Роддом это или концлагерь? Искренний и шокирующий рассказ о том, как это - рожать в Беларуси

«Чувствуешь страшный стыд, одиночество и беспомощность. Ты думаешь только о том, чтобы скорее все закончилось». Журналистка belsat.eu пишет о собственном опыте родов в белорусском государственном роддоме.

День рождения своего ребенка, наверное, самый значительный и радостный для каждой женщины. Белорусская же система помощи в родах делает так, что его хочется поскорее забыть. Для себя я приняла решение – больше никогда не рожать в Беларуси.

Хочу рассказать, как выглядят роды в Бобруйском городском роддоме – том самом, где прошлой осенью не проснулась после кесарева сечения, а потом и умерла молодая 18-летняя девушка Надежда Печень, о которой уже не раз писали белорусские СМИ. Мне выпало рожать в этом же роддоме именно в тот день, когда Надежда приехала туда здоровая и в ожидании скорой встречи с ребенком.

Я направилась в роддом после суток достаточно нерегулярных, но все более интенсивных схваток. Настрой на позитив, о котором, как обязательное условие для успешных родов, пишут в журналах для мамочек, исчез сразу же в приемном покое. Там мне приказали раздеться и одеть безразмерный дырявый халат, который неизвестно кто и сколько раз надевал до меня. Сразу же на входе в приемный покой, дверь в который были открыты. И в любой момент мог зайти кто угодно – новая роженица, ее муж, или еще кто-то. Я, кстати, зашла как раз, когда там снимала трусы девушка.

А пока я рассказывала свою ситуацию дежурным, она лежала с ногами, согнутыми в коленях, и ждала осмотра. Мне было неловко и за себя, и за ту девушку. По ее же лицу было видно, что ей уже все равно. Потом пришла моя очередь. Когда я только попыталась сказать, что хочу остаться в своем белье, на меня стали кричать. Именно кричать, что не надо делать из себя самую умную – правила одинаковы для всех. Мне захотелось сбежать, но я не могла – ребенок все сильнее просился прийти в этот мир.

Я была вынуждена одеть их потрепанный «мешок», и самое ужасное – положить между ног дырявую огромную тряпку с инвентарными номерами, нанесенными черной краской. И идти с ней по коридорам, как калека, так как это страшно неудобно.

Клизма при открытых дверях и душ со швабрами

Эти условия, которые с самого начала унижают твою человеческое, женское достоинство, ломают твою волю, последние силы сопротивляться и стоять за себя. Я не знаю, как они это делают, как им удалось заставить замолчать меня, которая всегда в других ситуациях знала, как и кого поставить на место. А тут я молчала. Терпела, ненавидела их и себя, и мечтала, чтобы это скорее закончилось.

Что там советуют во время родов – расслабиться? Думать о скорой встрече с ребенком? В условиях наших роддомов это невозможно. Ты думаешь только о том, чтобы скорее все закончилось. А еще чувствуешь страшный стыд, одиночество и беспомощность.

Потом было бритье на кушетке и клизма, снова перед открытой дверью, в которые кто-то постоянно заходил. Когда я попросила прикрыть дверь, на меня стали кричать, что не надо быть такой «неженкой», потому что знаю, где нахожусь, не дома все-таки , а в роддоме. И мне следует забыть о своей застенчивости, и двери там нигде не закрываются. Мне было очень плохо. Я расплакалась.

Потом был душ в соседстве ведер для мытья пола, швабры и тряпок.

В предродовой палате было две кровати. На одном из них лежала девушка под капельницей. Она стонала и кричала, кусала руки и простыни. И вот в такой «приятной» атмосфере мне суждено было готовиться к родам. Мне стало страшно. Успокаивать мой страх никто не собирался. И сама я не имела возможности. Я не могла позвонить или написать мужу, или маме, или подруге. Телефоном пользоваться запрещают – мол, повлияет на аппараты. А быть там в одиночестве – невыносимо. Смотреть на ту девушку под капельницей, или в темное окно, или просто молиться. Муж не мог быть со мной. Дальше приемной никого не пускают. Партнерские роды в Бобруйске не практикуются в принципе. Женщина во время родов здесь остается одна.

Прокололи плодный пузырь и до крови поцарапали ребенку голову

Ночь казалась бесконечной. Очень хотелось пить. Но мне не разрешили – а вдруг операция?

Раскрытие шейки матки шло слишком медленно… Мне прокалывают плодный пузырь. Ничего не сказав, не предупредив. Было больно. Но только потом я узнала, что намного больнее было моему сыну еще внутри меня! Во время прокола доктор огромной иглой до крови поцарапал ребенку голову! Два месяца сходили корочки с семи глубоких шрамов через всю головку ребенка. И никто даже не извинился за это! Мне просто сказали – а что же вы хотели? Ну так получилось.

Процесс не пошел быстрее и после прокола. Тогда мне решили ставить капельницу с оситоцином. Я попыталась отказаться. Но кто меня там слушал? Я только услышала, как за дверью медсестры с насмешкой обсуждали мои слова и смеялись, мол, умная приехала.

Под утро мне неизвестно зачем ввели снотворное. Я только слышала, как доктор говорит сестре – прамедол, фентанил, еще что-то. Я не успела сказать «не надо», как почувствовала, как закружилась голова. Спустя некоторое время, сквозь наркотический сон, который еще не закончился, я почувствовала боль очередного осмотра и приговор – сама не родит, ребенок уже долго без воды – угроза, кесарево. Я еще смогла тогда подумать – а кто же это сделал, что ребенок без воды? Мне поставили мочевой катетер, и повели в операционную.

Перед глазами был туман после сна, я почти падала по дороге, а медсестра бежала далеко впереди.

В операционной я подписала разрешение на операцию. Кажется, в тот момент я подписала бы что угодно, чтобы только это закончилось. Я помню, что сказала уже лежа на столе – я боюсь. В ответ я услышала – мы тоже.

Смотрите также: Домашние роды в Беларуси, программа “54%”

Как в роддомах уничтожают грудное вскармливание

Я не видела момента рождения своего сына. День отходила от первого в жизни наркоза.

Ребенка увидела почти спустя двое суток. Мне принесли его с красными щечками, и как ни в чем не бывало, сказали – а это у него аллергия, видимо, на смесь, которой мы его тут кормим, на «Беллакт» – он часто дает аллергию. Но в то же время купить другую смесь мне не разрешили, мол, разных домашних и уличных будете кормить, чем захотите, некому с вами отдельно возиться. Это дословно. Грудное кормление? Все декларации в его поддержку здесь только на настенных стендах. Но никто в этом роддоме не заинтересован в том, чтобы научить молодую маму кормить грудью. На второй день после кесарева, когда еще не было молока, я услышала от доктора категорическое «здесь ничего не будет, корми из бутылки».

Я считала минуты до выписки. Я не хотела ни торжественных фотографий около роддома, ничего – только как можно скорее оказаться с ребенком дома. Я до сих пор вижу в кошмарах ту ночь.

Я однозначно для себя решила – больше никогда не рожать в Беларуси. Ведь система, которая существует в наших роддомах – нечеловеческая. Это издевательство над женщиной и ребенкой. Это ненормально, когда отец не может видеть момент рождения своего ребенка, что женщина остается за стенами роддома одна – без близких, без связи с ними, без свидетелей, в конце концов, без того, кто вмешается, если будет нужно, так как женщина там теряет свою волю, ее ломают, она остается беззащитной.

Я не понимаю сейчас одного – почему столько поколений женщин это сносили, и почему до сих пор женщины терпят, но принимают это как норму. Систему родов в Беларуси нужно менять. И я призываю женщин объединяться, и требовать от государства и от врачей этих перемен.

ММ, belsat.eu

От редакции

Тему родов в Беларуси поднимали на «Белсате» и раньше. Приводились также статистические данные о детской смертности, из которых следовало, что в Беларуси рожать безопаснее, чем даже в ряде западны страна. Возможно, это действительно так, хотя в мастерстве жонглировать цифрами белорусское государство – абсолютный чемпион.

Есть врачи и младший медперсонал, которые самоотверженно и добросовестно выполняют свою работу, для кого это – призвание. Низкий поклон им.

Но есть и ужасные истории, которые также в статистику не включают, хотя они – не редкое исключение, а практика. Оптимистичная статистика не может быть оправданием для бездушия, циничности и бесчеловечного отношения, ведь это не связанные между собой явления. Мы убеждены, что настало время для перемен. Женщина, которая дает начало новой жизни, не должна для этого проходить через психологические страдания и травмы.

Смотрите также: «Дела людские»: почему белоруски едут рожать за границу?