«От телевизора с Лукашенко до картонного NEXTA». Почему молодежь идет на протесты?
Помните девушку, которая держала картонный макет Степана Светлова на акции 8 ноября в Минске? Ее фото стало самой популярной иллюстрацией мероприятия и своеобразным символом участия молодежи в новой, необычной для наших мест протестующей активности. «Белсат» нашел эту девушку – это Мария Калоша – и выяснил, что толкает нынешнюю молодежь на политическую активность, как она видит успешный протест и главное – куда подевался в результате картонный макет Степана.
«Мама, это Степа, и теперь он будет жить у нас»
– Куда делся картонный Степа после акции?
– Он дома у меня. Его сломали провокаторы, как и музыкальную аппаратуру. И он так ровно по пояс отломался. И просто я не могла позволить, чтобы кто-то по нему ходил. Ну мне было бы неприятно, если б кто-то по мне ходил. Я его уважаю, он многое сделал. И, конечно, я подняла его без задней мысли. Я взяла его, и люди начали меня фотографировать. Один из пропагандистских журналистов с канала СТВ Григорий Азаренок сказал, что я намеренн ополомала его, чтобы Степан удовлетворял моим требованиям.
– И как вы его домой везли?
– Шла с ним в руках в обнимку. Я хотела, чтобы его лицо видели. Мне уже понравилось с ним идти вместе. Я тогда еще сняла сториз в «Инстаграм», где сказала, что у нас идеальное первое свидание. Пришла домой, думаю, надо ему место найти. Поставила на комод. Сфотографировала и отметила Степу. Вот он мне и ответил.
– А вы одна живете?
– Нет, с мамой и собакой.
– И как отреагировала мама?
– Я пришла домой и сказала: «Мама, это Степа, и теперь он будет жить у нас». Мама посмеялась. Она знает, кто такой блогер Нехта, но как он выглядит, не знала.
«Печально, что политики старой закалки не предложили ничего»
– Мне вот что интересно. Поясните, пожалуйста, что вас вообще заставило прийти на акцию, на которую призвал блогер, который сам там быть не мог.
– Я знала, что его там не будет, и я не хотела, чтобы он там был. Я посмотрела его фильм, а потом на комментарии к нему. И многие спрашивал: «Если ты сам не придешь, зачем нам тогда куда-то выходить?» И я думаю: люди, вы своей головой думаете вообще? Человек столько для вас сделал, лишился родного дома, и он еще должен приехать и в тюрьму сесть? Серьезно? Какая-то поддержка человека должна быть. Степа не зарабатывает каких-то денег на рекламе, не просит у вас денег. И просто прийти поддержать – вы что, не можете? Тем более, все легально. У меня так получилось, что в тот день я была волонтером у кандадатки Елены Терешковой, побыла несколько часов с ними на пикете. А потом поехала на площадь Свободы. Я считаю, что нужно было его поддержать. Ведь какой тогда смысл того, что он делал, если люди не придут?
– Люди пришли, и что? Ведь там как раз был вопрос «что дальше». И собственно «что дальше»?
– После того, что случилось, мне очень много людей начали писать, много новых людей появилось.
И каждый задает этот вопрос: что дальше? Какой план действий? Нам нужен лидер, который будет баллотироваться на президентских выборах.
– Вот тоже, выборы. Вы всю свою жизнь прожили при Лукашенко…
– Я больше скажу. Когда я была в детском саду, нам пропагандировали любовь к Лукашенко. Конкретно промывали мозги, какой он хороший. Как в Северной Корее сейчас про Ким Чен Ына детям рассказывают.
Я этого точно не помню, но мне мама рассказывала: я приходила домой, и, когда включался телевизор и там был Лукашенко, я чуть не целовала экран этого телевизора, понимаете? Боже, мне так стыдно.
«Неделю провела в Иорданском изоляторе»
– Сейчас основная претензия к молодежи – она уже, мол, не та. Нет такой активности, радикализма. Руководствуются не какими-то идеалами, а своим благополучием.
– Я была приятно удивлена, что 8 ноября было много молодежи. Которая сама выступала. И я была удивлена, что молодые люди по 19-20 лет говорили настолько правильные вещи, как взрослые, сформированные люди. Я в свои 19-20 лет не могла так сформулировать своих взглядов. Меня не устраивала эта власть, но я решила: поеду я за границу поработаю. Попробую там устроиться, вид на жительство намучу и свалю от всего этого подальше. И так до сих пор 50% молодежи думает. Просто люди не понимают, что если убегаешь от проблемы, она не решается. И если молодой человек уезжает, то он оставляет своих родителей, родных, друзей. У меня это осознание пришло после того, как меня депортировали.
– А где это вы так работали?
– Я работала в Иордании, но не делала рабочей визы. Была там хостес в ресторане. И однажды неожиданно пришла полиция с проверкой. Обычно там все менеджеры отелей и ресторанов в курсе, когда полиция должна прийти, и тогда они сообщали всем работникам, не имеющих рабочих виз, чтобы они убегали. Ну и нам не сообщили однажды. Так что провела одну неделю даже в иорданском изоляторе.
– И как там?
– Раздели, обыскали, забрали сапоги на шпильках, телефон, украшения и так далее. Но дают возможность взять с собой до 20 динаров денег (около 30 долларов). И вот мне без обуви при температуре минус один надо было еще по улице перейти из одного корпуса изолятора в другой. Взяла пакеты для вещей, надела на ноги и пошла. В камере – двухэтажные кровати, нас там было больше 30 человек. Туалет – дырка в полу в конце камеры. Воду, чтобы помыться, давали раз в три дня. Зато батареи грели очень хорошо. Поэтому мы бегали на первый этаж, набирали ледяную воду из пожарного крана в бутылки и клали ее на батарею, чтобы нагревать. И оно так нагревалась, что можно было даже кофе себе приготовить.
– То есть вам сейчас в случае чего в нашем СИЗО не так и страшно будет. А сейчас вы чем занимаетесь?
– Я, вернувшись в Беларусь, сначала попала в затяжную депрессию, это было начало 2018 года. Мне тогда очень помогла моя подруга, вытащила меня. Я сначала с ней занималась продажей цветов и пыталась параллельно устроиться на работу. Тем более, я привыкла, что за границей нормально зарабатывала – тысячу-полторы долларов в месяц. Тогда пришло понимание, что нужно делать какой-то свой бизнес. В результате открыла маникюрную студию. После мы с моей подругой, с которой вместе занимались студией, разошлись, и с октября я работаю одна исключительно на себя.
– И сколько удается зарабатывать? Есть знаменитые «по 500»?
– В сезон может быть и больше. Это сейчас еще ноябрь, и у меня пока открыта запись. Но с 17 декабря и до конца года у меня всего пара свободных мест осталось. Просто я отучилась не только на специалиста по маникюру и педикюру, я знаю еще и падалогию, поэтому могу работать с проблемными ногами, могу делать протезирование и так далее. То есть могу делать парамедицинский педикюр.
«Со Степой переписываемся»
– И вот тут мы возвращаемся к первоначальному вопросу акции: что дальше?
– Знаете, акция действительно была очень важной. Люди увидели, что это безопасно: никого в принципе не трогали. За исключением аппаратуры и картонного Степы. Людям нужно дать чувство безопасности и мирной акции. А власть специально провоцирую людей на агрессию, что абсолютно недопустимо.
– Хорошо, а что вы в частности будете для этого делать? Что дальше конкретно для вас?
– Надо создать коалицию единомышленников. Я переписываюсь со многими сейчас, мне начали писать. Я вот не понимаю, почему до сих пор мою заявку в Партию БНФ не одобрили.
– Безобразие! Мы сейчас напишем, и, я думаю, Григорий обратит внимание на этот вопрос.
– Просто партия – это объединение единомышленников. И я вижу силу за БНФ, хотя я и не особенно партийный человек. Также я хотела бы заняться видеоблогингом, чтобы это была такая политическая вещь. У меня есть идеи, но я ищу единомышленников, которые мне бы помогли в их реализации.
– Ну так будете вместе со Степой работать!
– Вот мы переписываемся сейчас.
Разговаривал Дмитрий Мицкевич, фото Ирина Ареховская / МВ, belsat.eu
