наиболее созвучна риторике Кремля. В марте он просит перебросить в Беларусь российские самолеты, в мае делает жесткие антиукраинские заявления в Москве. Затем озвучивается более, чем странная идея об использовании белорусской армии на Донбассе «не в качестве миротворца». Лукашенко утверждает, что Украина должна вести прямые переговоры с «ЛДНР» (именно этого всегда добивался Кремль) и публично обещает в случае конфликта РФ с НАТО поддержать Путина, не разбираясь, кто прав, а кто виноват.
Весна 2015 года – весна 2017 года. Это переходный период. Высказывания становятся более сдержанными, но Лукашенко по инерции еще продолжает говорить о «гражданской войне» в Украине и оправдывать действия Путина. Боевики из «ДНР» и «ЛНР» демонстративно не преследуются. Одновременно двух белорусов, воевавших на стороне Украины и рискнувших вернуться на родину, приговаривают к большим срокам заключения, а БТ «мочит» добровольцев в лучших традициях путинской пропаганды.
Однако потихоньку официальный Минск начинает дистанцироваться от внешней политики Кремля. Лукашенко отказывается размещать российскую авиабазу в Беларуси, а белорусские дипломаты активно продвигают образ страны, как «донора стабильности и безопасности» в регионе.
Лето 2017 года – осень 2019 года. Миротворческий период. 11 июля 2017 года Лукашенко в ходе большого совещания ставит перед МИДом задачу выработать инициативы, направленные «на укрепление безопасности в регионе и повышение авторитета Беларуси на международной арене». В ноябре Владимир Макей впервые публично предложил помощь белорусских миротворцев. В феврале 2018-го Лукашенко заявил, что готов отправить на Донбасс 10 000 военных. Чтобы имидж миротворца выглядел убедительно, Беларусь активизирует контакты на высшем уровне с Украиной, проходят показательные аресты 5 боевиков (к лишению свободы, правда, приговорят только троих). Лукашенко больше не называет войну на Донбассе «гражданской», а почти прямо говорит, что это конфликт России и Украины. Улетучивается и идея субъектности «ЛДНР»: теперь глава Беларуси утверждает, что переговоры должны вести напрямую Москва и Киев.
Что предопределило трансформацию? Ключевым событием стало решение Владимира Путина и Петра Порошенко провести в Минске переговоры по урегулированию ситуации на Донбассе. Функция Беларуси здесь была чисто технической. «Единственная белорусская заслуга – мы предоставили возможность для этого разговора», – признавал позже Лукашенко. Однако минская площадка для переговоров автоматически укрепляла международный имидж страны и выводила политический режим Лукашенко из изоляции. В итоге человек, который поначалу всячески открещивался от роли посредника и миротворца, стал активно предлагать себя в качестве такового.
Впрочем, Вашингтон, Брюссель и Киев ценят позицию Лукашенко вовсе не за миротворческие инициативы и не за минские соглашения. Они ценят её за то, что Беларусь не стала участником этого конфликта. В том, что нейтралитет Лукашенко был абсолютно пророссийским сомнений ни у кого нет.
Испанские мотивы
Если искать параллели в истории, то роль лукашенковской Беларуси в российско-украинском конфликте можно отчасти сравнить с ролью франкистской Испании во Второй мировой войне.
Режим Франко был идеологически близок гитлеровскому, а сам каудильо находился у власти во многом благодаря помощи Германии. Идеологическая близость предопределила активное участие испанских добровольцев в войне на стороне Германии, на советско-германский фронт была отправлена знаменитая «Голубая дивизия».
В Беларуси, правда, государство не участвовало в отправке добровольцев в группировки «ДНР» и «ЛНР», на уровне риторики даже осуждало эти процессы. Но в реальности никак им не мешала, не ограничивала российскую пропаганду и боевиков почти не преследовала. В годы Второй мировой немецкие спецслужбы действовали на испанской территории без всяких ограничений, и точно такой же карт-бланш получили путинские спецслужбы в Беларуси – чего стоит хотя бы похищение Павла Гриба ФСБ. Когда нужно было, Франко клялся в верности своим немецким союзникам, а когда это стало невыгодно – умело отмежевался от гитлеровского режима. Но главная схожесть в другом: фашистская Испания, которая воспринималась всем миром как потенциальный союзник Гитлера, так и не стала участницей Второй мировой войны. Франко сумел избежать втягивания Испании в мировую бойню, чем спас страну от новых разрушений, а свой режим от краха.
Беларусь не стала участницей российской агрессии против Украины и за это следует сказать Лукашенко «спасибо». Подобная благодарность выглядела бы нелепо в демократической стране, где президента выбирают и есть реальное разделение властей. Но речь идет о диктаторе, который на тот момент уже более 20 лет безраздельно правил Беларусью. Вопрос участия или неучастия страны в войне в 2014 году единолично решался человеком, давно утратившим обратную связь со своим народом и откровенно презирающим гуманистические идеалы. Да, абсолютно очевидно, что втягивание Беларуси в войну погубило бы и режим Лукашенко, и саму страну. Но история знает массу примеров, когда опьяненные властью правители добровольно ввязывались в авантюры, хотя их трагическую развязку предсказать было несложно.
Беларуси повезло, что Лукашенко воспринял конфликт на Донбассе куда серьезней, чем, например, пандемию шесть лет спустя.
Игорь Ильяш belsat.eu
