Официальный Лондон объявил о высылке двадцати трех российских дипломатов, якобы связанных с российскими же спецслужбами. Так правительство Терезы Мэй ответило на отравление эмигрировавшего из России экс-полковника ГРУ Сергея Скрипаля.
И тут я вспомнил одну показательную историю.
Я ехал по проспекту Независимости в такси. И мне позвонил знакомый, чей офис как раз находился в здании, мимо которого я проезжал. Сергей Михалыч попросил меня заглянуть в гости.
Я остановил такси, вышел и поднялся на подоблачную высоту «сталинского» дома.
— Слушай, — сказал мне почтенный бизнесмен, — тут мои бывшие коллеги из соседнего здания хотели бы с тобой встретиться.
— Под протокол и с адвокатом?
— Нет. И без того, и без другого. Они тоже люди. Может, чего-то нужно.
На дворе шел 2005 год. У меня только что вышла книга (ну, вы знаете), и часть тиража, которую перевозил в Минск из Москвы водитель одного из будущих кандидатов в президенты (ну, я не буду напоминать), уже была конфискована.
— И когда?
— Сейчас. Я позвоню, они мигом придут. Им же недалеко. Ну, ты же знаешь…
Мы находились в соседнем здании от того, в которое меня спустя пять лет привезут в «воронке» (ну, я не буду объяснять, — можно?).
Сергей Михалыч позвонил, и они пришли. Двое. Один – чуть моложе меня, другой – значительно моложе.
— Александр Иосифович, — важно начал тот, что постарше, — Вы общаетесь с дипломатами. А Вы знаете, что многие из них могут быть шпионами?
— Да? Ой! А почему им тогда разрешают к нам приезжать? Если вы знаете, что они – шпионы?
Возникла неловкая пауза.
— Ну… Можно, я не буду объяснять? Вот, среди них есть шпионы…
— Ой! А кто? А то вдруг меня попробуют завербовать, а я даже не буду понимать, что меня вербуют?
— Да-да, конечно…
Из черной пластмассовой папки достали лист бумаги, на котором был напечатан список. Я посмотрел. Там было много-много-много фамилий дипломатов, с которыми мне приходилось встречаться как журналисту и аналитику, а также один посол.
— Ой! И – он?
Мой собеседник торжественно и печально закрыл глаза и утверждающе кивнул несколько раз головой.
— Ой! А как же ему дали агреман, если знали, что он — …?
— Ну… Я не буду объяснять – можно?
— Да-да, конечно! Но что мне делать, если вдруг…
— Э-э-э… Вы же сами понимаете…
Теперь глаза закрыл я. Потом открыл. Мои собеседники ждали моей реакции.
— Хорошо. Как только у меня попросят принести карту укрепрайонов, я немедленно сообщу вам! Я ведь гражданин своей страны!
Их лица просветлели. Они поняли, что меня не сможет завербовать ни один враг. Особенно сейчас. Особенно после этой беседы.
— Ну, я – пошел?
— Нет. У нас есть еще просьба. Вы можете подписать… На память… О нашей встрече…
Никогда в такой наглой форме меня еще не просили подписать…
— Вы нас не так поняли.
И они достали два экземпляра моей книги. Новенькие, нечитанные.
Теперь просветлел я. Но спросил строго:
— Конфисковали?!
Собеседники обиделись:
— Вы что?! Зачем?! Купили! Вот! – тот, что помоложе, повернул книгу ко мне задней страницей переплета, и я увидел как раз на урне, куда мой герой с наглой и всезнающей улыбкой опускал бюллетень, наклейку с ценой из книжного магазина «Москва» — на Тверской, рядом с памятником Юрию Долгорукому. Пятнадцать минут ходьбы до Лубянки.
…
— Ну, мы пошли?
И они ушли. Сергей Михалыч с доброй улыбкой вернулся в свой кабинет с чашкой чая, за которой он вышел минут двадцать назад.
Сколько фамилий было в том списке, который мне показали эти двое? Двадцать или двадцать три? Не помню. Тринадцать лет прошло. Ну, вы понимаете…
Александр Федута, belsat.eu
Редакция может не разделять мнение автора.
