Насколько хорошо работает пресс-служба белорусского министерства? Сравним с удачными примерами соседей.
Последний брифинг Минздрав по теме эпидемиологической ситуации в Беларуси был 24 апреля. Прошел почти месяц. Для сравнения, в Украине последние два месяца брифинги происходят каждый день, без исключений. Всего белорусское ведомство провело не более 20 брифингов, пресс-конференций и стримов.
С количеством понятно, а что с качеством?
24 апреля (во время последнего брифинга) заместитель министра Елена Богдан зачитала информацию с бумажек, время на вопросы журналистов не выделили. Из часового брифинга 17 апреля на вопросы журналистов дали 10 минут.
Чтобы спросить, когда будет следующая встреча с журналистами, мы позвонили пресс-секретарю Министерства Юлии Бородун, но трубку она не поднимала три дня. Звонки на мобильный номер пресс-секретарь сбрасывала. Уже больше месяца наш корреспондент не может дозвониться до пресс-службы, чтобы получить ответы на вопросы по различным темам. А их очень много!
Нет еженедельных брифингов, зато есть ежедневные сообщения об эпидемиологической ситуации в стране. Но количество информации у них гораздо меньше, чем у наших соседей. В сообщениях белорусского Минздрава есть число выздоровевших и выписанных, зарегистрированных случаев коронавируса, проведенных тестов и умерших. Для сравнения, в Украине отдельно указывают число заболевших детей и медиков, количество случаев по областям и количество случаев и умерших за прошедшие сутки. Литва имеет карту с подробной статистикой, в том числе дается информация о возрасте и поле инфицированных.
Монополия на информирование
Во вторник мы пытались узнать у пресс-секретаря Гомельского облисполкома Ольги Рябиковой о количестве инфицированных в Ветковском районе. Тогда Ольга смогла дать цифру выздоровевших с прошлого четверга. Мы перезванивали, чтобы уточнить, появилась ли актуальная информация. Но ответ оказался более ценным именно для этой статьи:
«Ко мне вообще ничего не стекается. Когда вопросы задают, я ищу на них ответы и все. У меня нет никаких таблиц, справок. Я занимаюсь организацией интервью, вот таким. А тут уже помогаю журналистам, чем могу. Как я понимаю, здесь Ветковский район ни у кого озабоченности не вызывает. Слишком легко мне информацию дали».
Когда журналисты обращаются к местным властям, к главным врачам санстанций и больниц, комментарий получить трудно за редкими исключениями. Перенаправляют в Минздрав. А там трубку не поднимают.
Обычно медики ссылаются на закон «Об охране здоровья», а именно на пункт о запрете разглашения персональных данных пациента. Об этом вспоминала и Елена Богдан:
«Нас очень часто упрекают, что мы не публикуем цифры, не даем фамилии, в том числе каждого населенного пункта. Не комментируем случаи заболевания, случаи смертей, ссылаясь на врачебную тайну. Я хочу, чтобы вы относились с пониманием. Врачебная тайна была и остается».
«Чиновники сами нарушают закон»
Заместитель председателя ОО «Белорусская ассоциация журналистов» Борис Горецкий считает, что закон не касается ситуаций, когда журналист запрашивает общую информацию:
«Фактически это отвязка для Минздрава. Но они его сами нарушают. В случае с умершим Виктором Дашкевичем местные власти рассказали все диагнозы. На «БелТА» статья висит до этого времени. Это формальная причина не давать комментарии, но незаконная. Никто не может запрещать врачам назвать количество случаев без уточнения о конкретном регионе или городе. Скорее всего есть приказ Минздрава никому не давать информацию, только через пресс-секретаря. Но это не отменяет законы О доступе к информации и Конституции, где написано, что граждане Беларуси имеют право на правдивую своевременную информацию».
Борис Горецкий припомнил работу властей Литвы, где в начале эпидемии сообщали о маршруте вирусоносителей, но не называли их имен. Подобную практику имеют Сингапур и Южная Корея. Таким образом люди знают, являются ли они контактом первого уровня, нужно ли делать тест.
На тот же закон ссылаются, чтобы запретить писать об умерших от коронавируса. На брифинге число умерших медиков не хотела называть Елена Богдан, ссылаясь на заявление комитета по биоэтике. Радио «Свабода» уже сравнивало, как говорят об умерших врачах в Испании и Беларуси.
«Я не знаю ни одного правового акта, запрещающего журналисту написать, что человек умер. Никакой врачебной тайны в смерти человека нет. Есть тайна в диагнозе, но если родные рассказали диагноз, то все – журналист может писать», – говорит Борис Горецкий.
Как дела у наших соседей?
Чтобы узнать, насколько качественный контакт имеют наши польские коллеги с Минздравом, Belsat.eu поговорил с редактором ресурса zdrowie.radiozet.pl Моникой Карбарчик:
«У нас примерно с середины марта, когда началась самоизоляция, пресс-конференции Министерства проходили онлайн. Они были в учреждениях, но без журналистов. Каждый журналист хоть таким образом мог участвовать. У нас была возможность если не задать вопрос напрямую, то хотя бы послать мэйлом или SMS. Встречи были каждую неделю».
Сейчас встречи Минздрава проходят на свежем воздухе. Моника рассказала, что в условиях эпидемии особенно трудно связаться с пресс-секретарем Министерства:
«Обычно телефон пресс-секретаря занят, но даже когда он не может поднять трубку, то перезванивает. Поэтому я предпочитаю мэйлы. Обычно через 2-3 часа получаю ответ или мне звонят. Пару раз случалось, что пришлось ждать больше, максимум 24 часа».
Журналистка рассказала и о ситуации, когда задавала неудобные для Министерства вопросы:
«В таких случаях они избегают ответов. У них много мер, но всегда остаются вежливыми. И я понимаю, что это их работа – они должны быть вежливы с журналистами, так как это пресс-служба. Однако я понимаю и то, что их информация должна быть согласована с политикой правительства, поэтому подхожу к ней с дистанцией».
Редактор рассказала нам, что проблемы в получении информации от больниц нет:
«Если я спрошу, привезли ли в больницу жертв происшествий, то могут ответить, да или нет. Могут рассказать об общем состоянии пациента. Контакт с больницами хороший, но если это не касается персональных данных пациента. С администрациями районов бывает труднее. Есть такие, где поднимут трубку и сразу дадут информацию. Есть и такие, которые страшно боятся, не имеют опыта в отношениях с прессой. Некоторые же имеют плохой опыт. Но большой проблемы нет. Каждый знает, что это его работа и он должен ответить».
Журналистка говорит, что в Польше каждое учреждение будто бы и подчиняется Министерству, но является отдельной единицей со своими целями:
«Всегда, когда имеешь какое-то сомнение в том, что тебе говорит правительство, можешь обратиться к другим институтам. Я так понимаю, что в Беларуси сейчас, как у нас когда-то было в Польской Народной Республике – есть одно большое учреждение, которое управляет всеми другими. То есть каждое заведение должно петь на тот самый манер. Это диаметрально разные ситуации. Поэтому сочувствую вам, ведь это нелегкая ситуация для вас, как для журналистов. Не говоря о том, что бывает опасно».
ДЗ/АА Belsat.eu
