Как я получил паспорт княжества, в котором невест подбирали по одежде


«Мы – жители княжества, поэтому называемся ксенжаками. На нашей земле самые красивые девушки. В одну влюбился даже Наполеон», – с гордостью подчеркивают жители польского города Лович.

Доехать из Варшавы до Ловича можно менее чем за час. Ежегодно в этот небольшой городок прибывают толпы туристов и паломников, чтобы принять участие в процессии по случаю католического праздника Божьего Тела. Здешние жители специально для этого торжества одеваются в традиционные наряды с цветной вышивкой, характерной только для этого региона Польши.

– Я получила свой костюм от бабушки, – делится под костелом молодая девушка. – Она в этой одежде выходила замуж. И теперь бабушка очень переживала, чтобы я на солнце не стояла, так как вышивка может выцвести.
– Когда ксенжанки, то есть жительницы Ловичского княжества, соревновались, у кого больше вышивки на белёнке (традиционной белой рубашке – авт.), – рассказывает другая девушка. – Считалось, что чем больше узоров, тем богаче девушка, тем она более привлекательна для женихов.

[vc_single_image image=”2″ img_size=”large”]

Лович – старше нынешней польской столицы Варшаву, с гордостью подчеркивают горожане. С XII века поселение вместе с окружающими деревнями принадлежало архиепископам из Гнезно, где до XIV века проходили коронации польских монархов. Гнезненский архиепископ имел почетный титул примаса (primus – первый на латинском языке) и во времена бескоролевья являлся руководителем страны. Лович, который архиепископы выбрали своей резиденцией, фактически был в такие времена столицей Польши.

С течением времени Лович и окрестности стали называть Ловичским княжеством, поскольку Гнезненские архиепископы стремились получить титул князя. Ловичское княжество как территориальную единицу сохранила Пруссия, которая захватила эти земли в конце XVIII века. Осталось это название и позднее в Российской Империи. В 1820 году российский царь Александр подарил город своему брату князю Константину и его супруге Иоанне, получившей титул княгини Ловичской. Княжество фактически просуществовало до Первой мировой войны. Сейчас же его бывшая столица насчитывает около 30 тыс. жителей и является только центром уезда.

– Если кто-то и сейчас скажет о себе «ксенжак» или «ксенжанка» – знайте, что это люди из Ловича, – отмечает молодая горожанка.

– Лович славится также своими красивыми девушками, – говорит высокая госпожа в традиционной одежде. – Даже Наполеон нашел себе здесь любовницу – пани Валевскую, которая родом была из-под Ловича. Но у нас и краше нее были, и до сих пор есть.

Из костела торжественно выходит процессия. Звенят колокола. Люди в пестрых одеждах  от старших к тем, кого везут в детских колясках. Трепещут на ветру хоругви. Играет оркестр. Вокруг целые облака кадильного дыма. Епископ под балдахином и с позолоченной дарохранительницей в руках, в которой виднеется кусок белого хлеба. «Хлеб стал на алтаре Божьим Телом», – объясняет мне как иностранцу одна из бабушек, становясь на колени. Процессия должна задержаться поочередно у 4 алтарей, возле каждого из которых читается отрывок одного из 4-ех Евангелий. Толпы стоят по обеим сторонам улицы, пристально следя за участниками процессии.

– Смотрите, там девушки из Словакии, – показывает кто-то рукой. – Приехали к нам специально из Татр.
Щелкают фотоаппараты. Слышатся разные языки, некоторые из которых распознать крайне нелегко. В цветных костюмах – целые семьи. Традиционные Ловичские узоры даже на литургических ризах священников. «Ловичская княжна – Богородица», – виднеется на нескольких хоругвях.

Процессия отходит от очередного алтаря, украшенного молодыми деревцами. Их ветки верующие спешат обломать.
– Зачем ломаете ветки? – спрашиваю.

– Не знаю, – отвечает юноша. – Я вообще в Бога не верю, но мои родители ломали эти деревца, а перед этим мои деды, – и я ломаю.

После процессии люди разбредаются по городу. Многие идут на площадь, на котором торгуют региональными продуктами и выступают местные коллективы.

– Мы торжественно вручаем вам паспорт Ловичского княжества, – обращаются ко мне две молодые девушки.
– Большое спасибо, а за что мне такая честь?
– Сегодня каждый турист может получить этот документ, подтверждающий титул «гостя Лович», – объясняют местные жительницы.

[vc_single_image image=”6″ img_size=”large”]

Площадь бурлит людьми. В стороне в тени продает покрывала, узорчатые платки и цветные юбки старенькая бабушка.
– Вы сами делаете эти вещи? – спрашиваю.
– Нет, где там мне самой делать, старовата я уже, – отвечает с вежливой улыбкой. – Это я когда-то в молодости делала.
Это мама мне моя оставила. Вот есть платок, которому более 50 лет и выглядит как новый, хотя ни разу не мыт. Раньше люди ценили такие вещи. Я продаю, так как моим детям это не нужно. Они живут в деревне, у них другие вкусы. Как я умру, то они выбросят или сожгут.

– Так это, может, ваши свадебные вещи?
– Нет, я замуж вышла за нелюбимого, поэтому не делала себе одежду.
На минуту моя собеседница замолкает, задумывается, смотрит по сторонам, но, увидев мой интерес, разговаривается:

– Мой кавалер повесился смолоду. Мы сильно любили друг друга, но я была из несостоятельной семьи. Его родители были против, чтобы он меня брал. Парень должен был после свадьбы ко мне переехать. Его семья не хотела отпускать, потому что не было бы кому на хозяйстве работать. Не знаю, что они ему говорили, как его поносили, когда он с помолвки вернулся… Но он пропал вечером. Пошел отец в сарай, а тот висит на балке. А парень был высок – ноги по земле волочатся. 

Собеседница снова замолкает, а на глазах у нее слезы. Я припустил голову, растроганный ее неожиданной искренностью.
– Как я плакала, как я вопила, – рассказывает дальше бабушка. – Но родители не пустили меня на похороны. Сказали: «Если пойдешь, то люди будут смеяться. Будут думать, что из-за тебя повесился». У меня ноги потом отняло из-за нервов, я ходить не могла. Меня и мать суженного кляла, но потом он ей приснился и сказал, что я не виновата. Он и мне снился – однажды якобы завел в комнату полную цветов. Меня же насильно отдали замуж за такого, что не горит и не тонет… К работе он не падок был, подлый был, фальшивый. Очень я его не любила, мучилась с ним, терпела. Но он умер. Я же на могилку не к нему хожу, а к тому, кого в молодости любила. Только не на Дзяды хожу или на праздник какой, а в будний день, чтобы меня никто не увидел, а то ведь мне жить не дадут, смеяться будут.

Старушка снова задумалась.
– Можете пустить мою историю в Беларусь, но в Польше ее не публикуйте, потому что меня заедят соседи, – попросила старушка. – Может, это будет наукой для некоторых, чтобы не искали счастья для детей в деньгах и богатстве…
У старой ксенжанки дрогнул голос, задрожали руки. Так Лович знакомил меня со своей историей. Старые хроники пишут, что когда-то этот город полностью ограбили литвины. Теперь же я, потомок жителей Великого княжества Литовского, побывал там с миром, но город щедро одарил меня памятью своих людей.

Виктор Шукелович, belsat.eu

Новостная лента