Глава клиники, в которой обслуживаются первые лица страны, Ирина Абельская в большом интервью рассказала Tut.by о том, может ли она сама позвонить руководителю Беларуси Александру Лукашенко и о том, чего не говорят в ее присутствии. Затронуты в интервью были и вопросы семьи.
— Вы работаете иногда как специалист, а не как главврач?
— Да, регулярно.
— Ради практики?
— По любви (смеется). Это раньше главврач был хозяйственником. Сегодня многие мои коллеги, которые руководят серьезными учреждениями, работают как практикующие врачи, ходят в операционные, обследуют пациентов.
Я, например, знаю всех своих пациентов, регулярно провожу обходы в отделениях, знаю, кто у нас лежит и с какими проблемами
— У вашего медцентра больше возможностей, чем у других больниц, закупать более новое оборудование?
— Нет. Сегодня наш технический уровень не превышает уровень многих лечебных учреждений, в первую очередь республиканских научно-практических центров. Благодаря программе здравоохранения за последние 10 лет произошла очень мощная реорганизация. Сегодня абсолютно откровенно и честно можно сказать, что система здравоохранения в Беларуси позволяет оказывать качественную медицинскую помощь на различных уровнях ее организации.
— Но есть нюанс. Оборудование хорошее, но не все специалисты умеют им пользоваться. Вы как диагност наверняка знаете об этой проблеме.
— Да, эта проблема есть, и я думаю, что она сегодня касается не только медицины, но и очень многих сфер в нашей стране. Мы стремимся иметь высокотехнологичное медоборудование, на которое тратятся большие средства. Но, к величайшему сожалению, далеко не все наши специалисты могут этим оборудованием грамотно пользоваться.
Медицинский работник должен учиться всю жизнь. Не почитав литературу и не посмотрев какую-то лекцию, можно выпасть из темы надолго. Сегодня очень много возможностей — это и веб-конференции, и телемедицина, и обсуждение с коллегами клинических случаев онлайн. Но есть вопрос языковой подготовки, который, к сожалению, в нашей стране до сих пор является большой проблемой.
Мотивация тоже важна. По идее, в медицинский поступают не худшие выпускники школ, многие из врачебных династий, они знают, зачем туда идут. Им никто не обещает по окончании института резкий рост зарплаты или какие-то невероятно привлекательные условия работы. И мне кажется странным, когда молодые специалисты говорят: как нам платят, так мы и будем работать. Это преступление, с такой позицией нужно уходить с любой работы, а из медицины — обязательно. Значит, человек — плохой специалист. Невозможно оказать помощь, думая о том, как тебе за нее будут платить. И это основная идеология в нашем лечебном учреждении. Врачи это знают. По крайней мере при мне они таких фраз не произносят, я реагирую на них очень бурно.
— Спрошу еще про «вертушки». Этот телефон с гербом и без кнопок на вашем столе — для связи с министром или с президентом?
— С президентом.
— Вы можете поднять трубку, и он ответит?
— Я не могу. Только президент может позвонить.
— Вы из врачебной династии — ваша мама Людмила Постоялко была министром здравоохранения. Старший сын тоже медик?
— Я медик в третьем поколении, мой старший сын — в четвертом. Моя бабушка была фельдшером, и все ее родные были в той или иной степени связаны с медициной. Моя мама и моя тетя — врачи. Мой родной брат — доктор, его супруга — тоже. Мой старший сын — офтальмолог, работает в офтальмологическом центре.
— Врачи — строгие родители?
— Сложно сказать. Сегодня, когда я вижу, как мои дети общаются со мной, понимаю, что я бы так никогда не могла разговаривать со своими родителями, несмотря на то что у нас были очень теплые, очень добрые взаимоотношения. У меня было прекрасное детство, меня очень любили. Но все равно я всегда очень уважительно относилась к маме и папе. У современного поколения уважение к родителям осталось, но это какая-то другая форма его выражения. Я знаю многих людей своего возраста, которые к родителям обращались на «вы». А сегодня мои дети общаются со мной, как с подружкой. Но я их притормаживаю: «Стоп, ребята, я вам не подружка».
— Получается, вы не строгая мама?
— Строгая. Детей надо любить, но в каждой семье есть общечеловеческие принципы, которыми нужно руководствоваться в воспитании. И дети должны понимать, что нельзя их нарушать. Любой человек, который появляется на свет, хочет попробовать разные формы жизнедеятельности, и очень важно правильно настроить детей на восприятие этого мира.
Моя семья всегда была очень трудолюбивой, мы много учились, у нас не было праздного времяпрепровождения. И мне бы очень хотелось, чтобы в моих детях это было тоже. Неважно в чем: спорте, учебе. Я считаю, что правильный человек — это организованный человек.
— Вы бы хотели, чтобы и младший сын продолжил вашу медицинскую династию?
— Я не задумываюсь об этом. Но я не думала об этом и в случае со старшим сыном. Это был его выбор, и принял он решение связать свою жизнь с медициной в последнем классе Лицея БГУ.
А какую профессию выберет мой младший сын… Я бы просто хотела, чтобы он получил хорошее образование, выбрал интересную профессию, любил свою работу, получал от нее удовольствие и приносил пользу и радость другим.
— Давить не будете?
— Это сложно. Давить всегда сложно.
— Вы производите впечатление очень энергичного и активного человека. Как вам удается держать себя в форме?
— Я не очень активный человек в плане спорта, не занимаюсь регулярно. Да и у меня не очень много свободного времени, чтобы ходить в какие-то залы три-четыре раза в неделю. Но я понимаю, что физическая активность нужна, прохожу в день не менее пяти километров.
— Где?
— Я встаю в полшестого, даже зимой. У меня есть собака, которая меня подвигает на прогулки. Так что хожу обязательно. Люблю велосипед, езжу, когда погода позволяет. Ну и, как любой человек, любая женщина, я себя где-то ограничиваю в еде.
— Ограничиваете сильно? Говорят, что лучше всего выглядят те, кто ест очень мало.
— Я не мало ем, люблю поесть. Но я не люблю сладкое, мучное и картофель. Наверное, непатриотично, но вот так.
— Тяжело быть руководителем такого уровня? Все-таки главврачи у нас в основном мужчины, даже в роддомах.
— Наверное, женщины в хорошем смысле слова более ненормальные руководители, больше внимания уделяют состраданию, желанию понять, у них есть стремление сделать коллектив семьей. Но и выгорают они больше, не всегда приятны для мужчин-руководителей, потому что эмоциональны. Тяжело это или легко? Сложно сказать. Нелегко — это точно. Но у нас хороший коллектив. И, проработав столько лет, я четко знаю, на кого мне можно опереться, кому какие полномочия делегировать. Когда все по полочкам разложено, работать очень приятно.
Ульяна Бобоед, tut.by (статья перепечатана с сокращениями)
