Россия манипулировала в Армении несколькими рычагами, а революция ударила по ним. Но остался главный. Как Николу Пашиняну действовать в клубе диктаторов, и как выглядит перспектива белорусско-армянских отношений? Интервью Дмитрия Мицкевича с Рубеном Меграбяном – экспертом Армянского института международных отношений и безопасности.
Больше всего беларусов интересует, что реально изменилось после революции. Какие самые конкретные изменения вы можете назвать?
Самые большие изменения – это, конечно, искоренение коррупции верхушки, освобождение бизнеса от коррупционных обязанностей на высшем уровне. Но пока говорить о том, что есть системные изменения, времени не хватило, потому что прошло только пять месяцев. Но у власти есть политическая воля, есть социальный заказ со стороны общества, чтобы так было. Коррупция стала неприемлемой в общественном сознании.
Опыт армянской революции применим к Беларуси в принципе?
Каждая страна – отдельный случай. Опыт армянской революции полезен для изучения, как и опыт любой другой революции.
Но беларуский случай нуждается в том, чтобы сформировать собственный опыт. И это будет революция или не будет революция, конечно, будет решать народ Беларуси, если сочтет необходимым. Поэтому говорить о прямых параллелях было бы некорректно с политологической точки зрения.
Какие отношения могут быть у Пашиняна, демократического народного лидера, с Путиным и Лукашенко? И как эти личные отношения повлияют на развитие беларуско-армянских и российско-армянских отношений?
Конечно, в этом массиве авторитаризма, который из себя представляет все постсоветское пространство, армянский лидер сам по себе является каким-то исключением из правил. Да, это создает затруднения. Свидетельство тому – состоявшиеся уже три встречи с Владимиром Путиным и много вопросов с российской стороны, что же будет. И многократных объяснений одного и того же в одной и той же форме, как показывает жизнь, недостаточно. Поэтому я думаю, что эти встречи с такой интенсивностью будут продолжаться. Это как конь и трепетная лань. Это попытка совместить несовместимое, потому что лидер лидером, независимо от политического происхождения, но государственная политика основывается на пределах возможного. Поэтому нужно исходить из реалий.
Насколько сильно сейчас влияние России на армянскую внешнюю политику, внутреннюю политику? Именно после революции вы видите, что оно усиливается, уменьшается, что с ним происходит?
В принципе, эта революция нанесла ощутимый удар по тем рычагам, которыми Россия манипулировала до сих пор. Это, конечно, коррупция, криминал, деятельность над законом со стороны российских монополий. И видим, что дело идет к тому, что этому приходит конец. Но с другой стороны, учитывая то, что принято называть геополитикой, лидеры армянской революции объявили о том, что геополитический разворот в повестке армянской революции не стоит. Поэтому все, что делается, делается исключительно согласно внутренней повестке.
Хотя мы видим, что эти разговоры пока остаются не утешающими для Москвы. И Москва стремится не потерять своё влияние в Армении. Но это очень динамичный процесс. Чтобы говорить о его результатах, потребуется время.
Какие рычаги Москва может использовать, чтобы это влияние не потерять и не утратить контроль над ситуацией?
К сожалению, у нас есть то, чего нет у Беларуси. Это Нагорно-карабахский конфликт. Конфликт с соседями. Причем конфликт, в пламя которого всегда заливала Россия. И это очень серьезный рычаг. Скажем так, это гвоздь, на котором висит и Армения и Азербайджан. Естественно Россия будет этот свой гвоздь укреплять и гнуть его в нужную сторону.
А каковы перспективы сотрудничества Армении с Беларусью? И в рамках Евразийской интеграции, и двухсторонней?
Что такое ЕаЭС? Это союз, где нет ни Европы, ни Азии, ни экономики, ни союза, как говорил один известный политолог, мой близкий друг. Это, скажем так, клуб диктаторов, который стремится держать свои внутренние позиции, применяя такой протекционистский путь. Что является регрессивным.
Это путь отгораживания от самых перспективных рынков, путь застоя, путь, который ведет к тому, что эти субъекты так называемого союза варятся в собственном соку.
Отсутствует технологическое развитие, и это развитие второй, третьей, пятой руки. Я думаю, что есть большие перспективы двухстороннего сотрудничества. А второе – это формат Восточного партнерства, потому что Беларусь – географический центр Европы. В плане общества это действительно европейская страна, имеющая европейских соседей. Латвия, Литва, Польша, Украина, которая является лидером и локомотивом этого Восточного партнерства. Учитывая такие исторически неизбежные перспективы Беларуси. Конечно для двухсторонних отношений у нас есть такой очень прочный фундамент. Но я думаю, в силу объективных и субъективных причин этот потенциал по большей части остается пока нереализованным.
Армения славится своей диаспорой, руки которой, кажется, могут дотянуться до любой точки мира. Как на политическую ситуацию эта диаспора влияет в самой Армении? Какое ее отношение к тому, что сейчас происходит в стране?
Насчет армянской диаспоры есть много правды, но и много мифов. Этот миф о всесилии армянской диаспоры и еще о том, что армянская диаспора –это нечто единое целое. Это не так. Армянская диаспора дисперсная и очень разнообразная. Потому что армянская община в Иране – это одно, а армянская община в Европе или США – это совершенно другое. Даже в США есть два слоя диаспоры – традиционная диаспора, новая диаспора, диаспора, допустим, бакинских армян, плохо владеющих армянским языком. Они в эти традиционные диаспоры мало интегрированы.
Тем не менее, они ощущают себя армянами и цепляются за свою идентичность. Там по-разному всё. Но их, конечно, объединяет армянская идентичность. Во-вторых, их объединяет любовь к Армении. Сентиментальная, очень эмоциональная, во много еще и мифологизированная. И конечно, то, что в своем подавляющем большинстве можно сказать, диаспора приветствовала эту революцию. Потому что увидела в ней шанс обновления Армении, шанс усиления Армении.
Свобода все-таки привлекает людей. Независимо от того, где живет армянин – в Бейруте, Нью-Йорке, Лос-Анджелесе или Гонконге. Независимо от этого процессы под лозунгами свободы, достоинства, борьбы с коррупцией и криминалом, причем эти сведения до диаспоры доходили и разочаровывали ее. Это стало импульсом к новому пробуждению любви и интереса к родине. Многие приезжают посмотреть, что и как. И конечно я придаю очень большое значение тому, что новое правительство провозгласило идею репатриации стратегическим приоритетом. Правда, в этом направлении пока мало что успели сделать, но я думаю, со временем мы увидим определенные практические подвижки в этом направлении.
Интервью показали в программе «Просвет» с Сергеем Пелесой
