Три года назад ушел из жизни создатель и руководитель языковой службы «Белсата» Дмитрий Савко. Наследие ученого не ограничивается лингвистическими работами. К печальной годовщине вышла книга Савко «Белорусская цивилизация в Америке». Пишет филолог Настасья Матяш, знавшая Дмитрия Савко лично.
Цивилизация? Да!
Оставим основательное рассмотрение шестисот страниц исследования профессиональным критикам и сделаем для читателей belsat.eu пунктирный обзор книги. Начнем с броского названия.
Хотя формально Дмитрий Савко написал историю одной из крупнейших американских организаций белорусов, Белорусско-Американского Объединения (БАО), книга широко охватывает события, связанные с послевоенной эмиграцией: «На протяжении более полувека в Америке действовали политические, общественные, культурные институции, воздвигались белорусские церкви, выходили периодические издания, ставились спектакли, проводились выставки, проводились самые разные мероприятия, собирались подписи, проходили демонстрации, а в белорусских школах росли белорусские дети». Все это сложилось в культурный слой, свидетельство которому – книги, газеты, архивные документы, фотографии, пригласительные – говорит нам сегодня о существовании Белорусской Цивилизации вне пределов Беларуси.
Дмитрий Савко написал исследование о белорусской эмиграции (а не об эмиграции из Беларуси). Это книга о людях, которые ехали на Запад не за лучшим куском хлеба, не за зарплатой или комфортом – они ехали, чтобы остаться белорусами, перепрятать язык, традиции, свою белорусскость. Чтобы вернуться и отдать это все Отечеству. Вернуться не удалось, но удалось построить настоящую Белорусскую Цивилизацию. Важный опыт для нас сегодняшних!
Кто же строил Белорусскую Цивилизацию в Америке?
Советская историография без устали лепила обидный и несправедливый ярлык «коллаборациониста» на каждого, кто после Второй мировой войны оказался на Западе. К сожалению, современная официальная историография недалеко отошла от простого и быстрого разделения на «белое» и «черное», на «наших» и «врагов». И читатель книги Дмитрия Савко во многих случаях согласится: разделить – это просто, нужно только знать факты и оценивать своим умом, а не через призму штампов.
Например, член БАО Станислав Гринкевич восемь месяцев провел в нацистском карательном лагере: так он протестовал против высылки Гитлеру поздравительной телеграммы по поводу захвата Парижа.
Член Объединения Николай Кумейша был арестован за критику теории превосходства немецкой расы.
А Станислав Станкевич, который во времена немецкого захвата был назначен председателем Борисовского округа, а с возникновением Белорусской центральной Рады – заместителем президента БЦР в Барановичском округе, будучи администратором, спас от нацистской расправы много белорусов и евреев.
Люди попадали на Запад по-разному. Кто-то сам эвакуировался, убежал от советов, кого-то немцы вывезли принудительно. А иногда белорусов подхватывал водоворот случайностей. Михаил Страпко был мобилизован в Красную Армию, но командиры – разбежались, и поэтому…
«Решили мы идти дальше в Финляндию. Через день, под вечер, вышли на дорогу и гуляем по ней. Видим, у дороги стоят немцы, по пояс голые, моются. Заметили нас, но особо не смотрят. Что мы должны делать? Будем убегать – побьют. И мы идем, ружья несем. Советский солдат выглядел как старая баба: в фуфайке, на ногах ветошь или тряпки намотанные. Пошли мы прямо к немцам. Стали около них, а они помылись, собрались и пошли. Потом один солдат подошел…
– Чего вы пришли?
– Потому что не знаем куда деться.
– Вы голодны?
– Да, голодные.
– Бросайте свои ружья, садитесь здесь.
Принесли нам по целой миске густого супа с макаронами и мясом. За две минуты мы все съели. Капитан вернулся и спросил:
– Может еще хотите?
– Хотим.
Принесли и второй раз. Поели. Сидим дальше. Капитан предупреждает, что за нами приедет машина. Ну, думаем, накормили, а сейчас повезут расстреливать. Приехала машина, в дорогу нам дали масло, колбасы, каждому буханку хлеба: говорят, ужин вам будет. Завезли нас троих в березовый подлесок и оставили самых, без всякой охраны; наломали мы хвороста и сделали себе шалаши для ночевки. Утром привезли нам завтрак: хлеб с маслом и колбасу, кофе – сколько хочешь, а сами уехали. Обед – снова привозят, макароны, так вкусно, что и не наешься. А нам все везут и везут, мы уже начали оставлять».
И на фоне таких полуанекдотических историй сильнее высвечивается военная трагедия, страшное. Из воспоминаний Антона Шукелойца:
«Я жил недалеко от рынка. На рынок приезжали из сел – продавать у кого что было, в основном еду; там стоял и Белорусский Дом, где часто делали постановки, крутили кино. Вот бегу в школу через рынок, а на столбе висят люди, перед каждым написано по-белорусски: «Я был в партизанах», «Я помогал партизанам», «Я подкладывал бомбы»; однажды человек 50 их висело. Этих людей вешали после того, как побьют и поиздеваются в SD».
И тем, кто добровольно эвакуировался вместе с немцами (лишь бы подальше от Советов!), и тем, кого вывезли принудительно, и тем, у кого судьба сложилась так, а не иначе, пришлось выдержать тяготы, недостаток и голод, прежде чем подняться на ноги. Люди пережили войну, пережили послевоенное лихое время и создали «феномен белорусского зарубежья», который объединяет нас, белорусов метрополии, с ними, белорусами Америки. Наталья Арсеньева, белорусская поэтесса и деятель послевоенной эмиграции, член БАО, отмечает:
«Феномена зарубежья»… по-моему не было бы вообще, если бы не предупредили его годы немецкой оккупации. Ужасные, бесчеловечные годы, которые стоили нашей родине и всем тем, кто их пережил, множество жертв, как это ни странно, в большой степени стали причиной возрождения национального сознания».
Что объединяло людей на чужбине?
БАО – большая, влиятельная, но не единственная организация послевоенных эмигрантов в Америке. Что склоняло белорусов присоединяться к определенному общественному объединению? Конечно, политика. В Свободный Мир приехали белорусы разной политической ориентации, сторонники Белорусского Народной Республики (БНР) и сторонники Белорусского Центрального Совета (БЦР). Каждое из течений имело сильную поддержку, признанных авторитетов, свое представление о направлениях общественной деятельности. Люди организовались прежде всего с учетом своих политических убеждений – и, к сожалению, политических расколов. БАО – общественная организация проБНРовского политического течения.
Но интересный факт: иногда был спорт становился более веской, чем политика. В учреждении кливлэндской колонии белорусов большую роль сыграл футбол. Вячка Станкевич вспоминал:
«У нас была футбольная команда «Погоня», поэтому мы старались собрать хороших футболистов и, конечно, вместе с ними – их семьи. (…) Первыми в Кливленде были Константин Калоша (он и сейчас остается там одним из основных организаторов), Михаил Баранок (у него дед жил в Кливленде), был очень способный спортсмен, который, к сожалению, умер молодым, – Иван Пагуда, первый капитан нашей футбольной команды. С Пагудой я был знаком еще с Михельсдорфа, где он также был капитаном футбольной команды».
Есть чему поучиться
Возможно, прежде всего хочется поучиться сплоченности вокруг общественно значимых дел. Поразило приобретение и строительство общественного имущества – на пожертвования членов организации. Люди собирали деньги – и собственностью БАО становилась земля, на которой строили (в том числе и сами, своими руками) отпускные дома, залы на 300 человек, грандиозные церкви.
А еще можно по-хорошему позавидовать размаху, грандиозности праздников и мероприятий. Вот статистическая информация о Первом белорусском фестивале в Нью-Джерси (12 июня 1976 года):
– 5 тыс. входных билетов;
– концерт длился 2,5 часа;
– выступили 160 артистов;
– работала выставка художественных изделий и сувениров, для которой заказали тысячу декоративных тарелок с изображением Погони;
– был оформлен книжный стенд;
– можно было подкрепиться блюдами белорусской кухни;
– ну а под конец – вечеринка!
Власти Штатов объявили этот день Днем белорусского наследия в штате Нью-Джерси.
А как же насущно звучат слова Марата Клакоцкого о конфликте, который разгорелся в БАО. Так и хочется, чтобы прочитали наши политики и активисты. Прочитали и приняли:
«Считаю наибольшим недостатком в деятельности наших общественных организаций то, что во время недоразумений и решений спорных вопросов целью становится не поиск компромисса, а деятельность на компрометацию и полное уничтожение оппонентов».
Просто член БАО?
Среди прочего, книга Дмитрия Савко – источник знаний о известных белорусах. Зора Кипель работала химиком в знаменитой лаборатории Дж. Хопкинса. Левон Норик – автор запатентованного изобретения для авиационных двигателей, которыми оснащались военные самолеты серии F. Авген Вербицкий – создатель «космической пищи», которая использовалась в полетах американских астронавтов. Его заслуги были отмечены, когда те привезли с Луны лунную породу: кусочек ее президент США вручил также и Вербицкому. Василий Русак имел патенты в области динамики насосов.
Интересно, что белорусы вовлекали в белорусское общественную жизнь своих супругов – небелорусов. Так, среди активных деятелей организации – сын итальянских эмигрантов Фрэнк Романо, а также Лорейн Кипель (в девичестве Суини) – американка итальянско-ирландского происхождения.
Калейдоскоп деталей, или откуда пошла коррупция
Значительную и для меня интереснейшую часть книги составляют воспоминания членов БАО. Чего тут только нет! Достойны внимания, например, рассказы об основательном межвоенном образовании. Меня, выпускницу филфака и мать сегодняшнего студента, поразили слова Антона Шукелойца:
«Я еще учился в гимназии в Ошмянах, когда первый раз на просьбу сведения этнографа Казимежа Машиньского ответил на опросник, посвященный народному искусству. Я достаточно широко обработал ответ – написал о целом цикле весенних обрядов. Он письмом поблагодарил меня и сообщил, что очень хотел бы, чтобы я был одним из его учеников, и что, если я не могу приехать учиться в Краков, то у него есть идея переехать в Вильнюс преподавать».
Невольно сравниваешь с современной университетской наукой и отношениями студентов и преподавателей… Случается ли такое? И вообще возможно ли?..
В калейдоскопе деталей о житье-бытье насмешило нарекание в воспоминаниях (на самом деле вовсе не смешных) Янины Кохановской (моя бабушка Тоня, смотря телевизор, говорила ровно то же самое!), сравнивавшей рок-музыкантов с сумасшедшими:
«Мне запомнилось, как перед войной один больной из сумасшедшего дома вышел на берег реки (а больница располагалась на высоком берегу реки), как на сцену, и начал выступать, как сейчас рок, – кричит, поет. А ты с противоположной стороны реки идешь и видишь. Вот таких же сумасшедших я вижу сейчас на сцене. И пользуются успехом! Правда, сейчас костюмы специальные, шляпы, но голос, движения, мимика – все совпадает».
А некоторые упоминания способны изменить представление о Беларуси. И вызвать стыд: как же плохо я знаю историю своей страны. Василий Щетько упоминает, что «при Польше ездил поезд Париж – Столбцы».
Хотите знать, откуда пошла коррупция? Щетько дает ответ, рассказывая о приходе советов и новые порядки:
«А купить материал, чтобы сшить или рубашку, или штаны, или пиджак, – не было. Некоторые ездили в Белосток, там эти материалы делали. Но чтобы ехать, нужно получить пропуск, а это не так легко было: сразу появился и блат, и взятки».
Ловушка для корректора
Невозможно не заметить, что книгу о Белорусско-Американском Объединении написал лингвист. Перед нами стройная (и даже, зная Дмитрия и его языковые приоритеты – идеальная) языковая система, но… далекая от официального, «школьного» представления о языке. Это «американский» белорусский язык. Книга написана классическим правописанием («тарашкевицей»), что выглядит вполне логично: послевоенные эмигранты другого правописания не признавали. Определенные же орфографические особенности издания – дань уважения к американским белорусам, о которых книга и которые перенесли определенные традиции английского языка на белорусскую почву. Читатель увидеть необычное, без дефиса, написание городов Нью Йорк, Нью Джерси, Ист Брансуик, которое повторяет графическое оформление этих названий в английском языке: New York, New Jersey, East Brunswick. Также согласно американской традиции все слова в названиях организаций, институтов, событий в книге пишутся с большой буквы: Белорусский Общественный Центр в Бруклине, Выставка Белорусского Искусства, Белорусско-Американский Федеральный Кредитовый Кооператив. И это несомненный вызов, а то и ловушка для корректора: в сложных случаях с автором – нет посоветуешься…
Иногда Дмитрий дает интересные филологические комментарии. Например, в одной из сносок – объясняет телеграмму председателя Верховного Совета БССР, которая поздравляет «Его Милость Господина Николая И. Дементея»: «Имя г. Дементея- подается здесь по американскому стандарту: первое имя полностью, второе – инициалом».
Из языковых цикавинак глаз зацепилась за «самахот» (= «доброволец»), «канцатыдзень» (= «уик-энд») – которые понятны, «свои» эти слова! А воспоминания Нюры Русак подбросили другие рассуждения:
«Я написала и долго ждала ответа, а Володя с меня смеялся, что когда люди получат письмо, то подумают, какие сумасшедшие к ним обращаются. И вот на Рождество – входит! »
Бумажный лист входит с помощью традиционной земной почты. Ну а как иначе, откуда бы у нас на компьютерах взялась папка «Входящие»?
Дмитрий Савко утверждает, что «Белорусская Америка – это действительность, не более и не менее странная, чем любое другое проявление жизни». Для меня же эта книга – о людях-институтах. Главное же открытие – что возможно жить и делать СТОЛЬКО. Активность каждого члена БАО можно измерить суммарной деятельностью дюжины наших современников и соотечественников – таких, как я (и по бурности, и по результативности). Вот бы ее, Белорусскую Цивилизацию – да нам в Беларусь.
Страницы листала Настасья Матяш belsat.eu
