«Если бы в нашей стране была бы другая ситуация, то Змицер возглавлял бы Институт языковедения»
14 лет тому, советуя мне без раздумий соглашаться на сотрудничество с Саукой, моя коллега Александра Маковик сказала: «Если бы в нашей стране была бы другая ситуация, то Змицер возглавлял бы Институт языковедения». И в течение долгих лет у меня не было случая усомниться в этих словах, зато я вспоминала их бесчисленное количество раз. И соглашалась.
Единицы из белорусских ученых-языковедов могут похвалиться такой широкой ежедневной практикой, которая была у Змицера. Его научные исследования исходили из практических потребностей, а выводы реализовывались в работе языковой службы «Белсата».
Услышав от ведущего неправильное ударение в числительном «шестьдесят», на последний слог, Змицер берется за статью «Где ударение в шестьдесят?». Анализирует словари с 1937 года, выясняет, с какого издания началась путаница, которая привела в конце концов орфоэпический вопрос к ошибке в правописании, закрепленной в ряде новейших словарей.
Частое использование журналистами глагола будущего времени «прапаную» в значении настоящего времени, вместо «прапаноўваю», вдохновляет Савко на обстоятельное исследование «Двухтрывальныя дзеясловы: норма ці анамалія?». Выводы («языковая практика постоянно сужает круг глаголов, которые можно назвать «двувидовыми») становятся ориентиром в работе языковой службы: вслед за живыми языковыми процессами в материалах белсатовцев видим видовые пары: зарганізаваць/арганізоўваць (организовать/организовывать).
«Родительный отрицания», целый словарик для перевода конструкций с русским предлогом «по», огромный список глаголов с элементом -ир (рекоммендации, как от него избавиться) и т.д, – советов Змицера хватает на всех уровнях языка. Поводами для исследования были ежедневные языковые нужды: Арабская весна – вот вам, девочки, таблица адаптаций имен собственных с арабского языка. Обострение корейского конфликта – добавляем в сборник инструкций правила адаптации с корейского языка. Извержение вулкана в Исландии – нужно браться за исландский язык. Просто вечный двигатель!
Иногда жаловалась ему, что не вижу особого смысла в нашей рутинной работе: ежедневно, исправляешь одни и те же слова, заменяешь одни и те же конструкции. В ответ Змицер присылал ссылку:«Ну как же, Анастасия, а вот, взгляните, в «Звяздзе» – наша «коўзанка» (рус. каток). А в «Новым часе» – «бесхацінец» (рус. бездомный), в «ПрайдзіСвеце» – «зняпраўдзіць»… Пошло в народ, пошло!»
Лексические находки включал в свой русско-белорусский словарь (около 4,5 тыс. редких, а иногда просто уникальных лексем!).
«У него и страсть, и миллион идей, и эрудиция, а масштаб личности и, главное, увлеченность языком – чрезвычайные по сравнению с официальными языковедами», – Александра Маковик и сегодня не сомневается, кто наш Институт языкознания. Дмитрий переживал за язык. И поэтому он начинал полемику с теми, кто пишет учебники для школ, формулирует правила орфографии и проводит их в качестве закона, продолжая советскую традицию и даже не осознавая потребности в десоветизации языка. Полемику заочную, через статьи, и глаза в глаза – Саука ходил на прием к Лукашанцу, разработчику Закона о языке, в надежде, что реформаторы откажутся хотя бы от самых явно ошибочных изменений.
Моя почта на 80 процентов состояла из писем Змицера или от Змицера. Уже восьмой день в ней – непривычная тишина. Молчит и самый частый скайп-контакт. Светлая память. Я бесконечно горжусь тем, что могу назвать себя ученицей Змицера Сауки.
Анастасия Матяш, филолог
